Никому не доверяй

как этого добиться, но сейчас он сильно разочаровался в своих умственных способностях. Более того, он даже не мог понять, что в действительности чувствует – к Тори, к своему брату, к «Хоукс лэндинг»…

Броуди вынужден был признаться себе, что Виноградная долина с ее покатыми холмами, окрашенными в осенние цвета, нравится ему. В юности он без конца переезжал из одного города в другой, ему попадались красивые места, но они никогда не трогали его душу так, как этот край.

Может быть, все дело в том, что когда-то его предки пришли сюда и работали не покладая рук, чтобы отвоевать себе место у природы? Впервые в жизни он вдруг осознал, откуда он родом и где ему комфортно на этой земле. В последние дни он многое узнал о своих корнях, которые раньше для него были скрыты мглой неизвестности. Когда-то в детстве он провел множество бессонных ночей, размышляя об этом, а потом убедил себя, что это не имеет для него ни малейшего значения. Однако человек, наверное, не может жить без корней. Теперь для него многое прояснилось, но все-таки кое-что по-прежнему оставалось загадкой…

– Почему мы с Эллиотом росли порознь? – прошептал он сам себе. – Кто-нибудь здесь наверняка знает правду. И я жизнь положу, чтобы тоже узнать ее!

Броуди увидел, что Эллиот заезжает на паркинг «Пино блан», и повернул следом. Передавая «Порше» юному служащему стоянки, он усмехнулся: парень смотрел на них с Эллиотом, выпучив глаза.

– Мы могли бы поговорить здесь, – сказал Эллиот. – Потом подъедет Рейчел: мы собирались поужинать вместе. Ты не хочешь присоединиться к нам?

– Извини, у меня есть кое-какие планы на этот вечер, но я с удовольствием выпью с тобой по коктейлю.

На самом деле Броуди был абсолютно свободен, но он не испытывал ни малейшего желания ужинать с Рейчел Риттво. Он точно не знал почему, но эта активная молодая особа вызывала в нем смутные подозрения.

Поднимаясь вслед за Эллиотом по ступенькам крыльца, Броуди удивлялся про себя, почему его брат пригласил в ресторан Рейчел, а не Тори. В конце концов, несмотря ни на что, она продолжала носить его обручальное кольцо. Конечно, они могли и поссориться: Эллиот, несомненно, был оскорблен. Но, как известно, «милые бранятся – только тешатся».

Мэтр сразу узнал Эллиота и немедленно провел их через уютное бистро с плюшевыми банкетками и деревянной отделкой во дворик, где на отгороженной каменной стеной террасе горел камин. Заказав для обоих по «Ройал Локнэир» со льдом, Эллиот обратился к Броуди:

– А теперь давай кое-что обсудим. Да, кстати, я бы хотел, чтобы завтра ты поехал со мной на дегоржацию вина.

– Хорошо, – легко согласился Броуди, даже не поинтересовавшись, что это такое. – Но сначала нам действительно надо обсудить эту аварию.

Эллиот откинулся на стуле, глядя на тлеющее в камине полено. Когда он поднял глаза, в них читалась тревога. «Да, – подумал Броуди, – его не научили скрывать своих чувств». Сам он умел это делать еще до того, как попал в спецназ. И первые уроки ему преподала мать. Она крайне редко показывала свои чувства – кроме, пожалуй, беспокойства. Линда Хоук обладала удивительным свойством: она никогда не смеялась и не плакала. В этой жизни ее занимала единственная вещь – зарабатывание денег. «А ведь это ненормально», – подумал Броуди с опозданием.

Он подождал, пока уйдет официант, поставивший перед ними по стакану с чистым виски, и спросил:

– Зачем, по-твоему, мне нужно было инсценировать автомобильную аварию?

– Теперь я понимаю, что это глупо… Но сначала я подумал, что ты просто хотел разбить мой «Порше».

– А зачем мне его разбивать? – нахмурился Броуди.

Эллиот сделал приличный глоток виски.

– Я имею много больше, чем заслужил.

– Ты думаешь, что я тебе завидую? Но у тебя нет ничего, что я хотел бы иметь. – Не успел он произнести эти слова, как понял, что это совершенно не так.

Эллиот, прищурившись, посмотрел на него.

– А как насчет Тори?

При этих словах Броуди весь подобрался, затем напомнил себе, что он виноват перед Эллиотом. Он ненавидел демонстрировать свои эмоции, но сейчас у него не было выбора.

– Не обвиняй Тори, – сказал он. – На самом деле между нами не было ничего серьезного.

– Ничего?

– А что значит один поцелуй?

– Это зависит от обстоятельств. – Эллиот поболтал виски в своем стакане, и лед зазвенел, словно их натянутые нервы. – А чья это была инициатива?

Броуди не мог допустить, чтобы у Тори были из-за него какие-нибудь неприятности. Да, она сама поцеловала его, ну и что? Если бы он не приехал к ней после аварии, ничего бы не случилось.

– Моя, – спокойно ответил он.

– Неужели? И как же это произошло?

– Мне не стоило приходить в их дом. Но я чуть не погиб, и мне хотелось с кем-нибудь поговорить об этом. Я ведь думал, что все это устроил ты…

– Я могу понять, почему ты пришел к такому выводу. Но уверяю тебя: я не портил свой автомобиль.

Броуди медленно кивнул. Он пришел к такому же выводу.

– Да, теперь я и сам это знаю. Может быть, кто-нибудь просто хочет, чтобы мы вцепились друг другу в глотки? Тебе не приходила в голову такая мысль?

Эллиот некоторое время молчал, мрачно глядя перед собой.

– Да. Я думал об этом сегодня, – сказал он наконец. – После того, как Тори вернула мне обручальное кольцо.

– Вернула?! – Броуди сделал большой глоток виски, пытаясь скрыть охватившее его волнение. – Ты серьезно? Но она защищала тебя, как львица своего детеныша, когда я пытался доказать, что ты являешься виновником аварии.

– Тори слишком хорошо знает меня, чтобы поверить, что я могу убить кого-нибудь. Но она не хочет выходить за меня замуж.

– Извини. Надеюсь, не я стал причиной этого. – Броуди был абсолютно искренен, хотя в это было трудно поверить.

– Тори, оказывается, еще раньше собиралась вернуть мне кольцо. Но когда мой отец умер, она решила отложить этот разговор на более позднее время. Так что ты ни в чем не виноват. – Эллиот пожал плечами: – Что поделаешь? Не сложилось…

Броуди почувствовал несказанное облегчение, хотя все равно не мог избавиться от ощущения, что его присутствие имело какое-то отношение к разрыву их помолвки.

– Я не хотел стать причиной неприятностей, но мне кажется, что все здесь крутится вокруг завещания, – сказал он, твердо решив сменить тему разговора. – Ты знаешь, что произойдет, если мы с тобой оба умрем прежде, чем завещание будет официально утверждено?

– Рейчел сказала мне, что в таком случае «Хоукс лэндинг» будет разделена между Джиной Бардзини, семейством Риттво и Альдо.

– Рейчел? А откуда она знает?

– Понятия не имею. Надо будет у нее спросить.

Броуди немного подумал.

– У Рейчел ведь, кажется, есть два брата? Я встречал их, но, должен признаться, забыл их имена. У тебя столько двоюродных и троюродных братьев…

– У нас, — поправил Эллиот. – Ты являешься частью семьи, нравится тебе это или нет. Мы связаны родственными узами с половиной семей в долине. Это уходит корнями к нашим прапрадедушкам, когда у итальянцев было принято иметь большие семьи с множеством детей. Когда они женились или выходили замуж, новые родственники становились частью семьи.

– Понимаю, – сказал Броуди, хотя на самом деле ничего не понимал: вся его семья состояла из него самого и матери. – А почему из всех этих родственников именно Риттво стали наследниками? У них что, есть