Пожав плечами, Синда указала на облако, изображенное на рисунке.
– Вчера ночью, прошлым месяцем или на следующий год. Не знаю, но люди считают, что мои картины предсказывают будущее. Я пыталась перестать писать портреты, чтобы не создавать проблем. – Ей пришло в голову, что, вероятно, именно поэтому во сне она бессознательно осуществляла то, чего была лишена наяву.
– Похоже, на нем теплый свитер, значит, дело происходит не в летнее время года.
– А может, он находится в Шотландии, там же намного холоднее. – Синда перевернула лист, чтобы найти рисунок с кольцом, испытывая облегчение, что Тревельян подходит к этой проблеме с практической точки зрения. – А по этой рыбе, что у него в сети, вы ничего не можете сказать?
– Я не рыбак и уже много лет не ловил рыбу в Англии. Могу спросить у друзей, когда будем в Брайтоне. Нам пора ехать.
Кивнув, она приняла протянутую им тарелку с жареной рыбой и с аппетитом принялась за еду. Итак, ночью он принес ей теплые камни, чтобы она могла согреться, запомнил, что она не может есть жирное, испортил из-за нее свою единственную рубашку. Может, все это и не компенсирует ее похищение, но если он поверит в ее рисунки…
Синда не смела на это надеяться. Это значило бы слишком много требовать от него. Даже она сама не была уверена, что они что-то означают. Занятая размышлениями, девушка и не заметила, как съела всю рыбу.
– Вот мед, намажьте на хлеб. – Трев протянул ей горшок, стоявший у его ног.
Она последовала его совету и с удовольствием стала откусывать намазанный медом поджаренный хлеб. Вероятно, ее еще не оставила ночная слабость, потому что сегодня она не испытывала к Тревельяну ненависти, напротив, остро чувствовала его подавленное настроение. За эту ночь угловатые черты его лица стали еще резче, в глазах застыла печаль.
– Понимаете, я из Малколмов, – попыталась объяснить она. – Моя младшая сестра Белинда умеет разговаривать с животными, кузина Ниниан способна читать мысли людей, конечно, не очень сложные. А кузина Кристина может беседовать с призраками.
– А ваша мать?
– Она чувствует местонахождение людей.
– Тогда почему же она еще не здесь?
– Вероятно, потому, что это просто какая-то обостренная интуиция, а не точное знание… как и мои рисунки. В этом-то и заключаются сложности наших способностей. Порой мы в состоянии знать больше, чем обычные люди, но понимать наши знания дается посторонним. Ну, например, если бы вы не узнали своего кузена, я так и не знала бы, что мои рисунки что-то означают. А мама наверняка знает, в каком мы скрылись направлении, может, по какой дороге мы с вами едем. Но она не знает, как мы одеты. Она же не колдунья, летать не может, вот ей и приходится следовать за нами, как любому нормальному человеку.
Трев кивнул и глубоко задумался, потирая лоб.
– Когда-то у меня был первый помощник, который умел определять направление корабля без помощи звезд. И юнга, который за несколько дней мог предсказать приближение шторма. Да, мир полон загадок.
– Моя кузина Ниниан утверждает, что это у нас проявляются инстинкты, которые у большинства людей похоронены в глубинах сознания и здравый смысл мешает прислушиваться к ним.
– Но ваши рисунки больше, чем инстинкт. – Трев просто высказывал свои мысли, уже не проявляя обидного недоверия.
– Да. У Малколмов… – Синда старалась подыскать слова, чтобы передать то, что сказала ей Кристина. – Вероятно, наши инстинкты очень чувствительны к… не знаю, как объяснить. Но вот я в первый раз нарисовала вашего кузена в тот вечер… когда вы приходили ко мне в коттедж.
Он резко вскинул голову и пристально всмотрелся в ее лицо. На лоб ему упала прядь черных волос, странно смягчая резкие черты.
– В тот вечер я вас поцеловал!
Синда заставила себя отвести от него взгляд и уставилась на огонь, чтобы не видеть его лицо, внезапно просветлевшее от мягкой улыбки. И чтобы скрыть выражение своих глаз.
– Да.
– Но ведь вчера я вас не целовал, – осторожно заметил Трев.
– Да. – Синда не могла объяснить, как он действует на ее подсознание.
– Но я был рядом, и мы… мы помнили друг о друге.
– Вы выразились очень… деликатно. – Синда обрадовалась, что он не сделал вывода, к которому она невольно пришла сама: если одни его поцелуи и близость вдохновляют ее рисовать во сне, то к чему же приведут их более затаенные желания?
Он бросил на нее заинтригованный взгляд.
– Это рискованное признание. Надеюсь, вы не станете делать его другим мужчинам.
– А я не знаю, подействует ли это с другими мужчинами и даже с вами.
Он кивнул и внезапно поднялся:
– Ну, пора ехать!
Поверил ли он ей или просто старался ее немного развлечь? Что он будет делать теперь? Если он поверит, что ей неизвестно местонахождение его кузена, то, может, отпустит ее? Нет, слишком поздно. Теперь, когда Трев понял, что остается хоть один шанс из тысячи, что ее рисунки могут привести его к
