Она очень неплохо выглядела. И одета по ситуации: джинсы, курточка, высокие шнурованные ботинки. Очки и кожаный рюкзачок делали ее неотличимой от сотен и тысяч питерских студенток среднего достатка.
— Куда едем?
— Это не имеет значения.
Владимир Александрович, скорее, был удивлен, чем напуган. Ясно, что если бы девушке поручили его ликвидировать или похитить, события развивались бы несколько иным образом.
— Ну тогда для начала попробуем сдать назад…
Двигатель прогрелся достаточно быстро, и после ряда хитроумных маневров Виноградову удалось-таки вырулить на Литейный проспект.
— Странно, — первой прервала молчание пассажирка. — Мне казалось, что вы будете удивлены несколько больше!
Судя по всему, она явно ожидала от Владимира Александровича совершенно иной реакции на свое появление. И теперь напряженно прикидывала, какой информацией может располагать собеседник.
— Я просто так рад, что не могу найти слов.
Фраза прозвучала настолько неискренне, что пассажирка даже поморщилась:
— Тогда, в номере, словарного запаса вам вполне хватало! Помните Хихон? Вы вернулись, а я ждала…
— Помню, — пожал плечами Владимир Александрович. — Я также не забыл, на сколько вреден для желудка острый астурийский сыр.
— О, русский! Если бы я знала, что вы обидитесь… — Девица изобразила виноватую улыбку. — Не люблю смешивать постель с работой.
Проскочив через мост и свернув по привычке направо, он задумался. Везти Дэльфин домой было незачем — да и не хотелось. Хорошо, попробуем на нейтральной территории…
— Что это такое? — покосилась налево пассажирка.
— Тюрьма. — Владимир Александрович не знал, как будет по-английски «следственный изолятор».
Он мысленно перебрал содержимое собственного бумажника: финансы позволяли отступление от режима экономии.
— Кстати, по поводу работы… Меня не которое время не было в Петербурге, немного устал. Понимаете?
— Да, я знаю, — в голосе пассажирки не звучало уже и намека на кокетство. — Но нам необходимо побеседовать.
— Вы завтракали?
— Спасибо, я не хочу есть.
— Тогда просто посидим, попьем кофе.
Виноградов нахально подрезал неторопливый панелевоз, перестроился и на мигающий сигнал светофора вывернул с набережной вглубь промышленной зоны. По обе стороны разбитой дорожки замелькали увенчанные колючей проволокой заборы.
— Это тоже тюрьма?
— Нет, это просто заводы. Промышленные гиганты…
— Хм-м… Понятно тогда, почему ваши рабочие сделали революцию!
— Наши? — поднял брови Владимир Александрович.
Кажется, «хвоста» прицепить не успели. Впрочем, при современном развитии оперативно-технических средств гонять туда-сюда бригады наружного наблюдения зачастую вовсе не требуется.
Вскоре они уже выходили из автомобиля перед крошечным кафе на Выборгской стороне:
— Пожалуйста, Дэльфин… Попробуйте пока ни о чем не говорить. Здесь редко бывают иностранцы, поэтому не хочется привлекать внимание.
— О'кей.
И она действительно сохранила скромное молчание до тех пор, пока Виноградов не вернулся с двумя стаканами растворимого «Пеле» и парой пирожных:
— Теперь можно открыть рот?
— Да. — Владимир Александрович деликатно смахнул со стола бумажной салфеткой оставшиеся от предыдущих посетителей крошки. — Нравится?
— Неплохое место… С точки зрения конспирации! — Действительно, в помещении было темно, накурено и практически пусто. Звуковой фон создавался заезженным двухкассетником над стойкой.
— Итак?
— Даже не знаю, с чего начать… Может быть, с ваших «пальчиков» на магазине автомата?
— Простите, Дэльфин. Я, кажется, не со всем расслышал.
— Мадрид. Парк Ретиро… Один автомат полиция нашла в пруду, а второй был в руках у покойника. Только вот отпечатки на его магазине оказались принадлежащими совсем другому лицу!
— Неужели?
Виноградов уже не раз прокручивал в голове ту суматошную сцену после ликвидации Хуана. Все верно, но только кто же ожидал такой дотошности от испанских полицейских!
— «Пальчики» идентифицированы. Догадались, чьи они?
— Дэльфин… Можно я буду продолжать называть вас именно так?
— Конечно! Можете не поверить, но это мое настоящее имя, — улыбнулась собеседница.
— Тем более. И ведь приехали ко мне вы, не правда ли? Поэтому, начинайте.
— Даже не представляю, с чего начать.
Сидящая напротив женщина еще раз пытливо посмотрела в глаза Виноградову, пытаясь определить степень его информированности. И Владимиру Александровичу надоело:
— Ну, может быть, задача облегчится, если я скажу, что знаю о вашем сотрудничестве с Генералом?
— Откуда?
— Мы так не договаривались. Это ведь правда?
— Да! — Дэльфин щелкнула зажигалкой, прикурила и двинула к себе пустое блюдце. — Хорошо. Я работала на вашу разведку по линии экстремистских группировок Западной Европы. Достаточно давно, на идейной основе… Потом Генерал забрал меня к себе.
Виноградов непроизвольно кивнул: похоже! При развале советских спецслужб немногочисленные профессионалы попытались спасти самое ценное — зарубежную агентуру.
— На этот раз я должна была оперативно прикрывать немца…
В изложении собеседницы события вокруг похищенной валюты развивались следующим образом.
Задача перед прибывшими в Хихон «господином Юргенсом» и «французской журналисткой» стояла вполне конкретная: установить доверительный контакт в человеком из России и убедить его в существовании якобы похищенных во Франкфурте-на-Майне «евро-денег» и их подлинности.
По легенде немец был представителем криминальных кругов, а Дэльфин — наоборот, сотрудничала с Интерполом. Предполагалось, что он подкинет русскому нужную информацию и образец купюры, а партнерша по своим полицейским каналам все подтвердит.
Однако проблемы начались с первых же часов пребывания в Хихоне. Неожиданно выяснилось, что вокруг Виноградова царит непонятная и неконтролируемая суета — кто-то «зарядил» его номер дистанционным радиомикрофоном, постоянно велось ненавязчивое, но плотное негласное сопровождение…
— И тогда вы решили обострить ситуацию?
— Форсировать! — уточнила Дэльфин.
Разослав по гостиничной пневмопочте «загадочные» приглашения, она создала на первой встрече Юргенса с русским специфический эмоциональный фон, на котором собственное появление «журналистки» в постели Виноградова бьшо воспринято именно так, как требовалось.
— Все рассчитано…
— Ну перед операцией Генерал переправил мне от аналитиков ваш психологический портрет, — пожала плечами собеседница. — Так что ничего особенно сложного!
