— Ну, на это как раз не стоит особенно рассчитывать. У Компании миллионы глаз и ушей — они везде.
— Вы правы. Кстати, вы действительно уверены, что это надежное место?
— О, да! Конечно, дамы не обладают тем, что можно было бы назвать изысканностью или утонченностью, зато у них есть другое, не менее прекрасное качество — они абсолютно невежественны. Они не имеют ни малейшего представления о том, что мы здесь делаем. Не знают даже, чем я зарабатываю себе на жизнь. А хозяин этого дома, если, конечно, его можно так назвать, — просто пустое место, ничего больше. Мы, видите ли, редко позволяем ему заглядывать сюда, да и вообще пересекать границу страны.
Сэр Уилфред стал объяснять, что лорд Биффен живет в Дордонье, где предводительствует группой престарелых налогонеплательщиков, буквально наводнивших эту часть Франции, к величайшему неудовольствию и раздражению местных крестьян. Биффены являются представителями совершенно определенной породы людей; это выходцы из ирландской аристократии, каждое следующее поколение которых укрепляет свое пошатнувшееся финансовое положение, подыскивая себе какого-нибудь жирного американского борова, и его кровь вливается в жилы их худосочных потомков, а капиталы — в их изрядно отощавшие кошельки. Наш джентльмен превзошел самого себя в своем неуемном стремлении избежать уплаты налогов и пару раз оказался замешанным в каких-то темных махинациях в открытых портах Багамских островов. Таким образом правительство получило власть над ним и над его капиталами, вложенными в английские банки, что сделало его более покладистым; он выполняет все указания и не выедет из Франции до тех пор, пока не получит на это разрешения; там он разыгрывает из себя ловкого дельца, обманывая местных женщин и по дешевке скупая различный антиквариат, старинную мебель или автомобили; при этом он всегда настороже и вовремя успевает просматривать корреспонденцию своей жены, следя за тем, чтобы она, не дай бог, не проведала о его маленьких шалостях.
— В общем, обыкновенный напыщенный старый тюфяк. Вызнаете этот тип — экзотические заморские галстуки, шорты и грубые ботинки, из которых высовываются длинные — до самых лодыжек — носки. Однако жена и дочки вместе со всей здешней обстановкой время от времени бывают нам весьма полезны. Как вам понравилась старшая?
— Немножко чокнутая.
— Хм-м. Я понимаю, что вы имеете в виду. Но если бы вы прожили четверть века, получая от старика только жалкие подачки, думаю, вам бы тоже моча ударила в голову. Ну что, пойдем к ним?
* * *
На следующее утро после завтрака сэр Уилфред отослал дам и развалился на стуле, допивая последнюю чашку кофе.
— Сегодня утром я разговаривал по телефону со своими шефами. Они решили пойти с вами на соглашение — само собой разумеется, с некоторыми условиями.
— Лучше бы они вели себя поскромнее.
— Во-первых, они хотят, чтобы им дали гарантии, что эта информация никогда больше не будет использована против них.
— Вы и так могли бы заверить их в этом. Вы ведь знаете, что человек, которого вы называете Гномом, всегда уничтожает оригиналы сразу же после проведения операции. На этом основывается его репутация.
— Да, вы правы. На этот счет я могу дать, им полные гарантии. Теперь второе условие. Они потребовали, чтобы я подробно ознакомился с вашим планом и доложил им свое мнение: считаю ли я его абсолютно “герметическим” с точки зрения просачивания информации и уверен ли я, что ваши действия ни в коем случае не потребует прямого вмешательства правительства.
— В этом деле ничто не герметично.
— Прекрасно. В таком случае, оно почти герметично. Боюсь все-таки, что вам придется довериться мне и ознакомить меня с важнейшими деталями ваших каверзных замыслов.
— Некоторые детали я не могу уточнить до тех пор, пока не просмотрю материалы ваших наблюдений за сентябристами. Но в общих чертах я могу обрисовать вам весь план довольно четко.
В течение часа “старые враги” обсудили все предложения Хела и пришли к взаимному соглашению, хотя у сэра Уилфреда остались кое-какие сомнения по поводу потери самолета, поскольку это должен быть “Конкорд”.
— ...не так-то легко будет впихнуть куда-нибудь этот чертов драндулет.
— Не моя вина, что самолет оказался именно этим неэкономичным, заражающим атмосферу чудовищем.
— Что верно — то верно.
— Вот так все это будет обстоять, Фред. Если ваши люди хорошо выполнят свою часть работы, трюк должен пройти на высоте, так что у Компании не окажется никаких доказательств того, что вы в этом замешаны. Это наилучший план, который мне удалось выработать, учитывая то, что у меня была всего пара дней на размышление. Ну, что вы на это скажете?
— Я не рискну сообщать моим шефам какие-либо подробности. Они ведь как-никак политики — а значит, на них совершенно невозможно полагаться. Но я доложу, что считаю ваш план вполне достойным сотрудничества.
— Хорошо, Когда я получу данные о наблюдениях за сентябристами?
— Их пришлют сюда сегодня днем с курьером. А знаете, вот что мне пришло в голову, Николай, Принимая во внимание характер вашего плана, я подумал, что вам вообще не обязательно во всем этом участвовать. Мы и сами можем разделаться с этими арабами, а вы могли бы прямо сейчас преспокойно вернуться во Францию.
Хел поднял глаза на сэра Уилфреда и смотрел на него прямо, не отрываясь, безжизненным, ничего не выражающим взглядом. Так прошло не менее десяти секунд. Потом оба они разом рассмеялись.
— Ладно, ладно, — сэр Уилфред помахал рукой, — я ведь только попробовал — вы не можете винить меня за это. Давайте-ка слегка перекусим. Может быть, нам еще удастся немного вздремнуть, до того как прибудут сведения.
— Мне что-то не очень хочется возвращаться в мою комнату.
— О? Неужели девочки уже успели нанести вам визит прошлой ночью?
— О, да, и мне пришлось избавиться от них... поочередно.
— Я всегда говорил — не расходуй сил и не будешь знать желаний.
* * *
Сэр Уилфред дремал на своем стуле, пригревшись в последних лучах заходящего солнца. По другую сторону белого металлического столика Хел просматривал информацию о наблюдениях за террористами из ООП.
— Вот оно, — произнес он наконец.
— Что? Хм-м? Оно — это что?
— Я искал что-нибудь подходящее в списке связей и знакомств сентябристов, которые они завели с тех пор, как приехали.
— И что же?
— Два раза они встречались с человеком, который обозначен здесь как “Пилигрим V”. Он работает в службе питания на авиалиниях.
— Неужели? Я совсем не знаком с этим делом. Меня втянули в него насильно, против моей воли —
