Верный садовник

– И кто этот весь «Мутайга-клаб»? – спрашивает она.

– Подозреваю, Елена Греческая. Сообщила об этом Глории, сообщила Вудроу, – радостно продолжает он. – Даже не знаю, что мне теперь делать. Разве что привезти тебя в клуб и заняться с тобой любовью на столе для бильярда, если ты не будешь возражать.

– Тогда это двойная подсудность, не так ли? – задумчиво говорит Тесса.

– И двойное предубеждение.

– Двойное? Почему?

Она отводит глаза, качает головой. – Они терпеть не могут не таких, как сами они… и хватит об этом.

* * *

Тогда он подчинился ей. Теперь – нет.

«Почему двойная!» – спрашивает он себя, глядя на дисплей.

Одиночная подсудность означает прелюбодеяние Арнольда. Но в чем заключается вторая? В цвете кожи? Арнольда дискриминируют за прелюбодеяние и цвет кожи? Отсюда – двойная дискриминация.

Возможно.

Если только…

Если только в ней вновь не говорит хладнокровный адвокат: тот самый адвокат, который решил проигнорировать угрозу гибели ради продолжения борьбы за справедливость.

Если только речь идет не о предубежденности к черному мужчине, который вроде бы спит с замужней белой женщиной, а к гомосексуалистам вообще, одним из которых, пусть его хулители этого не знают, является Блюм. В таком случае адвокат с холодной головой и горячим сердцем выстраивает следующую логическую цепочку.

Подсудность первая. Арнольд – гомосексуалист, но местный моральный климат не позволяет ему этого признать. Если он таки признается, то не сможет продолжать гуманитарную деятельность, поскольку Мои терпеть не может НГО в той же степени, в какой ненавидит гомосексуалистов. И уж по меньшей мере вышвырнет Арнольда из страны.

Подсудность вторая. Арнольд вынужден жить в состоянии обмана (см. Незаконченную статью). Вместо того чтобы объявить о своей сексуальной ориентации, ему приходится играть роль плейбоя, обрекая себя на осуждение: межрасовых прелюбодеев не жалуют.

Следовательно: двойная подсудность.

И почему, наконец, Тесса опять не поделилась секретом с любимым мужем, вместо того чтобы заставлять его мучиться от подозрений, в которых он не решался признаться даже себе? Почему? – спрашивал он у дисплея.

Он вспомнил название индийского ресторана, который ей так нравился. «Ганди».

* * *

Волны ревности, которые Джастину так долго удавалось сдерживать, внезапно прорвали дамбу и накрыли его с головой. Но ревность эта другого рода: он ревнует Тессу и Арнольда за то, что они не посвятили его в этот секрет, так же, как и во многие другие; за то, что они исключили его из своего круга, заставив подглядывать за ними в замочную скважину, не зная, спасибо скрытности Тессы, на что смотреть, что искать; за то, что отношения между ними были словно у брата и сестры, в чем Джастин пытался убедить Хэма, хотя сам не мог этого гарантировать.

Идеальный человек, так Тесса однажды назвала Блюма. Даже Джастин при всем своем скепсисе с этим соглашался. «Человек, который затрагивал гомоэрогенный нерв в каждом из нас», – так он ей как-то сказал, не зная, сколь близок к истине. Прекрасный и красноречивый. Обходительный и с друзьями, и с врагами. Прекрасный от хрипловатого голоса до аккуратно подстриженной, в седине бородой, до больших африканских глаз, которые не отрывались от тебя и когда он говорил, и когда слушал. Прекрасный в редких, но уместных жестах, которыми он подчеркивал свое обоснованное, аргументированное мнение. Прекрасный от классических пальцев до стройного тела, поджарого и гибкого, словно у танцовщика. Всегда проявлял сдержанность, не давал выплеснуться наружу злости, хотя на каждой вечеринке или совещании ему встречались столь чудовищно невежественные белые люди, будь то из Европы или из Соединенных Штатов, что Джастин даже жалел его. И старожилы «Мутайга-клаб» отдавали ему должное: «Таких черных, как Блюм, теперь днем с огнем не сыскать. Неудивительно, что юная жена Джастина влюбилась в него».

«Тогда почему, во имя всего святого, ты не вытащила меня из пучины мучительных подозрений?» – яростно вопросил он ее или дисплей.

«Потому что я доверяла тебе и ожидала, что ты отвечаешь мне тем же». «Если ты доверяла мне, почему ничего не сказала?»

«Потому что я не выдаю секреты друзей и требую, чтобы ты признавал сей факт и восхищался мною за это. Безмерно и постоянно. Потому что я – адвокат и, если речь идет о секретах, – последующие слова она повторяла часто, – то в сравнении со мной могила – балаболка».

Глава 14

И туберкулез – это мегадоллары: спросите «Карел Вита Хадсон». В любой день на богатейшие страны может обрушиться туберкулезная пандемия, и тогда «Дипракса» станет той самой дойной коровой, приносящей миллионы долларов, о которой могут мечтать акционеры. Белая чума, Великий охотник на людей, Великий Имитатор, Капитан Смерть больше не желал пребывать исключительно среди бедных. Он проделывал то же самое, что и сто лет тому назад. Как темное облако загрязнения завис над горизонтом Запада, даже если его жертвами пока становились бедняки.

– Одна треть человечества инфицирована бациллой, – говорит Тесса своему компьютеру, подчеркивая свои слова.

– В Соединенных Штатах заболеваемость туберкулезом за последние семь лет возросла на двадцать процентов…

– Один больной в среднем заражает туберкулезом от десяти до пятнадцати человек в год…

– Департамент здравоохранения мэрии Нью-Йорка наделил себя правом заключать в тюрьму тех