как содержимое выплеснулось ему на брюки.
– Вот так! – сказала Рейвен и весело подмигнула Михаилу.
Сонная деревушка с ее идиллическим покоем располагалась в дальнем конце Примроуз- Хилл. Коттедж, окруженный изгородью из кустарников и деревьев, находился в конце аллеи. Дом состоял всего из трех комнат – большой гостиной и двух маленьких спален.
Общая комната служила одновременно и кухней, где на одной и другой стороне имелись два очага – один для приготовления пищи, другой для обогрева.
Это не Парк-лейн, подумала Белл, окинув взглядом коттедж. Но он устраивал ее. Здесь по крайней мере никто не будет смотреть на нее с любопытством, смешанным с жалостью.
– Если захочешь, – сказала Рейвен, разгружая на кухонном столе коробку, – я могу привезти Паддлза для защиты от негодяев.
Белл вышла на кухню.
– Паддлз будет их лизать, пока не залижет насмерть.
– Я представляю себе заголовки газет, – улыбнулась Рейвен. – Сторожевой пес обслюнявил преступника до смерти.
Белл захихикала:
– Негодяй утонул в собачьей слюне.
Рейвен рассмеялась.
Сестра выглядела веселой, однако Белл чувствовала, что Рейвен чем-то обеспокоена. Видела это по ее глазам. Однако Белл прогнала эту мысль прочь и открыла коробку с книгами, среди которых были романы Джейн Остен, позаимствованные из библиотеки герцога.
Рейвен извлекла из коробки две бутылки:
– Спиртное.
– Ни водка, ни виски мне не нужны, – заявила Белл. – А это еще что?
– Lunette de soleil[2]. – Рейвен передала сестре очки с темными стеклами. – Его светлость послал их тебе, будешь надевать во время работы в саду.
Белл нацепила очки, заправив дужки за уши, и улыбнулась, когда они соскочили на кончик носа.
– Видимо, у отца голова побольше твоей, – сказала Рейвен. – Без сомнения, от высокомерия голова становится толще. Как долго ты планируешь здесь оставаться?
– Мне нужно обрести душевное равновесие, – сказала Белл. Она снова заметила, что сестра чем-то встревожена. – Что с тобой? Тебя расстроил Александр Боудд?
– Нет. – Рейвен натянуто улыбнулась. – Я приеду через несколько дней, привезу еще съестного.
– Повар прислал так много, – заметила Белл, – что хватит на двоих на целый месяц.
– За свою безопасность можешь не беспокоиться, – сказала Рейвен, игнорируя ее замечание. – Окрестности патрулируют агенты отца.
– В этом нет необходимости. – Белл не хотела никому доставлять лишние хлопоты.
– Отец хочет спокойно спать, не беспокоясь о тебе. – Рейвен порывисто обняла сестру. – Береги себя.
Белл проводила Рейвен до калитки, подождала, пока та сядет в карету герцога, и помахала на прощание, когда карета повернула.
Она осталась одна. Впервые в жизни. Распаковав одежду, Белл обнаружила несколько не принадлежавших ей вещей – спальный халат, мужскую рубашку и брюки.
Очевидно, их по ошибке положила одна из горничных. Ночью кто-то из слуг будет искать свой спальный халат.
Два шага – и она оказалась у окна маленькой спальни. Сад занимал небольшую территорию, но был так запущен, что, казалось, его не убирали много лет.
Сегодня она собиралась обойти свои владения, чтобы обнаружить неполадки, а на следующий день их устранить.
Белл вышла из коттеджа. Ярко светило солнце. В ясном голубом небе не было ни облачка.
Белл обошла по периметру крошечный сад, граничащий с лесистой местностью. Лужайка заросла сорняками.
Белл заметила жмущиеся под серебристой березой одиночные анютины глазки. Опустилась на колени и потрогала кустики, шепча молитву.
– На помощь!
Не может быть. Белл уставилась на анютины глазки. Цветы не умеют разговаривать.
– На помощь!
Она прислушалась, пытаясь определить, откуда донесся призыв.
– Помогите!
Белл резко повернулась.
К дому, пошатываясь, шел незнакомый мужчина, весь в синяках и кровоподтеках. Он ухватился за дуб и в полном изнеможении прислонился к нему.
Белл бросилась к незнакомцу, обхватив его одной рукой за плечи, а другой за спину.
– Обопритесь на меня, – сказала Белл. – Я смогу лучше помочь вам внутри коттеджа.
Она повернулась к дому, поддерживая мужчину, хотя нее подкашивались ноги под его весом. Но ей стало легче, прежде чем она двинулась, будто их обоих подхватили кие-то невидимые руки. Мелкими шажками вдвоем с мужчиной она двинулась к двери. Когда он случайно спотыкался и боль сопровождалась стоном, Белл притормаживала.
Наконец они добрались до дивана. К этому времени по лицу ее катились капли пота. Она привалила мужчину спиной к подушкам и опустилась на пол на колени.
– Закройте глаза, – сказала она ласковым тоном, успокаивающим, как бальзам. – Дышите медленно и ровно.
Раны оказались поверхностными. У мужчины была разбита нижняя губа. Она опухла и кровоточила. На скулах и под глазами темнели большие синяки и кровоподтеки.
У мужчины была смуглая кожа. Даже избитый и окровавленный, он был привлекательным. Перед таким ни одна женщина не устоит.
– То, что я вижу, не представляет угрозы для жизни, – заверила его Белл. – У вас есть повреждения где-то еще, кроме лица?
– Везде. – Мужчина застонал.
– Острая опоясывающая боль в грудной клетке?
– Нет.
– Значит, ребра не сломаны, – сказала Белл. – Сейчас я промою ваши раны. Как вас зовут?
Мужчина открыл глаза – темные, с растерянным взглядом.
– Я вас не вижу.
– Вы видите только черноту? – встревожилась Белл.
– Все расплывается перед глазами.
Белл притронулась к его руке:
– Это говорит о том, что у вас временная потеря зрения.
Только слепой может полюбить женщину со шрамом, мелькнула мысль, Белл прогнала ее прочь.
– Я Белл Фламбо. А вы кто?
– Я… я… не могу вспомнить.
Потеря памяти испугала Белл больше, чем расстройство зрения.
– Память вернется к вам вместе со зрением. Но как мне вас называть?
– Имя Мик кажется мне знакомым, – сказал мужчина.
– Хорошо. Тогда Мик. – Белл ободряюще сжала ему руку. – Я покину вас на несколько минут, чтобы согреть воды и взять бальзам.
Мужчина крепко взял ее за руку:
– Вы не принесете мне какой-нибудь лоскут? Я завяжу глаза, чтобы вы их не видели.
– Сначала я обработаю ваши раны. – Белл приложила ладонь к его щеке. – Поверьте, это облегчит вашу боль.
