Ольгой сделают все, как задумывалось...
Тут Асмунд умолк. Даже имя Ольги произнес с трудом, словно оно всколыхнуло в его груди глухую тоску. Светорада подошла, ласково обняла брата за плечи.
– Знаешь, о чем я подумала? Вот наши родители жили в совете и любви столько лет. И может, все счастье, отмеренное нашему роду, только им и досталось? А мы с тобой...
– Не говори так, Светорада, – отстранился от нее Асмунд. – И если мне мало на что можно надеяться, то уж тебе... Поверь, Игорь успокоится в походе и прилетит к тебе сизым соколом. Жди.
– Да уж так жду, так жду, – резко взмахнула рукой Светорада, звякнув браслетами. – Все очи проглядела дожидаючись.
Обидно ей стало – даже братец Асмунд ее не понимает. А ей иногда даже недоброе приходит в голову: вот бы какая шальная стрела задела Игоря!
Дни проходили тихие, удушливо жаркие, солнечные. Светорада постоянно искала себе какое-нибудь дело, хлопотала по хозяйству, вызывала подружек-боярышень покачаться в саду на качелях или уходила в сопровождении мамок и нянек купаться на Днепр, однако все ей быстро надоедало. И она вновь и вновь под любым предлогом вызывала к себе Стему.
– Что ты мне прохода не даешь, а, береза ожерелий? – уже на довольно неплохом языке варягов поддразнивал ее Стемид. – Куда я, туда и ты.
– Ага, – улыбалась княжна. – А куда я, туда и ты. Назначили тебя служить при мне, вот и служи! И чтобы как нитка за иголкой, пока не прогоню.
– Ну да, ты прогонишь! – усмехался парень. – Совсем замучила меня.
– Бедняжка. Как погляжу, только желание поучиться чужому языку и манит тебя ко мне. Но, видать, сильно так манит!
Стема поглядывал на нее с хитрым прищуром:
– А ведь я нравлюсь тебе, береза нарядов.
– Ну да, – согласно кивала княжна, так что ее золотые сережки раскачивались, бросая вокруг блестящие блики. – Мне нравишься, остальным тоже. Всем ты пригож, парень. И весел, и умел, и красив. Да только мне ты не пара. А держать тебя рядом для услады... Мне это так же по душе, как и с олененком играть.
– Ну, хоть доверяешь ты мне больше, чем своему мальцу пятнистому, краса моя?
Далось ему это ее доверие! Не могла же она признаться, что с ним хоть в царство злой Морены была бы готова прогуляться? А то, что произошло когда-то между ними... то давнишнее, что надолго лишило Стему возможности бывать в Смоленске... В душе княжны иногда начинала саднить крошечная заноза, но она не привыкла заглядывать в себя так глубоко. К тому же, сколько воды утекло в Днепре, с тех пор как все случилось, быльем поросло. И глядя на такое красивое, выразительное, с привычной хитринкой в синих глазах лицо Стемы, Светорада изо всех сил старалась придать своему ответному взгляду привычную мягкую ершистость: ведь все их полунамеки, шуточные споры и заигрывания не могут быть чем-то серьезным!
А потом наступил тот дивный вечер новолуния, когда княжна со своим охранником стояли на галерейке терема, под висевшими над входом в гридницу огромными лосиными рогами, и со смехом вспоминали, как волокли их в город. В небе плыл тонкий серп молодого месяца, ночь была душной, но воздух не томил, как днем, и стоять рядышком у резных перил было приятно. Они оба замолчали, чувствуя, что не могут разойтись, неотрывно глядя друг на друга в темноте галереи.
И вдруг Стема мягко притянул к себе княжну, и она услышала, как он горячо и нервно вдыхает аромат ее волос у виска, как совсем близко гулко и часто бьется его сердце.
– Светка моя... – прошептал он, и от его сдерживаемого дыхания ее пронзила дрожь.
Понимала, что надо вырваться и бежать, но стояла в кольце его рук как зачарованная.
– Ягодка моя сладкая!.. Так бы и съел тебя всю.
– Смотри косточкой не подавись! – попыталась отшутиться княжна. Знала, что не посмеет он повести себя дурно с княжной. А то, что он делал... Она ощутила, как рука Стемы скользнула по ее боку, как смялась на талии легкая ткань рубашки под его горячей и твердой ладонью, как эта ладонь, поднявшись, накрыла ее грудь, задержалась, чуть сжимая, словно пробуя ее упругость. У Светорады сердце готово было выскользнуть из груди в эту ладонь.
– Что ты позволяешь себе! – срывающимся шепотом молвила княжна, опасаясь услышать от него то, что могла сказать и сама: он позволяет себе то, что позволяет ему она.
И вдруг быстро решилась.
– А ты ведь хочешь поцеловать меня?.. Так поцелуй!
Он словно и дышать перестал, только сердце по-прежнему гулко билось. И еще... там, внизу, где тела их тесно соприкасались, она ощутила, как он захотел ее... как напряглась его плоть... Но тут он разнял руки, хотел отстраниться, но Светорада сама быстро обняла его, даже на носки приподнялась, прошептав в самые губы:
– Не отпускай! И поцелуй! Я приказываю! Сама стала целовать, прижиматься губами.
И тут Стема засмеялся в ее сомкнутые приникшие уста. Светорада отшатнулась, ощутив невольную обиду.
А Стема сквозь смех:
– Тычешься, как тот же олененок. Ведь женихов у тебя была тьма... да и с Игорем ты... Неужто никто не обучил?
От стыда Светорада ощутила привычную злость на него.
– Делай, что приказываю! – произнесла она властным голосом. И уже тише: – Ты ведь друг мне, Стемка Стрелок, вот как друг и сделай одолжение... обучи... чтобы тот же Игорь не смеялся, что таким олененком ему досталась.
– То условия вашего договора – Смоленск, золото Эгиля и невинная, как олененок, Светорада.
Это было сказано сухо, почти зло. И Светорада вдруг почувствовала такую обиду, такой гнев, оттого что он... как некогда...
Прежде чем княжна поняла, что делает, она с силой ударила его по щеке.
– Ого! Да ты... такая же, как и прежде, – отрывисто и зло вымолвил Стема.
– А ты... Сам же... Я ведь почувствовала... и руками меня хотел...
– Так то руками, – хмыкнул Стема, а Светорада, едва не взвыв, опять замахнулась на него, но теперь Стрелок успел поймать ее руку. Несколько секунд они боролись, задыхаясь, она рвалась, а он удерживал ее, увернулся, когда она даже попыталась укусить его. Потом с силой оттолкнул, так что Светорада отлетела, ударившись спиной о бревенчатую стену.
Рядом раздалось позвякивание булата, послышались чьи-то приближающиеся шаги. И хотя было темно, они оба увидели возникшего из-за угла воеводу Кудияра. Тот замер, посмотрел на них.
– Что приключилось тут?
Стема промолчал, но Светорада так и кинулась к Кудияру.
– Накажи своего сына, воевода! Он посмел со мной... Что я девка ему дворовая? Да как прикажу выпороть!
Стема промолчал, оглушенный ее несправедливостью. Впрочем, чего ждать от нее? От лисы подлой. Иногда ему начинало казаться, что она изменилась. Но нет... Он смотрел на нее в темноте, и, обладай его взгляд силой удара, княжна еще не так отлетела бы к стене. Юшкой кровавой умылась бы!
Словно почувствовав его ярость, Светорада громко всхлипнула и бросилась прочь. Кудияр молчал, только дышал шумно. Стема отвернулся, стоял, опершись руками о перила, сплюнул зло.
– Стемид, что тут произошло? Княжна и ты... Неужто ты снова позволил себе?
Стема опять сплюнул. Даже в темноте он ощущал напряженный взгляд отца.
– Да ушла она, – отмахнулся парень. – И уж поверь, молчать о том будет. А не ушла бы, я бы ее... эту сучку позлащенную. Вот кто она! Сука!
Кудияра поразила злость в голосе сына.
– Сдается мне, что ты, сын, как будто испытываешь свою Долю на терпение, хочешь непременно выяснить, где же предел ее доброте.
Стемка опять стал насвистывать насмешливо и беспечно, а потом перескочил через перила и пошел к дружинной избе.
