Литовец, тот самый клиент-неудачник, которого на глазах всего многонационального коллектива «привел в исполнение» звероподобный палач – так вот, этот самый литовец сидел сейчас, развалившись, на виноградовском вещмешке и от души веселился.
– Да-а-а…
– Все в порядке, – отсмеялся наконец «покойник». – Вижу, что Полковник не предупредил! Не обижайтесь…
– Да мне-то на что обижаться? – пожал плечами Владимир Александрович. – Шутники, мать вашу!
– Нет, я серьезно думал, что вы в курсе.
– А ты сам думаешь – в курсе полностью? – ответил вопросом Виноградов. – Уверен?
– Ну… – замешкался литовец. Он говорил вообще без акцента, поэтому вполне мог сойти за соотечественника. Собственно, родились они оба еще при едином Союзе. – Вряд ли! Они здесь все на конспирации помешаны.
– Вот именно! – назидательно поднял палец Владимир Александрович. – То-то…
Это прозвучало не совсем понятно, но несколько восстановило пошатнувшийся статус «инструктора». В голове у Виноградова теснилось, наползая друг на друга и норовя пролезть без очереди, такое множество вопросов, что факт оживления приговоренного к смерти вынужден был скромно уступить приоритеты.
Однако пришлось прикусить язык – каждый вопрос мог выдать полную беспомощность и непозволительную для солидного партнера неосведомленность. Поэтому пришлось ограничиться нейтральным, но своевременным:
– Все равно – поздравляю! С днем рождения, так сказать.
…Теперь они сидели рядышком у костра.
– Сегодня пойдем, говорят.
– Точно? Кто сказал? – Хуже нет ждать и догонять, особенно с непривычки.
– Серьезный человек сказал! Надежный. – Виноградов показал взглядом на Ису.
Литовец понял:
– Может, врет? Или путает твой человек?
– Нет, как можно! Я ему, как себе, верю.
– Зачэм путат? – не выдержал беспардонной лести горец. – Зачэм гаварыш? Проводник пышлы, дорога чистый!
Развить успех хитроумные европейцы не успели – проснулся клиент. Основной… Тот самый, из-за которого всех их и занесло невесть куда, – и потащит еще дальше, по ставшей привычной дороге в чистилище…
Вертолет – это вовсе не многоместный какой-нибудь аэробус с мягким салоном и пакетиками для блевания. Мини-бара и стюардессы тоже не наблюдалось. Поэтому всю дорогу до места назначения Виноградов и Генрикас, как представился его попутчик, практически не общались. И не то чтобы им нечего было сказать друг другу – отнюдь… Просто шум стоял такой несусветный, что приходилось орать, перекрикивая упрятанные в двигатель лошадиные силы, – а много ли полезной информации почерпнешь из отрывочных воплей?
Тем не менее они успели проникнуться обоюдной симпатией… Это случается часто с людьми, вынужденными в силу обстоятельств коротать время бок о бок в тесной, грохочущей железной коробке, смотреть в один и тот же иллюминатор, при каждом движении задевать соседа и на обед довольствоваться стандартным неприкосновенным запасом. Причем, что достаточно важно, это состояние продолжается не дольше того момента, когда на смену нормальным реакциям приходит бич моряков и полярников – психологическая несовместимость.
Покидали они приземлившийся борт уже не поодиночке, а спаянным совместными часами в воздухе коллективом.
– Вылезаем?
– А чего нам бояться?
И как только шум и вибрация снизились до разумных пределов, интернациональный дуэт лихо щелкнул фиксаторами замка. Дверца отползла в сторону…
В образовавшемся проеме возникла мрачная бородатая рожа Кондора. Не говоря ни слова, он перевел взгляд с литовца на русского – Виноградов поежился, но преодолел в себе страх. Генрикас же закусил губу и нервно дернулся.
Бородач молча подтянул к себе один из вещмешков, с желтым капроновым шнуром у горловины, поставил его на землю и протянул руки за следующим.
Сообразив, что от него требуется, Владимир Александрович сноровисто подал один за другим остальные два мешка, потом ящик. Литовец пытался помочь, но у него получалось плохо. Когда внутри оставались только пассажиры, Кондор еще раз обшарил глазами «салон», подхватил свое имущество, развернулся и зашагал от вертолета. Не дожидаясь команды, спутники спрыгнули на грунтовую площадку, подхватили вещи – не только полученные на складе, но и довольно тяжелый ящик.
Ящик был неудобный, большой, без какой-либо маркировки. Это не радовало, но все равно на помощь никто не торопился. Вообще, вокруг оказалось довольно пустынно: такие же, как вокруг «обезьянника», горы, только воздух значительно холоднее и суше. Тропа, по которой исчез из виду Кондор, плохо подходила для переноски крупногабаритных грузов – начинаясь от крохотного, послужившего точкой посадки естественного пятачка, она норовила скинуть с себя непрошеных ходоков.
– Я не знал, что он тоже…
– Вот видишь! – искушенно констатировал Владимир Александрович. – Здесь у каждого – своя роль.