Впрочем, кто не занят, тоже вниз валяйте. Да! Надо ввести коагулянты. Вы знаете, что это? Это препараты, препятствующие излишнему свертыванию крови. Сейчас надо опасаться тромба на месте сосудистой раны, на месте сосудистого шва. Ясно?
Студенты, сестры, дежурный «по больным» возятся с бабкой, а Сергей со вторым пошли размываться.
— Сергей Павлович, а ведь чистое чудо, что все так удалось.
— Во-первых, чудо. А во-вторых, еще ничего не удалось. Еще выжить надо. Она и от первой операции еще может врезать, а тут еще и вторая… Столько сил еще кинем. Боюсь, что и следующая ночь моя теперь тоже здесь будет проведена.
— А мне чудится, что чисто будет. Выживет бабка.
— Тьфу, тьфу! Плюнь, дурак.
Сергею действительно пришлось остаться на следующую ночь. И Люсе, хоть это уже никак не ее больная. Так сказать, из солидарности, коль скоро втравила.
Начальник сказал: «Молодцы»; когда бабка уходила домой, он вписал что-то в Сергеево досье, которое вместе с карточками на всех других находилось в ящике его стола.
Что-то вписал. Наверное, отметил успех Сергея.
Это, безусловно, был успех.
Запятая поставлена после «нельзя».
СПАСИТЕЛЬ
Ему был предписан полный покой, но он вдруг поднялся на локте и перегнулся через край кровати. Это опять начиналась рвота. Хоть цепями прикуют — все равно при рвоте приподымаешься, если силы еще есть.
Рвота была с кровью. Кровь в тазике лежала «печенками», как принято сравнивать в медицине.
«Конечно, это язва, — подумал Топорков, продолжая налаживать переливание крови. — Я бы его все- таки сейчас взял на операцию».
Кровотечение началось днем. И вся эта борьба и свистопляска должна проводиться с санкции начальства. Во всяком случае, днем он обязан вызвать Начальника. Пока, в ожидании его, переливалась кровь. Начальство должно определить тактику. Ночью лучше. Ночью он бы решал сам. Ночью он бы его взял уже на операцию.
А начальства сейчас много. И придут они все вместе во главе с самим Начальником.
А вот и идут.
Впереди сам Начальник, а за ним штук шесть начальников еще.
— Что? Опять рвота?
— Опять.
— Да-а. По пятнам на простыне видно… Это, несомненно, кровь. А как в тазу это выглядит? Покажите.
«А чего, собственно, показывать, когда таз на виду. Смотри», — промолчал Топорков.
— Типичная кофейная гуща. И «печенки». Сильно льет. У вас язву находили раньше?
Больной отрицательно покачал головой.
— А боли в животе были?
Больной утвердительно качнул головой.
— Давно?
— Лет пять.
— Все время?
— Временами.
— А с едой боли связаны?
— Минут через двадцать — тридцать после еды иногда. А иногда не поймешь отчего.
— А сейчас болит?
— Не очень.
— Какое давление сейчас у него? — Сто на шестьдесят.
— У вас всегда такое давление?
— Не знаю.
— Вы к врачам раньше не обращались?
— Нет.
— А откуда он? Из какой поликлиники его направили? — спросил Начальник у Сергея.
— Переведен из соседней терапевтической больницы, — шепнул стоявший сзади завотделением.
Начальник стал считать пульс — наверное, думает, что сказать.
— Ну, пойдемте обсудим. А ты пока займись им. — Это команда, и указание, и инструкция дежурному Сергею Павловичу Топоркову, который в это время укреплял иглу на руке. — Если появится тенденция к подъему давления — поднимайте его в рентгенкабинет. А мы пока обсудим.
— Ну, кто что думает по этому поводу? Что делать будем? Начинаю по часовой стрелке. Вы.
— По-моему, это язва. Конечно, если по принятой вами…
— Не вами, а по методике, принятой в нашей клинике.
— Ну конечно… Надо бы вести его консервативно: переливать кровь, промыть желудок, как положено, — вывести из этого состояния, а потом обследовать и, если надо, оперировать…
— Все? А вы что скажете?
«Мы пока обсудим». Пошли в кабинет. Обсуждать там будут. А с ним-то что сейчас делать? Впрочем, что делать, ясно. Переливать кровь.
— В лабораторию звонили? Какой гемоглобин?
— Семьдесят два.
— Пока еще хороший. А сколько прошло времени, как его брали?
— Да уж, пожалуй, часа полтора.
— Попроси их еще раз взять. Повторить пора. Почему такмедленно капает кровь? Сделай струю посильнее…
— А вы что скажете?
Было видно, что следующий сидящий по часовой стрелке подначальник с нетерпением ждет своей очереди высказаться.
— А может, это еще и не язва. В конце концов, он никогда не обследовался. Мало какие у него там были болезни. Он, как говорил принимавший в приемном покое врач, пил много. Может, у него цирроз. Так ведь нельзя — сразу язва. Надо сейчас остановить кровотечение. А там видно будет, что из этого получится. В конце концов, он у нас здесь всего два часа. Может, цирроз, а может, и еще что-нибудь…
— Что у него — это другой вопрос. А вот что делать сейчас? — У Начальника нахмуренный лоб нарочито внимательно слушающего человека.
— Пока кровь переливать. Вот вы в своей статье пишете, что с этими операциями спешить не надо…
— Ни с какими операциями спешить не надо. До хирургии должны быть использованы все мирные методы. Хирургия всегда от плохой жизни. Кровь, пролитие ее — это, если хотите, безнравственно, и ничего не должно лечиться ее пролитием. Качество хирурга определяется не количеством сделанных операций, а как раз наоборот, умением отказаться от импонирующей, но на самом деле преждевременной операции. Лишь в самом крайнем случае! Так вот, наступил этот крайний 9 случай или нет? Вот что решить надо нам. Как ваше мнение? И попрошу высказываться подробно и откровенно. Помните, что в науке, тем более в вопросах диагностики и лечения, генералов нет. Один ум генеральский — хорошо, а много, хоть и офицерских, — лучше. Здесь все равны. Мнение любого может оказаться решающим. Итак, вы теперь: ваше мнение?
— …Сделай струю посильнее. Теперь уже переливанием не столько кровотечение останавливать надо, сколько возместить ушедшее. Сами понимаете. Лейте, и все тут.
Он отошел к окну, сел на круглую табуретку и приложился поясницей к теплой батарее. Он поглядывал на больного, на сестер, тепло шло от поясницы кверху, ему стало хорошо. Он не думал о предстоящей ночи, о дежурстве, он, казалось, безмысленно зафиксировал в поле своего зрения больного и стал размышлять:
