Виноградов не любил конспирацию — эта капризная дама обычно создавала целый ряд бытовых неудобств, но, в конце концов, согласился с рекомендациями сотрудника эстонской полиции безопасности.
— До Тарту вас подвезет мой водитель: Там выйдете где-нибудь в центре, сядете на местный автобус до Кохтла-Ярве, а оттуда уже на вокзале подсядете в международный, который идет через Нарву. Согласны?
— Не думаю, что есть выбор…
— Я свяжусь с оперативной группой — вас прикроют до моего возвращения в Санкт-Петербург.
— Спасибо. Надеюсь, что вскоре необходимость во всех этих мерах безопасности отпадет.
— Я тоже! — согласился Тоом. — Реализуем разработку — и ни Удальцову, ни его парням будет уже не до вас.
Вот так и вышло, что поздним вечером тех же, растянутых до неприличия, суток Владимир Александрович уже шел по пустынной набережной Обводного канала. Теперь требовалось только поймать попутного частника к дому.
— Саныч, куда ты лезешь?
Со своим бывшим негласным сотрудником Виноградову удалось встретиться значительно позже, чем оба рассчитывали. Да и то — обладатель «весеннего» агентурного псевдонима, клички Студент и данного родителями имени Леня пребывал в состоянии, далеком от идеального. Это было на следующий день после посещения Владимиром Александровичем книготорговой ярмарки — собеседник еще не успел протрезветь, но уже с успехом опохмелился.
— А куда я лезу?
— Вот именно! Сам не понимаешь, а лезешь…
Собеседник нарочито небрежным жестом бытового пьяницы ухватился за темное горлышко бутылки и плеснул себе в бокал — часть золотисто-янтарной жидкости пролилась мимо, на скатерть.
Запахло выдержанным вином и дубовыми бочками.
— Будешь? Хер-pec! Настоящий…
— Давай, — не отказался Владимир Александрович. — Нет, я сам!
— Только не надо… Думаешь, я пьяный, да? — Как большинство находящихся на грани алкоголизма, Студент был не в меру и без причины обидчив.
— Нормальный. Вчера здорово погуляли?
— Не то слово! Вот как ты уходил из Дворца Молодежи — я еще помню. А потом… Приняли в буфете, зачем-то потащились на пароходики, по Неве кататься… Бабы, кабак «Короли востока». Говорят, я там всем предлагал на турецких саблях рубиться!
— На сирийских, — поправил Виноградов. Он прекрасно знал ресторан, о котором шла речь, и по давней оперской традиции не преминул похвалить бывшего агента: — Молодец, что ко мне тогда, на ярмарке, не подошел.
— Ну, еще бы! Чья школа? Не первый год замужем…
Повышенная обидчивость тут же сменилась такой же бурной и сентиментальной признательностью:
— Помнишь, Саныч, как на спекуляции джинсами докеров портовских отрабатывали? По общаге… Считай ведь, это ты меня тогда спас!
— Информация была — в цвет, — признал Виноградов. — И ты рисковал куда больше, чем оперативники.
— Это верно, — собеседник вздохнул и после непродолжительной паузы вернулся к теме прерванного воспоминаниями разговора: — Так зачем тебе Удальцов?
— Должок вернуть.
— Личный?
Владимир Александрович потрогал зажившие ребра:
— Вообще-то, есть заказчик. Но мой интерес тоже имеется.
— За «Первопечатником» стоят очень серьезные люди!
— Догадываюсь.
— Саныч! Они настолько серьезные, что я даже хотел сначала послать тебя куда подальше. Но…
Владимиру Александровичу в очередной раз повезло. Человек по кличке Студент никогда и ничего не делал за просто так… Он был коммерсантом, а значит немножечко трусом. Сейчас же, под-воздействием алкоголя, трезвый расчет и взаимная выгода, на которой строились когда-то их с Виноградовым отношения, отступили на второй план.
Воспоминания Студента о шпионской романтике периода первоначального накопления капитала вытеснили чувство реальной опасности. Видимо, в эти минуты он воспринимал собеседника неким пришедшим за помощью ветераном-однополчанином, а себя — бескорыстным бойцом невидимого фронта.
— Держи!
— Что это?
— Кое-что…
Хозяин не без труда встал с кресла и протянул Владимиру Александровичу ворох бумаги:
— На меня теперь тоже люди работают!
— В каком смысле?
— Конкуренция! Экономический шпионаж… Почитай пока.
Студент направил стопы в направлении отделанного итальянским кафелем помещения, которое язык не поворачивался называть совмещенным санузлом.
Надо отметить, что в это утро принял Виноградова бывший негласный сотрудник без церемоний, почти по-родственному: махровый халат с торчащими из-под неге штанинами «адидасовского» спортивного костюма и тапочки на босу ногу.
И квартира была под стать своему хозяину. В кирпичном малоэтажном доме на набережной Черной речки, перепланированная и переоборудованная под евростандарт, она тем не менее производила впечатление гостиничного номера, занятого одновременно цыганским табором и сборной страны по игре в домино.
Со всех сторон исходил стойкий запах лосьона, нестираного белья, дорогой выпивки и умеренного холостяцкого разврата.
— Сильно, — признал Виноградов, когда облегчивший желудок и душу хозяин вернулся в комнату. — Откуда это у тебя?
— Между прочим, больших денег стоит.
— Действительно стоит! — Адвокат с явной неохотой положил документы на грязную скатерть перед собой.
— Конкуренция, — собеседник повторил это так, будто слово объясняло все.
Впрочем, оно действительно объясняло — если не все, то многое.
— Продай?
— Дорого…
— Клиент заплатит. Не я же из собственного кармана!
— Забирай. Это ведь все равно копии.
— А как насчет оригиналов? — Виноградов приготовился поторговаться — документы, собранные «источником» Студента из ближайшего окружения Андрея Марковича, явно того стоили.
— Саныч, давай пока не торопиться? — Тон хозяина недвусмысленно указывал на то, что жадничать не следует.
— Согласен. Извини… Я что-то должен тебе?
— Нет. Пока — нет!
Владимир Александрович щелкнул замками дипломата и чуть торопливее, чем хотелось, засунул внутрь расползающуюся стопку бумаг:
— Сочтемся. В долгу не останусь, ты же знаешь!
Леня по кличке Студент покосился на рюмки:
