– Революционный привет тебе, Леонид Иванович.
Это был собственной персоной Варахасий Варшулевич, по-прежнему кругленький и с виду крайне незначительный. Обманчиво и опасно незначительный, как знал Ленька.
Леньку словно ударило:
– Ты что здесь, Варахасий, делаешь?
Варшулевич сморщился.
– У меня такое имя – сразу видно, что поп давал. Лучше не компрометируй.
– Кто при старом режиме родился – всем поп имя давал, – философски заметил Ленька.
Варшулевич не ответил, но пожал плечами, безмолвно настаивая на том, чтобы впредь Ленька именовал его только по фамилии.
Они сели рядком, Варшулевич заказал чаю и воблы.
– Здесь чай сладкий дают, – заметил при том Варшулевич. – Под соленую рыбу – очень пикантно.
Ленька выпил свой чай с благовоспитанной аккуратностью, обтер губы платком и только после этого поинтересовался у Варшулевича, хлопотавшего над своей воблой:
– Ты часто здесь бываешь?
– Случается, – сказал Варшулевич.
– А что не во Пскове?
– Тебя из Чека выперли? – вопросом на вопрос ответил Варшулевич.
Ленька молча кивнул.
– Сокращение штатов, да? – сказал Варшулевич скептически. – Ага, сейчас я с головой в это поверил. – Он помолчал немного и прибавил: – Меня тоже по сокращению. Здесь перебиваюсь разной ерундой… У тебя из происходящего какие выводы?
– Далеко идущие, – ответил Ленька, ощутив в кармане наган таким явственным и разумным, словно тот вдруг вступил в разговор не на правах аргумента, а как полноправный участник.
– А у меня – довольно близко идущие, – вздохнул Варшулевич. – Приземленный я человек, братишка, и все потому, что вырос в трактире.
Тут в «Бомбей» наконец вошел Белов, а за ним еще два человека. Держались они так, словно каждый был сам по себе, но при этом всех троих словно связывали невидимые нити. В полутьме их трудно было разглядеть, но один, чернявый, вроде бы постарше – лет тридцати, с очень экономной внешностью: правильный овал лица, немного глаз, немного носа, скупо отпущенный рот; другой, белобрысый, помоложе, лет двадцати, что называется, «русской простонародной наружности». Таких любили рисовать для открыток с подписью «народныя типы». При разговоре оказалось, что «народный тип» довольно картав и косноязычен, за что и был наречен Корявым.
Белов держался в стороне, наблюдая, как происходит знакомство. Временами казалось, будто он вообще исчезает из виду, сливается с темнотой и утекает в неизвестном направлении мутной чайной жидкостью; но затем он вновь появлялся, и Ленька чувствовал на себе его пристальный, прощупывающий взгляд.
Тему обговорили быстро, распределили роли и разошлись, не оборачиваясь, каждый в свою сторону: как не было между ними никакой встречи и взаимных договоренностей.
Леньке все это очень понравилось, и он взял себе такой стиль на заметку.
На вокзале всегда, конечно, с первого же взгляда ясно, кто здесь находится по какому-либо делу, а кто является простым пассажиром.
Ленька Пантелеев представлял собой для банщиков фигуру неинтересную и, можно сказать, совершенно лишнюю: такого не разбуржуишь и не разведешь, только неприятностей схлопочешь. Поэтому Ленька прошел через вокзал, как нож сквозь масло, и, только очутившись возле перронов, оглянулся. На него с безразличием таращились две опухшие и сонные физиономии – прикидывали, из какого мира явился незнакомец. Ленька не удостоил их взглядом и нырнул на рельсы, а оттуда перебрался на другой перрон, где был выход в служебные помещения.
Этот маневр обнаружил некоторое знакомство Леньки с вокзальным устройством, что, в свою очередь, не осталось без последствий, и почти мгновенно перед Ленькой возник человек – очень серый и тихий, повадкой неуловимо схожий с Беловым.
Ленька молча уставился на него, ожидая – что тот скажет.
Серый человек проговорил:
– Что же ты, братишечка, тут гуляешь без разрешения и даже не здороваешься?
– Здравствуй, – охотно сказал Ленька. И опять замолчал.
– Я так понимаю, ты здесь в гости, – продолжал серый человек.
– Да, – подтвердил Ленька, – ищу одного знакомца. Здесь должен находиться.
– Могу я поглядеть на твои документы? – ласково осведомился серый человек.
– Документы у меня, конечно, кое-какие имеются, – сказал Ленька, – но только вопрос, какие именно тебе показывать.
– Ты мне их покажи, а я скажу – какие те, а какие не те, – уже совсем не ласково произнес серый человек.
Ленька пожал плечами и вынул из кармана наган.
– Такие?
– Для начала, – сказал серый человек. – Так кого ты решил навестить, братишечка?
– Ну, полагаю, раз документы у меня в порядке, то и в дальнейших вопросах надобность отпадает, – предположил Ленька.
– Ты не полагай, – посоветовал серый. – Просто расскажи мне, как родному отцу, а я тебя направлю в нужный кабинет, за подписью и печатью.
Ленька сказал:
– Удивляюсь вашей проницательности, товарищ. Я и вправду в бухгалтериях не силен, вечно плутаю по коридорам. А ищу я знакомца по имени Макинтош.
Серый человек сперва застыл. Затем на его лице проступило понимание, о ком идет речь, и оно сморщилось – медленно, сжимаясь как бы поэтапно.
– Это какой Макинтош? – переспросил серый. – Малой?
– Ну, не старый, – кивнул Ленька с беспечностью.
Он совершенно не испытывал страха перед человеком, которого здесь, на вокзале, очевидно, боялись все, кто знал, и Леньку это забавляло.
– Ты со мной не веселись, – строго предупредил серый человек. – Я ведь к шуткам не склонен.
– Макинтош – малец, – сказал Ленька. – Где искать его? У меня к нему дело.
– Почему? – спросил серый. И прибавил, предупреждая возможное Ленькино сопротивление: – Я им всем за отца, мальцам. Я их жалею. А ты, чего доброго, втянешь одного из них в какие-нибудь неприятности.
– У Макинтоша вся жизнь – сплошная неприятность, – сказал Ленька. – Одной больше – ничего не изменит. А нужен он мне потому, что он моего доверия достоин и ему я поручу мое дело без страха, что испортит или подведет. Ну так где же искать его?
Серый помолчал, пожевал бесцветными губами, а затем направил Леньку проходными дворами через всю Лиговку до Сортировочной, где в одном из ангаров, скорее всего, обретается искомый Макинтош.
– На вокзале у Макинтоша уже давно нет никаких занятий, – прибавил серый. – Он сейчас прибился к другим людям. Здесь почти не бывает.
Ленька тронул козырек картуза:
– Благодарю за помощь, товарищ.
Серый зашипел, как будто на него капнули кислотой, и исчез.
Петляя дворами, Ленька добрался до Сортировочной и там огляделся. Пахло сырыми шпалами, старой едой, выкипевшей из котелка, пахло бездомьем и беженцами. Несколько вагонов стояли с выбитыми стеклами, и внутри там, казалось, было холоднее, чем снаружи. Дальше находились закрытые грузовые вагоны и здоровенное помещение склада.
А рядом со складом, как будто нарочно подчеркивая его огромность своими малыми размерами, жалась фигурка мальчика в непомерно длинном плаще с настоящими пуговицами и капюшоном.
