Верный садовник

шелковый платок, смахнул со щек пару слезинок. Тут же появились новые, ему пришлось смахнуть и их. – Что я скажу им, когда вернусь? Если вернусь.

– Ты что-нибудь придумаешь.

– Обычно придумываю, – согласился Вудроу, вытирая рот платком.

– Я в этом и не сомневался.

В испуге Вудроу вскинул голову, чтобы посмотреть на него, но Джастин стоял на том же месте, в той же позе, сцепив руки за спиной.

– Кто велел тебе положить документ под сукно, Сэнди? – спросил Джастин.

– Пеллегрин, кто же еще? «Все сожги, Сэнди. Сожги все копии». Приказ свыше. Копия у меня была только одна. Я ее сжег. Много времени это не заняло, – он всхлипнул, подавляя желание вновь расплакаться. – Следуя всем нормам секретности. В таких делах никому доверять нельзя. Сам спустился в котельную. Сам сжег рукопись в топке. Меня хорошо учили. Всегда ходил в лучших учениках.

– Портер об этом знал?

– В определенном смысле. Частично. Ему это не нравилось. Бернарда он недолюбливал. Между ними шла открытая война. Открытая война по стандартам Оффиса. Портер насчет этого частенько шутил.

– Пеллегрин сказал, почему он требует сжечь все копии?

– Боже, – выдохнул Вудроу.

В комнате повисла тишина. Вудроу, похоже, пытался загипнотизировать себя пламенем свечи.

– В чем дело? – спросил наконец Джастин.

– Твой голос, старина, ничего больше. Он повзрослел, – Вудроу провел рукой по рту, потом уставился на подушечки пальцев. – По общему мнению, ты вроде бы уже достиг потолка.

Джастин задал тот же вопрос, чуть перефразировав его, словно обращался к иностранцу или ребенку:

– Тебе не хотелось спросить Пеллегрина, а почему документ надо уничтожить?

– Бернард назвал две причины. Во-первых, на кону стояли интересы Англии. Их, само собой, следовало оберегать, холить и лелеять.

– И ты ему поверил? – спросил Джастин, и вновь ему пришлось дожидаться ответа: Вудроу подавлял очередную волну слез.

– Я поверил насчет «Три Биз». Разумеется, поверил. Флагман английского предпринимательства. Бриллиант в короне. Куртисс – любимчик африканских лидеров, раздающий взятки направо, налево и по центру, достояние нации. Плюс к этому он в прекрасных отношениях с половиной кабинета министров, что тоже ему не вредит.

– Вторая причина?

– «КВХ». Господа из Базеля подавали сигналы о том, что хотели бы построить большой химический завод в Южном Уэльсе. Через три года – еще один, в Корнуэлле. Третий – в Северной Ирландии. Принести богатство и процветание в наши депрессивные регионы. Но, начни мы топить «Дипраксу», они бы отказались от своих планов.

– Топить «Дипраксу»?

– Препарат все еще проходит клинические испытания. Теоретически эта стадия не завершена. Если он станет причиной смерти нескольких человек, которым и так суждено было умереть, невелика беда. Препарат не лицензирован в Великобритании, так что это не проблема, – красноречие вернулось к Вудроу. Он обращался к коллеге, профессионалу. – Ты же понимаешь, Джастин. Лекарства должны на ком-то проверяться, не так ли? Так кого будут брать для такой проверки? Выпускников Гарвардской бизнес-школы? Ты понимаешь, о чем я, Джастин? Не дело Форин-оффис судить о безопасности новых лекарственных препаратов. Мы должны содействовать продвижению английской продукции, а не говорить всем и каждому, что некая английская компания, работающая в Африке, травит своих клиентов. Ты знаешь правила игры. Нам платят не за обливающиеся кровью сердца. Мы не убиваем людей, которые все равно обречены на смерть. Господи, да ты посмотри статистику смертности в Кении. Впрочем, кто здесь считает покойников.

Джастин какие-то мгновения вроде бы обдумывал его аргументы.

– Но у тебя сердце обливалось кровью, Сэнди, – возразил он. – Ты же ее любил. Помнишь? Как ты мог бросить отчет в топку, если любил ее? – поневоле его голос набирал силу. – Как ты мог лгать ей, когда она тебе доверяла?

– Бернард сказал, что ее надо остановить, – пробормотал Вудроу, бросив еще один взгляд на движущиеся тени и убедившись, что Джастин по-прежнему стоит у двери.

– Да, ее остановили, это точно!

– Ради бога, Куэйл, – прошептал Вудроу. – Не так же. То были совсем другие люди. Не из моего мира. Не из твоего.

Джастин, должно быть, встревожился из-за того, что начал терять контроль над собой, постарался успокоиться, продолжил ровным голосом разочарованного коллеги:

– Как ты мог останавливать ее, Сэнди, это твои слова, если ты так ее обожал? Судя по написанному тобой, ты видел в ней спасение от всего этого…

– Должно быть, на мгновение Джастин забыл, где находится, поэтому широко разведенные руки вобрали в себя не посольство, вроде бы служившее Вудроу тюрьмой, а фигурки животных, вырезанные из дерева и слоновой кости, которые стояли на стеклянных полках. – Ты видел в ней тропу к счастью и свободе, так, во всяком случае, ты ей говорил. Тогда почему ты не поддержал ее?

– Я сожалею об этом, – прошептал Вудроу и отвел глаза.