корень. Вот и подсказал: если Игорь отбудет с достаточно сильным отрядом, то сумеет по обходному большаку, в объезд Полянского края, скоро проехать в степи, разыскать главные дороги, где есть и колодцы, и места стоянок, а там, пусть поможет ему Стрибог,[107] дождаться подходящего ветра и поджечь высохшее без дождя степное разнотравье.
Ольга задумчиво покусывала кончик косы.
– А ведь то, что ты подсказал, Асмунд, душа моя, может и получиться. Я знаю, что пожар движется по степи со скоростью скачущей галопом лошади. И если Игорь подпалит степь вот здесь, здесь и здесь, – показала она пальцем места на карте, – то огонь заставит угров повернуть вспять или задержит их весьма и весьма надолго. Вот тогда-то те угры, что под Киевом, не дождавшись своих, вполне могут пойти на сговор с Олегом и начать передвижение в другие земли. Вот было бы славно, если бы такое дело сладилось! Это даже Олег смог бы оценить. И Игоря не пожурил бы за непослушание, наоборот – стал бы славить. Игорю же похвала Вещего, как небо для птицы, как мед медведю, как ласки девице. Я знаю это.
А княжна Светорада тем временем места себе не находила. Отправляла то одну, то другую теремную девку узнать, как обстоит дело с поимкой Стемы. А потом ей принесли весть, что Игорь больше не лютует, не рассылает ловцов, а о чем-то толкует с княжичем Асмундом. В Светораду это вселило надежду. И когда она спустилась к вечерней трапезе и села подле жениха, ей показалось, что Игорь непривычно тих. На нее даже не глядел и о Стемке не вспоминал. В конце же трапезы он встал, поднял руку и попросил слова у бояр и дружинников.
Светорада и не полагала, что Игорь может быть столь убедительным и красноречивым. Она слушала, что он говорил, и сердце колотилось в ее груди. Ибо то, что предложил Игорь... Светорада замечала, как все внимают ему, возникший при первом сообщении о внезапном выступлении ропот стих, жующие челюсти задвигались медленнее, руки с ложками и кусками мяса опустились. Теперь все присутствующие смотрели на Игоря, боясь пропустить хоть слово. Идти в степь, чтобы остановить орду! Даже без риска, а только ловкостью, по плану, задуманному разумным сыном Рюрика! Игорь преподнес все как свою идею, речь его лилась плавно, он уже продумал все детали, и хотя дело непростое, однако – помоги Перун! – у них должно все получиться!
– Я понимаю, что предлагаю вам необычный поход, смоляне. Но если у нас все выйдет, мы совершим великое, и бояны еще долго будут славить нас в былинах и сказаниях. Если же мы будем только выжидать... Клянусь небесным светилом, мужчины вы или нет, чтобы отмахнуться от славного дела и жаться к подолам своих женщин? Я готов пообещать вам как награду, так и славный поход. Да и на степь поглядите. Наслышаны уже, небось, о том, как воины добывают себе богатство и славу в лихом степном дозоре, охраняя Русь?
– Веди нас, князь! – подскочил со своего места один молодой боярин, которого распалили речи Игоря. А там и Бермята поднялся, тоже готовый хоть сейчас сесть на коня. Кто-то из других знатных людей уже подавал голос, кто-то обещал часть своей дружины для выступления, а кто-то говорил, что даст коней, оружия. Игорь глядел на них с восхищением. Вот это смоляне, вот это мужи!
Они собирались в поход так поспешно, что и требы Перуну не успели принести. Да какое там! Все уже прониклись мыслью, что чем скорее они доберутся до степи, тем вернее у них выйдет задуманное. Угры кочуют медленно, обремененные возами с семьями и стадами, которых надо гнать вместе с обозом. И вот будет неожиданность, когда они выйдут к сожженной степи, где нет ни травы для скота, ни колодцев, ни троп, указывающих направление. Главное теперь – успеть выполнить блестящий план Игоря.
В том, что этот хитрый план задуман воспитанником Вещего, никто не сомневался. Асмунд же помалкивал. Ольга ведает, что это его идея, – и ладно. Но иное опечалило княжича: Ольга вознамерилась и сама ехать с Игорем. Куда ей в ее положении, думал Асмунд, даже завел речь об этом, но дева-воин только отмахнулась.
Она пришла к нему проститься уже в дорожной одежде, опоясанная мечом.
– Игорь сам настоял, чтобы я подле него держалась, – весело сказала она, не обращая внимания на грустный вид Смоленского княжича. – Сказал, чтобы я и думать не смела остаться в Смоленске до празднования Купалы, что он хочет видеть меня рядом с собой.
– Причем же тут купальский праздник? – почти без интереса полюбопытствовал юноша, только бы не видеть этого выражения счастья на ее лице.
Ольга словно очнулась, поглядела задумчиво, будто какая-то мысль не давала ей покоя, но высказать ее она не могла.
– Купальский праздник, спрашиваешь? Ну да тут без меня обойдутся. А еще вот что: Стемка-то вернется после отъезда Игоря, пусть опять при княжне рындой состоит. Ты проследи за этим, ведь и Олег наказывал.
– О Стемке только мне сейчас и думать, – вздохнул Асмунд.
– Но уж то, что сестрица твоя с этой мыслью носится, это так же верно, как Днепр могуч.
Асмунд подумал о том, что сестра и впрямь просто расцвела, узнав о скором отъезде жениха. Из своего окошка он видел, как весело простилась она с Игорем. Князь Игорь, уже сидя в седле, чуть склонил стан перед невестой, она же едва не подпрыгивала, махая ему платочком. Даже не подумали расцеловаться на прощание. А ведь, что ни говори, Игорь отбывал на необычное и опасное дело. Но он так и рвался в путь, почти с места пустил коня в рысь, поскакал к воротам. Асмунд увидел рядом с ним Ольгу – оживленную, красивую, горделивую. Другая в ее положении все бы к капищу Рода и Рожениц ходила, а этой в поход невтерпеж. Не мать будущая, а прямо Магура![108] Нуда уехала – и уехала, Перун в помощь. Все равно они не пара. И никогда не будут вместе...
Глава 12
Той ночью княжна Светорада выспалась всласть. Даже петушиные крики на заре не разбудили. А когда проснулась, то позволила себе еще какое-то время понежиться на мягких перинах, на тонких полотняных простынях. Лежала, раскинув руки, смотрела на яркое глазастое солнце, нарисованное на противоположной стене, и улыбалась. Думала: как же славно, что ее жених уехал!
Да и потом, пока сенные девушки расчесывали ее и заплетали косу, пока сообщали, что к княгине Гордоксеве прибыли поболтать ее подруги-боярыни и она сидит с ними в дальней горнице, квас попивает, – Светорада была все время весела и улыбчива, шутила да посмеивалась с ними. А когда, нарядив княжну, поднесли ей круглое хазарское зеркало, из посеребренного листа меди, Светораде совсем хорошо сделалось. Ишь, какая! И лицо румяное, нежное, и губы яркие да сочные, и ресницы длиннющие, а очи мерцают из глубины, не уступая сиянием длинным серьгам-подвескам из чеканного золота с узором. С таким же узором была чеканка и на тонком золотом обруче, обвивавшем ее чело, вдоль лица красиво завивались светлые кудри, хотя волосы княжны и были заплетены сзади в толстую косу.
– Ну что, довольна, ягодка моя? – лукаво усмехнулась, глядя на любующуюся собой девушку, старая Текла.
И вправду было на что полюбоваться и отчего порадоваться! А когда Светорада вышла из опочивальни, ее ожидала новая радость: у стены как ни в чем не бывало стоял ее рында.
Стема засиял при виде княжны. Смотрел на нее, хитро прищурившись, а Светорада думала, что во всем Смоленске не найти более пригожего, славного и удалого парня. Они какое-то время просто молчали, глядя друг на друга.
Светорада вымолвила:
– Как ты сюда попал?
– Ногами пришел, – коротко ответил Стемка.
– Надо же! И сумел ведь.
– А что? Дело нехитрое. Одну ногу переставляешь, потом другую, но только быстренько так. Ведь надо же мою госпожу княжну охранять кому-то! А меня от должности никто не освобождал. Даже сам Игорь Киевский.
– Ну, об Игоре сейчас волноваться – не твоя забота. Его ваша богатырша Ольга в пути будет охранять. И ублажать как следует. Все-все, молчу! Не стану худого говорить о всеми восхваляемой Ольге Вышгородской. Да только не ожидала я, что ты даже слова доброго мне не скажешь, за то, что в ноги Асмунду кидалась, чтобы он нашел повод услать Игоря.
Стема поглядел на нее с иронией.
– Это ты-то кидалась? Из-за меня? Лешево семя!.. Ну, ты и отмочишь, Светка!
