завоевателя ее родины! Она не знала, плохо это или хорошо для Англии, но для нее обернулось счастьем то, что норманном, завоевателем Годстоуна, оказался Ги де Монтгомери, рыцарь и воин, спасший ее от дракона, словно принц в волшебной сказке. Здесь, в его постели, в его объятиях ей все казалось справедливым и прекрасным… Оттого ли, что любовь околдовала их своими чарами, или так было предопределено звездами — и это просто судьба?..
Мысли Ги бежали в другом направлении. Думая о будущем завоеванной им страны — теперь и его страны, — он связывал его с лежащей рядом с ним прекрасной женщиной, которая явилась ему словно награда. Ему страстно захотелось, чтобы она, его любимая Лили, нарожала много сыновей, сильных воинов, которые будут строить и защищать эту — его и их — страну!
— Лили, моя маленькая, моя любимая!.. — обнял ее Ги.
Щекой, прижатой к его груди, сна ощутила, как забилось его сердце. Она приподнялась, чтобы вновь насытиться его смуглой красотой и убедиться, что все это не сон. Застонав, он коснулся ее волос и омыл свою грудь в их шелковистом потоке. Потом притянул ее к себе, охваченный яростным нетерпением снова стать с ней единой плотью. Поцелуй его был требователен, он ошеломил Лили своим напором. Предыдущий раз он ласкал ее с томительной нежностью; теперь же его страсть вышла из повиновения, и казалось, что он ласкает ее в первый раз — или в последний.
Его дикая сила несколько испугала Лили, но она решила ни в чем ему не отказывать. Если он хочет от нее всего, она даст ему это все; более того, даст с радостью.
Он охватил руками ее зад, отчаянно стремясь погрузиться в ее прелесть. Раньше она казалась такой хрупкой, такой беспомощной, но теперь она была ему под стать — той самой женщиной, которую он всегда искал. Его охватило чисто мужское желание покорить ее своей власти, оставить на ней клеймо, говорящее о том, что это его женщина и ничья больше. В этом страстном порыве он завладел ее губами.
Желание охватило ее чресла и сдавило их, как змея. Рухнули последние преграды между ними, и они вместе бросились в пропасть вечной любви. Его горячее семя текло в нее, зарождая дитя…
— Теперь усни, — пробормотал он.
— Я не могу: все так ново, странно и удивительно!..
Ги улыбнулся в темноте, потому что знал: она уснет мгновенно. Он привлек ее к себе, улегся сам поудобнее и вознес хвалу небесам, благодаря за то, что его жизнь наконец устроилась так, как ему по душе.
Утром Лили проснулась, томно и сладостно потянувшись в своей широкой кровати. Повернувшись к мужу, она увидела, что тот смотрит на нее, опершись на локоть.
— Ты смотрел на меня! — укоризненно воскликнула она. — У меня, наверное, ужасный вид?
— Это было самое красивое зрелище, которое я когда-либо видел, — возразил он.
Она нырнула под меховое одеяло.
— У нас холодно.
— Я сейчас посмотрю, нельзя ли разжечь огонь, но предупреждаю: я вернусь.
Она хихикнула, когда Ги отбросил одеяло и спустил ноги на пол. Сначала она разглядывала его, робея, а потом увлеклась созерцанием гибких движений его обнаженного тела. Конечно, это — самое прекрасное тело в мире! Широкие плечи сужаются к мускулистой спине, а потом к узким бедрам. Плоский живот, сильные и длинные ноги!..
Когда огонь жарко запылал, Ги одним прыжком запрыгнул в кровать и, устроившись рядом с Лили, протянул к ней под одеялом руку.
— А я видел, что ты меня рассматриваешь! — поддразнил он ее. — Теперь моя очередь. Я хочу видеть тебя всю.
— Нет-нет! — воскликнула она, сжимаясь в клубок.
— Походи передо мной, чтобы я мог видеть тебя во всей красе, — хрипло сказал он.
— О Ги, пожалуйста, не проси об этом, пока не проси. Я стесняюсь, — сказала она умоляюще.
— А когда же?
— Завтра! Я обещаю тебе, но сейчас — нет, прошу тебя, любимый!
— Ты меня стесняешься? Придется взяться за тебя. — Он гортанно усмехнулся, а она повернулась к нему спиной и попыталась выскользнуть из постели. Но он обхватил ладонями ее грудь, провел носом по ее шее, и по спине Лили побежали восхитительные мурашки. Ей стало щекотно, и она начала извиваться. Поняв, что он снова возбужден, она притворилась рассерженной:
— Неужели ты постоянно пребываешь в таком состоянии?
— Это упрек тебе, ты виновата в моем таком состоянии! — засмеялся Ги.
Игриво повернув ее к себе, он осыпал ее поцелуями, но страсть его росла, и он грубо впился в ее рот. Поцелуй длился бесконечно. Пылая от страсти, он быстро разжег и ее до такой степени, что этот огонь грозил поглотить их обоих.
— Ты сводишь меня с ума! — прохрипел он.
Ги взял ее, и она крикнула от сладостной боля. Когда все кончилось, она размягчено приникла к нему, и его опять охватила нежность. Укачивая ее, Ги шептал ей все то, что ей так хотелось услышать…
Ги расположился с картами, рисунками и чертежами в оружейной, где Лили и нашла его. Главное, что теперь занимало его мысли, — как сделать замок просторнее и превратить его в твердыню. Работу нужно начинать сейчас, пока не кончилась зима и у людей много свободного времени, потому что весной они будут заняты севом, посадкой и всем, что с этим связано.
— Я хочу пристроить два крыла. Одно крыло — для моей семьи, другое — для вас. Когда вы все переженитесь, не будете же вы спать в оружейной, верно?
Стоявшие вокруг мужчины засмеялись; раздалось несколько грубоватых замечаний.
Тут Ги заметил жену, и глаза его посветлели.
— Входите, дорогая, входите!
Та, краснея, прошла мимо собравшихся мужчин.
— Посмотрите, — сказал Ги, просияв, — какие планы мы строим. Все это крыло — детская.
И он подмигнул мужчинам поверх ее головы. Щеки молодой женщины запылали, она опустила глаза. Рольф проворчал:
— Стыдно насмешничать над таким ребенком в присутствии всех этих мужланов!
Ги тут же замолчал и покровительственно привлек жену к себе.
— Овцы уже начали ягниться, — сказал он тихонько. — Не хотите ли пойти со мной в южную овчарню и посмотреть?
Лили радостно кивнула. Взявшись за руки, они выскользнули из оружейной, немедленно забыв обо всех строительных планах. Рольф только головой покачал:
— Воркуют, точно голубки на голубятне. Андре подтолкнул Николя и заметил:
— И кто это говорит! Через неделю сам будет вздыхать и ворковать точно так же!
Рольф дернул юношу за ухо, но не очень больно.
Очаровательные ягнята резвились вокруг маток, перепрыгивая через какие-то невидимые препятствия.
Ги спросил одного из пастухов:
— Много ли мы потеряли?
— Не очень, милорд. Все прошло гладко — только две овцы и двое ягнят сдохли. Мы взяли сироток, надели на них шкуры мертвых ягнят, и овцы сразу же их приняли.
— Ой, Ги, смотрите, эта овца только что принесла двойню! — взволнованно сказала Лили.
— Очень уж они малы. Думаю, вряд ли выживут, — отозвался Ги.
Пастух сказал:
— Если их оставить на ночь в овчарне, не выживут, но я отнесу их жене. Проведут ночь у очага, а к утру оправятся.
— Дай их мне! — попросила молодая женщина. — Я их укутаю и буду держать у огня.
Ги заметил, что пастух слегка нахмурился.
— Просим прощения, миледи, — сказал он, — для ягнят будет лучше, если они останутся у нас. Тут уметь надо.
— Конечно. Прости, я не подумала, — улыбнулась Лили.
