– Хорошо, – разрешила я, – только недалеко. Находись в пределах видимости, чтобы мне не пришлось разыскивать тебя.
Она повернулась к Дрэйку, улыбнулась ему и убежала. – Какой прелестный ребенок! – сказал он.
– Мне так повезло, что она у меня есть.
– Могу понять ваши чувства.
У меня навернулись слезы на глаза, и мне стало стыдно за свою несдержанность.
– Наверное, она для вас – большое утешение.
Я кивнула.
– Да, она всегда была моим утешением. Не представляю, что бы я без нее делала.
– Мне жаль, что так случилось. Должно быть, это было для вас страшным ударом.
– Его смерть была бы для меня ударом в любом случае, но...
– Не говорите об этом, если вам не хочется.
Несколько минут я молчала. Как ни странно, мне хотелось ему рассказать. Я чувствовала, что могу ему довериться.
– Все думают, что это самоубийство. Все так думают. Таков был вердикт коронера. Но я никогда не поверю в это.
– Вы знали его лучше, чем кто бы то ни было.
– Он не мог это сделать! Мы были так счастливы. Мы как раз только что решили купить собственный дом. Как можно быть таким счастливым, а через несколько часов... Это бессмысленно.
– Вы ни о чем не подозревали?
– Абсолютно. Все это было совершенной загадкой. У меня есть своя версия: кто-то намеревался убить его... и пытался сделать это раньше.
Я рассказала ему про Лоренцо, который был найден убитым в одежде Филиппа.
– Как странно! – задумчиво сказал он.
– Кажется, все считали, будто я что-то знаю, но не хочу разглашать. Я была так несчастна... Никаких причин... ничего! Все было просто прекрасно.
Он накрыл мою руку своей и пожал ее.
– Простите, – сказала я, – меня что-то занесло.
– Мне не следовало заговаривать об этом.
– Вы этого и не делали.
– Боюсь, что делал. Может быть, когда-нибудь... вы забудете о своем горе.
– Я уже забыла до некоторой степени. Мне помогла Кэти. Но... иногда она так на него похожа... Так напоминает мне его... Наверное, я никогда его не забуду.
– Конечно, не забудете. Но ведь вы сейчас по-своему счастливы?..
– Да, наверное, счастлива. У меня есть Кэти, бабушка... добрые друзья...
– И дело, – закончил он. – Вы убежденная деловая женщина, и для вас это многое значит.
– Вы правы. Мы начали через год после смерти Филиппа. Я больше не могла жить в этом доме. Это дом Чарльза, и я никогда не забывала об этом.
– Конечно.
– Графиня была для нас просто бесценным приобретением. Конечно, мне повезло.
– Я уверен, что успех в делах тоже вносит радость в вашу жизнь.
– Поначалу наше дело вряд ли можно было назвать успешным. Мы с бабушкой были новичками в Лондоне. А графиня оказалась весьма искушенной особой, и я считаю, что своим успехом мы обязаны ее руководству.
– Только не станьте слишком уж искушенной, – сказал вдруг он.
– Это необходимо, чтобы работать в таком деле, как наше... да и в любом другом тоже.
– Успех много значит для вас?
– Конечно. Он означает, что я смогу дать Кэти любое образование, какое захочу... смогу ввести ее в свет... открыть для нее неограниченные возможности.
– Вы очень амбициозная мама.
– Я амбициозна, потому что хочу ей счастья. Но мы слишком много говорим обо мне. Расскажите о себе, о своих избирателях и о обо всем, что приходится делать добросовестному члену парламента.
Дрэйк умел заинтересовать слушателя. Он рассказал о письмах, которые шлют ему его избиратели.
– Они думают, что член парламента, как джинн из лампы Алладдина, может все. – Потом упомянул о своих заграничных путешествиях, о том, как жил на знойном Золотом берегу и мечтал о возвращении домой, и о том, как запел от счастья, завидев скалистые белые утесы английских берегов, чем немало позабавил остальных пассажиров корабля.
