Кровопийца Смольник сидел в конторе, неторопливо подчитывая, сколько ему принесла победа «скорпиона» над «пауками» в последнем бою. Кровопийцей его прозвали клиенты, но он не обижался. Подумаешь, ну забыли, что его зовут Натан, так что? Лишь бы дорогу в контору не забыли. По идее он не должен был принимать ставки на схватки модификантов из сектора ван Хонка, но ведь люди просят. Деньги несут, и у каждого в глазах горит надежда: в этот раз я отыграю все, я стану богатым, счастливым, здоровым и уважаемым. Сколько таких прошло через эту контору, сколько вышли, глядя перед собой слепыми от безнадежности глазами, сколько орали здесь, требуя назад свои деньги. А один даже сиганул в окно. Семнадцатый этаж, стекло тонированное, по пятьдесят монет за квадратный фут. Не мог из приемной прыгнуть, идиот…
Дверь распахнулась, ударившись о стену. Смольник привычно сунул руку под стол, где у него на специальной полочке лежал заряженный арбалет. Ванадиевая тетива, ложе красного дерева, никелированный механизм, фирма «Робин Гуд» производит такие только по заказу. Осечек не бывает. Семьдесят три монеты штука.
Кровопийца поднял глаза и расслабился. В дверях, тяжело дыша и прижимая руку к сердцу, стоял Микки Вайсберг, по кличке «Сегодня я выиграю».
— Ты что, пешком поднимался? — участливо спросил Смольник.
— Последние три этажа, — подтвердил Микки, — какие-то уроды киберлифтеру башку проломили, так он выше четырнадцатого не везет.
— Ай-ай-яй, — огорчился Смольник, будто не он сам неделю назад огрел кибера битой по голове. Кто знает, может, пройдя последние три этажа пешком неудачники будут хоть немного поспокойнее? — Ты по делу или проведать?
— Чего тебя проведывать, — проворчал Микки, усаживаясь на стул и доставая мятую пачку денег, — ставлю двести пятьдесят на «сквознячок». — Он бросил деньги на стол и потер щетинистую щеку.
— На кого? — полюбопытствовал Кровопийца, пересчитывая деньги.
— Два парня сегодня или завтра пойдут. Серьезные ребята, похоже. Один такой здоровый, как шкаф, с усами, а другой смазливый, смуглый. Щека у него рассечена. Ставлю, что пройдут три квартала, не меньше.
— Сведения верные? — осторожно осведомился Смольник.
— У меня? — обиделся Микки. — Да ты забыл, как я снял три тысячи на «сквознячке»?
— Только было это семнадцать лет назад. А те пять компаний, которые ты на «сквознячок» после того выигрыша завернул, так и сгинули.
— Не хочешь — не верь. Ставку прими и расписку дай.
— Ладно, ладно, — Смольник написал расписку, — а если так уверен, то почему всего на три квартала ставить?
— А они уже того… наследили, — подмигнул Микки.
Сандерс допивал кофе, размышляя, что, видимо, это его последняя в жизни чашка. Он посмотрел в окно, за которым парили глидеры, сквозь дымку виднелись силуэты башен и далеко внизу поджидали свои жертвы уличные бандиты, клановые боевики и просто отморозки, которым все равно, кого мочить, лишь бы мочить. Ну что ж, будет звезда на мемориале у главного входа в «контору». Вилкинсон выпьет за упокой грешной души Счастливчика Сандерса, которому наконец-то счастье изменило, помянув недобрым словом русских. Сюзи, может быть, всплакнет и все. Финита… Бросить все и подать прошение об отставке? Вот прямо сейчас через Уолша! Нет, не годится. Кажется, этот носорог всерьез рассчитывает на него. Ишь ты, аж светится.
— Касьян, вы не забыли, что завтра у нас важная встреча?
— Не забыл, — кивнул Полубой, — вот после встречи и начнем «сквознячок». Моих ребят вызывать? Шучу, шучу. Ха-ха…
К ним плавной походкой приблизился метрдотель. Был он весь благостный, гладкий, волосы на яйцеобразной голове расчесаны один к одному и прилизаны, как приклеены. Смокинг поражал изяществом, а галстук-бабочка, казалось, был готов вспорхнуть с белоснежной рубашки. С отеческой улыбкой он остановился чуть поодаль, ожидая, когда клиенты обратят на него внимание.
— Чего тебе? — посмотрел на него Полубой.
— Господа желают десерт? — сладко улыбаясь, будто на десерт предполагалась его улыбка, спросил метр.
— Кофе, ликер, счет, — коротко сказал Сандерс.
— Я бы выпил пива, — добавил Полубой.
— Пиво на десерт?
— Угу.
Слегка приподняв бровь, чтобы клиенты не приняли его удивление на свой счет, метр подозвал официанта и что-то прошептал ему. Кивнув, официант удалился.
— Позвольте спросить, где вы узнали о нашем ресторане, господа? — ласково осведомился метрдотель.
— Мимо проходили, — брякнул Полубой, — гляжу — вывеска: ресторан… — он опустил взгляд на фирменную салфетку с вышитой надписью, — «У Максима на Хлайбе». Обстановка приличная, официанты шустрые и метр такой достойный. Дай, думаю, зайду.
— Но позвольте, мы находимся на тридцать четвертом этаже.
— У меня очень хорошее зрение. Пиво будет?
— Одну минуту, — отступился метрдотель. Ликер оказался клубничным, какого Сандерс с роду не пил, правда, кофе порадовал крепостью и вкусом. Он промокнул губы салфеткой и уже собрался позвать официанта, когда увидел, что Полубой слишком уж расслабленно развалился на стуле, а взгляд у него стал до того меланхоличен, что Сандерс тотчас вспомнил подобную реакцию мичмана в «Саду наслаждений».
— В чем дело? — негромко спросил он.
— Трое ребят справа через два стола, трое слева, — так же негромко ответил мичман, — кажется, по нашу душу.
Сандерс незаметно огляделся и заметил еще двоих, отрезавших выход к лифтам. Если у него и были сомнения, то теперь они отпали — официант, склонившийся к мужчинам, вызвавшим его интерес, оглянулся на столик, за которым сидели они с Полубоем.
— Э-э… любезный, — Полубой прищелкнул пальцами, — счет, пожалуйста.
— Прошу, господа, — метр положил на стол кожаную с золотым тиснением папку.
— А выход у вас… — Полубой отчитал деньги, не жалея чаевых, — только через лифты? Мы, видите ли, прибыли на такси, но отпустили машину.
— Через лифты, — подтвердил метр, внимательно следящий за руками Полубоя, — лифты скоростные, удивительно комфортные. Скорость набирается постепенно, чтобы клиент…
— А через кухню?
— Э-э… что, через кухню?
— Ну выход есть через кухню? — Полубой встал, снял с вешалки плащ и надел его, не застегивая.
Сандерс натянул куртку, незаметно пробуя, как выходит из петли «бастард».
Ответить метрдотель не успел — к столику с двух сторон подошли одетые в одинаковые черные контурные куртки мужчины. Один из них, высокий, с черными, стриженными ежиком волосами и восточными чертами лица, выступил вперед. Улыбаясь углом тонкогубого рта, он процедил в нос, будто был сильно простужен:
— Господа пойдут с нами. Они ведь рассчитались?
— Рассчитались, — подтвердил метр, бледнея на глазах.
— А в чем дело? — надменно спросил Сандерс.
Он уже понял, что ничего хорошего ждать не приходится, и решил намеренно обострить ситуацию. Метр попытался выскользнуть из сомкнувшегося вокруг столика круга, но незнакомцы стояли плотно.
— Должок за вами, — отвратительно осклабясь сказал высокий, — если здесь уплатили, то теперь
