Виктор бегом преодолел пятьдесят метров, не церемонясь с застарелым радикулитом, прыгнул вперед, и проехавшись на животе, остановился точно у края ямы. Даже успел удивиться: немолодые мышцы правильно рассчитали усилие, нужное для такого рискованного приземления, в луче фонаря прямо под ним висел Мишка, крепко ухватившись руками за выступающую из глины ржавую железку. Виктор осветил дно ямы, там блестела вода, и виднелся частокол арматуры. Если «желторотик» упадет, вывихом-переломом не отделается. Надо вытаскивать. Он протянул руку:
— Держись, обормот. Какой черт тебя понес…
Холодный пот залил спину: нескольких сантиметров не хватало…
— Подожди, сейчас принесу что-нибудь.
Он понял по мишкиным глазам, что времени нет ни секунды, понял по тому, как задергался вдруг парень и начал цепляться мысками ботинок за глинистый обрыв: железная труба переломилась где-то в земле и начала медленно выползать наружу.
— Не шевелись!
Виктор видел, что ученик почти в панике, к такому повороту событий его никто не готовил ни морально, ни физически. Бывший сталкер понимал его состояние: шел себе парень спокойно, и вдруг земля ушла из-под ног, тело инстинктивно успело извернуться и остановить падение. Только увидел помощь в лице наставника, как опора, казавшаяся до того надежной, подвела его. Еще немного, и он полетит вниз с этой бесполезной трубой. Но, если Мишка не прекратит дрыгать ногами, долго не продержится.
— Михаил! Ты меня слышишь? — Глаза «желторотика» сфокусировались на его противогазе, кажется, он начинает приходить в себя. — Ты зачем сюда полез?
Теперь, когда мишкины ботинки кое-как нашли опору, он прекратил сползать вниз. Если сможет подтянуться на одной руке, Виктор его вытащит. Но сможет ли он? Надо бы ввести в программу подготовки сталкеров подтягивание на перекладине… О чем он думает?! Да о чем угодно, только не об острых арматуринах на дне ямы. Виктор положил фонарь на край провала, одной рукой нащупывая хоть небольшую ямку в асфальте, другую протягивая к Мишке:
— Ты про эту яму знал?
— Знал… — «Желторотик» виновато опустил голову, что стоило ему еще пары сантиметров сползания вниз к воде. — Я хотел скверик посмотреть. Никогда не видел старого кино, а вы так про часы рассказывали… И часов круглых не видел.
— Увидишь еще, обещаю. Сейчас одним рывком подтягиваешься изо всех сил, и руку вверх тяни. Правую! — У него только одна попытка, но этого Виктор говорить не стал. — Давай!
Мишка так резво рванулся вверх, что пальцы Виктора сжались мертвой хваткой не на кисти, а на запястье тонкой мальчишеской руки, железку тот почему-то не выпустил, цепляясь обломком за плотный грунт, пытался помогать наставнику.
— А ну, брось эту гадость, второй рукой держись. — Он и думать забыл про одышку и больное сердце, только просил, обращаясь неизвестно к кому, не дать ему помереть от инфаркта еще в течение пары минут, а потом — без разницы. Железка со звоном ударилась о прутья на дне и шлепнулась в воду. Вытащить худенького Мишку оказалось совсем не трудно, недостатка силы в руках Виктор еще не чувствовал, оказавшись на твердой земле, «желторотик» отполз от края так быстро, как только мог. Вот теперь закружилась голова… Воздуха не хватало, сердце булькало где-то не на своем месте, Виктор перевернулся на спину и закрыл глаза. Теперь он точно знал: этот мерзкий сон ему больше никогда сниться не будет! Он все-таки успел, он дотянулся.
Константин Еретик Баранов
Снайпер
Взгляд на мир сквозь оптический прицел
Возможно почувствовать взгляд снайпера? Маловероятно. Скорее можно ощутить непонятную угрозу. Смутную опасность. Зато когда один из группы падает с прострелянной головой, остальные начинают ощущать в полной мере. Немногочисленные выжившие рассказывают: крайне паршивое чувство. Интересно, пять сталкеров подозревают, что их разглядывают через оптический прицел? Не похоже. В движениях чувствуется нервозность, но это следствие напряжения. Трудно не напрягаться шагая по руинам пропитанным радиоактивность. Мутировавшая флора и фауна также мешает расслабиться. Сложно предсказать сколько глаз имеет то, что смотрит из обломков зданий. Кто таится во мраке окон и подвалов? Надо держать палец на спусковом крючке. Тогда есть шанс огрызнуться автоматной очередью на кинувшуюся из руин тень. От такой готовности зависит жизнь.
Идущие не подозревают, что за ними наблюдает двуногий хищник. Ствол винтовки магнитом привязан к пяти фигурам, продвигающимся среди оплавленных развалин. В окуляре прицела люди похожи на пластмассовых солдатиков. Маленькие. Простые. Игрушечные. Нажимать спусковой крючок совсем нетрудно. Наоборот, возникает спортивный интерес. Азарт охотника. Скольких удастся подстрелить. На четвертом десятке трупов ощущения притупляются. Спускать курок становиться скучно. Появляется рутина. Пропадает интерес. Уже необходимо разнообразить процесс умерщвления себе подобных. Например, прострелить ногу. Не более. Чтобы не умер от потери крови. Обязательно оставить шанс на спасение. Гораздо интереснее когда в человеке теплится надежда.
Группа идет тяжело. Явно не с пустыми руками. Неужели в руинах еще осталось чем поживиться? Поразительно. Два десятка лет таскают и оказывается вынесли не все. Далеко не все, раз у каждого увесистый рюкзак. С таким грузом за плечами особо не побегать. Прятаться тоже проблематично. Удобная цель. Медленная и крупная. Жадность хуже чем холера — жадность губит флибустьера. Интересно, что несут. Наверно стандартный набор. Еда, книги, барахло. Не помешает потом проверить. Вдруг откопали чего любопытное. Нет благородства в грабеже мертвецов, однако, новый мир диктует новую мораль. Живущим в метро остается лишь плясать под эту дудку. Эпоха рождает правила. Люди вынуждены мародерствовать на трупе собственной цивилизации.
Фигуры с автоматами постоянно озираются. Один смотрит через тепловизор. Понятно кто из них главный. Теперь ясно кому первым стать на голову короче. Полагаться только на электронную игрушку глупо. Спасает лишь от зверья. Благо, хладнокровные ночью не охотятся. Человек умнее. Позаботиться о маскировке.
Развалины рядом с выходами метро давно обшарены. Нужда гонит дальше и дальше от спасительного подземелья. Чтобы дойти и вернуться, необходимы безопасные маршруты. Надо знать в каком подвале дозиметр зашкаливает, а где можно снять противогаз и хлебнуть воды. Помнить охотничьи тропы и логова разномастной нечисти. Иметь информацию о руинах, которые не разграбили. Маршрут надо знать досконально. Вот и получается: безопасный путь значит постоянный. Постоянство может сыграть злую шутку. Пять сталкеров даже не подозревают, что идут в капкан. Тщательно продуманный и детально спланированный. Ориентиры пристреляны. Детали обдуманы. Варианты просчитаны. Любая засада похожа на шахматную партию. Мало предвидеть поступки оппонента. Нужно заставить его действовать по плану. Смотреть куда надо. Бежать куда надо. Стрелять куда надо. Отряд сталкеров вот вот пересечет заветную границу. Остается начать партию и вести ходы противника.
Пятерка идет медленно. Цепочкой. В нескольких метрах друг от друга. Сложнее подстрелить очередями. На растяжке тоже подорвется только один. У остальных появится шанс на спасение. Идут медленно. Постоянно озираются. Если оглядываются, значит что-то чуют. Логично. Без чутья сталкеры долго не живут. Однако, топтаться на месте тоже нельзя. Рассвет не за горами. Отряд должен торопиться. Сложно одновременно спешить и сохранять внимательность. Застать врасплох легко. Пять человек крутят по сторонам автоматными стволами. Готовы пальнуть на любой звук из окружающих руин. До станционного павильона путь не близкий. Медленно, но идут. Дорогу осилит идущий. Идущего осилит залегший. Самое приятное: секунды до первого выстрела. Предвкушение. Жертвы не подозревают, что в следующую секунду кто-то умрет. Только в море капитан покидает корабль последним. На суше его судьба оказаться первым. Чтобы победить змею, надо ее обезглавить.
Человек с тепловизором привстал на капот разбитого джипа. Обзор лучше. Дальше видно. Еще бы
