Кристофером, ни у вновь присоединившихся членов братства.
«Впитывайте свет, впитывайте знание, впитывайте добро и тепло человеческое, саму суть его и, преломляя свет этот в душах ваших, освещайте мир вновь обретенный братством!»
Служитель ни разу не сбился на протяжении всей речи, из чего Сандерс заключил, что произносит он ее уже не в первый раз. Лица у служителей и служительниц были бледными, что было вполне объяснимо — лучи солнечного света давно их не касались, но мягкость, с которой они глядели на посетивших пределы братства Полубоя, Сандерса и Викторию, подкупала.
— И если кто-то из вас соизволит присоединиться к «Братству Света», мы с радостью раскроем свои объятья обретенному брату или сестре и поможем всеми силами забыть хаос и тлен, из-за которого и покинули мы поверхность проклятой богом планеты, — завершая речь, объявил верховный служитель.
Лица присутствующих с ожиданием обратились к троим возможным последователям пророка Кристофера. «Да уж, это не толпень вонючих паломников. До чего одухотворенные лица. И где? Здесь, на Хлайбе… — подумал Сандерс, оглядывая собравшихся. — Да, таких умиротворенных ликов не увидишь не то что в Башнях, или в Нижнем городе, а и на самом Новом Ватикане». Глаза людей, казалось, и вправду излучали мягкий свет, и Сандерс неуверенно посмотрел на Полубоя. У него язык не повернулся бы объяснить этим людям, что привела их в тоннели не жажда уединения, не поиски спокойной жизни, а нечто совсем противоположное, и вступать в братство никто из них не собирается.
Полубой выступил вперед, неуверенно повел плечами, кашлянул. Видимо и ему пришлись по душе подземные жители, и не так-то просто было и ему отказывать им на столь доброжелательное приглашение.
— Добрые люди, — начал он, слегка поклонившись, — боюсь, недостойны мы вступить в «Братство Света», потому как привела нас в Каналы не надежда обрести здесь покой, а поиски отщепенца, которому даже там, — Полубой уставил толстый пален в потолок, — даже там не нашлось ему места.
— Ну что ж, — сказал верховный служитель, — путнику братство дорогу укажет, голодного — накормит, уставшего — приютит, а заблудшего светом своим осенит. Как и завещал пророк Кристофер.
— Вот-вот, — кивнул Полубой, — и нам, стало быть, дорогу укажете. А если поможете нам найти злодея многогрешного, благодарность наша вечно с вами пребудет. Зовут его Агламба Керрор…
Ропот, пробежавший по рядам членов братства, показал, что это имя им известно.
— Проходил здесь такой человек, — подтвердил служитель, — давно проходил, но память столь злую о себе оставил, что никак не покинут нас горькие воспоминания. Нескольких братьев лишил жизни этот человек и ушел дальше вниз. И мы с удовольствием покажем вам, по каким тоннелям он проследовал, а пока «Братство Света» хотело бы оказать вам гостеприимство. Много времени это не отнимет, — добавил служитель, увидев нетерпение на лице Полубоя, — скромная трапеза, которую мы приглашаем вас разделить с нами — вот и все, на что потратите вы свое время и силы.
— С радостью принимаем приглашение. — Полубой снова поклонился и присоединился к Сандерсу и Виктории.
— Какие-то они уж очень благостные, — тихо проговорила Виктория.
— Ага, — злорадно воскликнул Сандерс, — вот они, издержки профессии как сказываются — и каждом человеке видеть потенциального врага, это, моя милая, чистая паранойя.
— Сам ты…
— Господа, давайте не будем давать лишних доказательств, что мы явились с поверхности, — сказал Полубой.
Верховный служитель предложил, пока будут накрывать столы, посмотреть, как живет братство. Две служительницы, скромно улыбаясь, повели их по тоннелям, которые были соединены между собой. Некоторые ответвления были закрыты пластиковыми стенами с вырезанными и прикрытыми материей отверстиями. За двадцать лет братство обустроилось вполне прилично — в одном тоннеле у них была даже оранжерея, в которой Сандерс с удивлением увидел овощные культуры. Конечно, растения были чахлые, но по уверению служительниц, плодоносили весьма неплохо.
— Здесь мы выращиваем съедобные грибы. — В темном помещении стоял запах влажной земли.
Служительница зажгла свечу. На стенах висели гроздья блеклых грибов, которые, видимо, и составляли основной рацион членов братства. Виктория смущенно озиралась, явно ожидая какого-то подвоха, Полубой слушал, казалось, с интересом и даже сорвал один гриб и съел, вызвав улыбку сопровождающей женщины.
— Обычно мы их варим, — сказала она, — но можно употреблять и в сыром виде.
Лишь за одну перегородку их не провели. Как объяснила служительница, там, в отдельной келье, живут послушники, которые пожелали присоединиться к братству, и нарушать их покой во время добровольного уединения нельзя. Возле перегородки на вбитых в стену костылях висело несколько белых балахонов. В эту одежду новопринятые члены братства оденутся, чтобы показать, что помыслы их так же чисты, как белая незапятнанная ткань.
Сандерс задержался возле импровизированной вешалки, провел рукой по одежде. Видимо, все-таки братство поддерживало контакты с поверхностью — не производят же они и ткань здесь, под землей. За балахоном его рука нащупала пустоту, он отодвинул одежду в сторону. Там были ниша, в которой лежали, скорее всего, вещи будущих членов братства. Сверху лежал длинный нож, несколько украшений, свернутая в несколько раз контурная куртка, мелочь, которую обычно носят в карманах. Рука его наткнулась на что-то продолговатое. Сандерс поднес находку к свету и несколько секунд глядел на нее.
— Вас что-то заинтересовало? — услышал он голос служительницы.
— Да… интересный покрой плаща, — нашелся Сандерс, — у меня, знаете ли, хобби, — он доверительно понизил голос, — я коллекционирую одежду необычного фасона.
— О-о, но это вполне обычные балахоны, — улыбнулась женщина, — мы шьем их сами и поверьте, времени на это уходит совсем немного. Простота осветит путь ваш — так сказано в книге пророка Кристофера и мы следуем этому завету во всем.
— Прекрасный завет, — немедленно согласился Сандерс, — непременно возьму на вооружение.
Они догнали Викторию и Полубоя когда те уже входили в общий зал. Вдобавок к постоянному свету, который пронизывал Каналы, в помещении зажгли множество свечей. Несколько накрытых столов радовали глаз разнообразием продуктов. Конечно, разнообразием, в сравнении с бобово-мясным рационом. В основном здесь были грибы во всех видах, но присутствовало и мясо. Обжаренное, с аппетитной корочкой, оно лежало на больших блюдах, украшенное бледной зеленью.
Сандерс подхватил Полубоя под руку и, широко улыбаясь, отвел в сторону.
— Возле помещения, где медитируют послушники, за висящими на стене балахонами есть ниша. В ней вещи послушников, от которых они, видимо, решили отказаться ввиду присоединения к братству. Угадайте, что я увидел среди вещей?
— Э-э…
— Таирский боевой шест.
— Черт возьми!
— Вот именно, — Сандерс засмеялся, словно Полубой удачно пошутил, — я подумал, что вам это будет интересно. Улыбайтесь, Касьян, улыбайтесь. Много вы видели на Хлайбе боевых шестов с Таира?
— Только один.
— Вот и я о том же. А теперь пойдемте к столу, нас уже ждут. Если задумаете посмотреть, что к чему, предупредите — я отвлеку их внимание.
С посудой у отшельников явно дело обстояло неважно: вместо бутылок на столах стояли пластиковые фляги, из которых, по знаку верховного служителя и разлили бледно-розовую жидкость в разномастные чашки и бокалы. Полубоя, Сандерса и Викторию обслуживала одна из приближенных Верховного. Впрочем, понятие «верховный» было здесь чисто номинальным — за столом, да и вообще в братстве, как заметил Сандерс, царила демократия. Если власть Верховного в чем-то и выражалась, так только в почтительном отношении к нему со стороны остальных.
Перед тем как приступить к трапезе, Верховный поднялся с места, огладил жидкую бороду,
