и подошла к умывальнику. Склонившись над чашей, набрала в кувшин воды и плеснула на лицо, шею и грудь. Вода заструилась по ее разгоряченной коже, и она вздохнула, почувствовав облегчение. Она жива. Внутри у нее все умерло, но она еще способна реагировать на внешние раздражители.
Она обтерлась губкой, движением головы откинула на спину волосы. Взяла с тумбочки полотенце, вытерла лицо и, обернув его вокруг шеи, прошла к окну и распахнула ставни.
Окошко было небольшое, нижняя рама едва доходила ей до талии. Келси облокотилась на подоконник и перегнулась через него, как делала это раньше, в душные летние ночи. Воздух был напоен ароматом цветущей лаванды, разросшейся под окном. Каждая звездочка в небе манила туманным блеском, словно скрывая какую-то тайну. Все в этой жизни покрыто тайной и ложью, пронизано лицемерием. Она снова вернулась мыслями к своим настоящим родителям. Желали ли они ее? Любили ли, когда она появилась на свет? Или она оказалась помехой, которую сплавили на руки няне?
Какой-то шорох внизу отвлек ее от размышлений. Она выглянула в сад, залитый лунным светом, посмотрела за ограду и заметила какое-то движение.
Эдвард! Он сидел верхом на лошади, не сводя с нее глаз.
Глава 19
Словно зачарованный, Эдвард смотрел на девушку. Позади нее мерцало пламя свечи, придавая золотистый оттенок ее коже. Он не в силах был отвести взгляд от молочно-белой лебединой шеи, высокой груди. Полотенце, свисавшее с плеч, едва прикрывало соски.
Видимо, она заметила его. Ее руки взметнулись, прикрывая груди, она отскочила от окна и исчезла, прервав очарование. Он не собирался наблюдать за ней, но, узнав, что она покинула замок, поехал следом, чтобы убедиться, что она благополучно добралась. Ему и в голову не могло прийти, что она полураздетая выглянет в окно, возбуждая его своей эротичностью.
Он скрипнул зубами, повернул Даджера и, отпустив поводья, поскакал к дому. Теплый ветер обдувал его лицо, и ему казалось, что пальцы Келси прикасаются к нему. Он представил ее губы на своих губах, груди в своих ладонях, выражение лица, когда она слилась с ним в экстазе, звук ее хрипловатого голоса: «Я люблю тебя».
Желание погрузиться в ее упругую, горячую плоть распирало его. Мысль о том, чтобы вернуться в ее коттедж и заняться с ней любовью, мелькнула, но сразу же погасла. Он не мог этого сделать. Был уверен, что Келси возненавидела его. Ему нужно забыть ее для их же собственного блага.
Он осадил коня возле озера, соскочил на землю и опрометью кинулся к берегу. Стянув сапоги, он, как был в одежде, нырнул в воду, однако не почувствовал облегчения, желание все нарастало.
На следующее утро Келси завтракала на кухне, стараясь заглушить подступавшую к горлу тошноту. Она почувствовала недомогание прошлой ночью, увидев Эдварда под своим окном. Она не могла поверить, что он преследовал ее и захватил врасплох почти раздетой у окна. От унижения и злости она не спала полночи, но на рассвете ей стали грезиться поцелуи Эдварда, ей казалось, что она ощущает его сильное тело рядом с собой, испытывая ни с чем не сравнимое сладострастное наслаждение. Она никогда не избавится от мыслей о нем. Как же она его ненавидит!
Она вздохнула и пожевала кусочек бисквита. На вкус он был, как высохший комок грязи, и она с трудом проглотила его. Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она положила бисквит на тарелку и пошла открывать.
– Доброе утро, мадам. – За дверью стоял тощий джентльмен с вытянутым лицом. Сверкнув юркими проницательными глазками, он поклонился, сжимая шляпу в руках. Затем выпрямился, разгладил накрахмаленный галстук и спросил: – Мисс Уолларил дома?
– Я мисс Уолларил, – бросила Келси.
Он осмотрел ее с ног до головы, задержав взгляд на заляпанной краской одежде и растрепанных волосах, нахмурился.
– Я, должно быть, ошибся, мне нужна Келси Уэнтуорт Уолларил.
– Это я, сэр. И я не в том состоянии, чтобы излагать вам сейчас свою родословную. Говорите, какое у вас ко мне дело, или идите своей дорогой. – И Келси прикрыла дверь.
– Подождите! Я мистер Бернард Брекеридж, поверенный фирмы «Дженкинз и Дженкинз». Я проделал долгий путь из Лондона, чтобы обсудить с вами пункты доверенности на управление имуществом, оставленным вашим отцом. Надеюсь, вы помните, что сегодня день вашего рождения и вы теперь совершеннолетняя.
Складка легла между ее бровями при упоминании о дне рождения. Она совсем забыла о нем, настолько Эдвард расстроил ее.
– Пожалуйста, входите. Прошу простить мне мою невежливость, но у меня расстройство желудка.
– Могу я что-нибудь для вас сделать?
– Нет, благодарю. – Келси указала на кухонную дверь. С тех пор как умерла ее мать, отец долго не мог привести в порядок кабинет. Теперь там были свалены рисовальные принадлежности. – Чаю хотите?
– Мне очень неудобно, что я причиняю вам хлопоты, мисс Уолларил.
– Не имеет значения, – сказала Келси, сняла чашку с подставки и налила чаю. – Хоть немного отвлекусь от боли в желудке.
– Прошу вас, сядьте! – Он пододвинул ей стул. – Я не отниму у вас много времени.
Мистер Брекеридж становился все более услужливым по мере того, как в течение четверти часа рассказывал, что именно она унаследовала. Келси вступала во владение судовой компанией в Лондоне с филиалами во всех странах мира, поместьем в Йоркшире, замком на взгорьях Шотландии, домом в центре Лондона, плантацией в Бразилии и виллой на юге Франции.
– Ваш доход составит сто тысяч фунтов в год, мисс Уолларил. Как вы себя чувствуете, узнав о таком богатстве? – Мистер Брекеридж сделал маленький глоток чаю, посматривая на нее из-за чашки.
– Даже не знаю, что сказать, сэр.
– Да, но вы быстро к этому привыкнете. Ваша жизнь совершенно изменится. – Он обвел взглядом маленькую кухню, полагая, что любая жизнь будет лучше, чем нынешняя. – Вот для начала чек на десять тысяч фунтов. Если вам потребуется совет или я смогу быть вам чем-то полезен, я к вашим услугам, мадам. – Он вложил свою визитку вместе с чеком ей в руку, поднялся и поклонился так низко, что, казалось, еще немного и его тощее тело переломится пополам, как тростник.
Келси с благоговением посмотрела на банковский чек и сказала:
– У меня к вам просьба, мистер Брекеридж. Вас не затруднит нанять штат прислуги, достаточный для поддержания лондонского дома в порядке? Я собираюсь переехать туда завтра же.
– Разумеется, с удовольствием прослежу за этим. – Мистер Брекеридж поклонился, явно обрадованный данным ему поручением.
Она улыбнулась ему:
– Всего хорошего, мистер Брекеридж.
– Всего хорошего. – Он дотронулся до шляпы, высоко вскидывая колени, спустился по мощеным ступеням и пропал за калиткой. У ворот его ждал миниатюрный кабриолет. Отъезжая, мистер Брекеридж на прощание помахал ей рукой.
Глядя на чек, она не знала, прыгать ей от радости или улечься в постель. Она сунула чек в карман и только подумала о том, что предпочла бы постель, как звук подъехавшего экипажа заставил ее взглянуть на парадную калитку. Джереми притормаживал фаэтон. Его ореховые глаза встретились с ее взглядом. Торжественная улыбка осветила его лицо.
– Привет! – крикнул он, соскакивая на землю. В своем голубом плаще, бриджах и жилете в бело-голубую полоску он выглядел как принц из сказки. В руке у него колыхался букет красных и розовых роз.
– И тебе привет, – сказала она, не в силах скрыть раздражения в голосе.
Он галантно поцеловал ей руку и с минуту внимательно изучал ее лицо. Золотистые брови сошлись на переносице.
– Ты бледнее своего забора. Эдди сказал, что ты здесь, но не говорил, что позволил тебе больной уехать из Стиллмора. Придется прочистить ему…
– Нет-нет, не нужно! Вчера вечером я была совершенно здорова. Только утром почувствовала себя
