– Ужасный?
– Да. Со зловещим убийством. Который вы расследовали. Были такие? Я в газете читаю иногда, когда минутка выпадает.
Ленька подумал немного. Представил себе, как Бронислава читает газету, оставленную меховщиком Богачевым на столике в прихожей. Сперва подает ему шубу, а потом подбирает газету, идет к себе и читает. Почему-то ему стало неприятно, как будто он подсмотрел за чем-то недозволенным.
Ленька сказал:
– Вот, например, ужасное дело: пару дней назад на Лиговском проспекте зарезали юродивого Кирюшку.
– А вы в юродивых верите? – спросила Бронислава и прижалась к нему еще теснее.
– Как в них верить или не верить, они просто ходят и кричат непотребное, – ответил Ленька серьезно.
– Я, наверное, встречала его у вокзала, – сказала Бронислава. – Он действительно страшный. Так его зарезали?
– Ткнули ножом в сердце, – уверенно произнес Ленька. – А вот как было. Шел по черной улице бандит, известный бандит, убийца, какого УГРО уже пятый год поймать не может. Его еще при царском режиме ловили. Кирюшка – ему навстречу. И прошел бы мирно, если бы не вздумалось дураку закричать. Он и кричит: «Грядет убийца! Грядет убийца!»
– Он часто такие вещи кричал, – сказала Бронислава. – Я сейчас вспоминаю. Он и на господина Богачева так напустился. Завидел на нем шубу и ну кричать! Приседал вокруг и кружился. Господин Богачев меня послал, чтобы я ему денег дала. Я дала, а он как бросит их на снег! И плевать в меня вздумал, но не попал, конечно.
– Да, похоже на Кирюшку, – подтвердил Ленька. – Он, конечно, сеял суеверия и сильно досаждал гражданам своим антиобщественным поведением, но в данном случае решено было производить следствие. Потому что, во-первых, никаких граждан не дозволено убивать ножом на улице, а во-вторых – наверняка Кирюшка этот стал свидетелем какого-нибудь другого преступления, за что, в сущности, и поплатился.
– Да, интересная у вас работа, – вздохнула Бронислава. – Ну и как, нашли убийцу?
– Ищем, – кратко ответил Ленька.
Неожиданно Бронислава остановилась и показала на витрину шляпного магазина:
– Вот он.
В витрине Ленька увидел свое отражение.
– Кто? – спросил он.
– Не кто, а что, – засмеялась Бронислава. – Магазин. Мы сюда на самом деле шли.
Ленька тоже засмеялся – с облегчением.
– Что же вы раньше туману напускали?
– А может быть, вы бы со мной сюда идти не захотели, – ответила Бронислава с торжеством. – Это была моя хитрость.
– Я сразу понял, что вы себе на уме, – поддакнул Ленька, входя в магазин.
Бронислава принялась снимать с полок и примерять подряд все шляпки. Все они одинаково к ней не шли.
Ленька оглядывался в магазине, прикидывая, стоит ли как-нибудь сделать сюда налет. С первого взгляда не определишь, надо получше присмотреться. Да и шляпки – больно индивидуальный товар, их легко опознать.
– Мне Эмилия подарила денег к празднику, – объяснила Бронислава.
– К какому празднику? – удивился Ленька.
– К Международному женскому дню, – ответила Бронислава. – У господина Богачева очень передовая семья. Там отмечают все революционные праздники. И день Парижской коммуны тоже, кстати.
– Это вам повезло, – неопределенно проговорил Ленька.
К счастью, Бронислава скоро о нем как будто совершенно забыла. Выбор в магазине был большой. Приказчик бродил за ней, точно тень родового проклятия, волновался – боялся, что она все перетрогает да так и уйдет без толку.
И тут в магазин вошла еще одна посетительница.
Ленька почти сразу ее узнал, хотя она сильно переменилась со времени их первой встречи. Это была та самая еврейская девушка из сада возле разгромленной мельницы. Только тогда у нее были длинные волосы и глаза словно бы видевшие разрушение Иерусалима, а сейчас она сделалась современницей, коротко постриглась и глядела уже не в неизмеримую глубину веков, а прямо перед собой, на синюю крепдешиновую шляпку.
Ленька приветствовал подобное видоизменение, но подойти к девушке и поздороваться он не мог, поскольку был обременен Брониславой.
Девушка несколько раз бросала на Леньку любопытствующие взгляды и как будто пыталась вызвать в памяти их первую встречу, но, как видно, у нее ничего не получалось.
Ленька давно уже приметил за людьми такую странность: они запоминают не столько лица и фигуры сами по себе, сколько некие определенные обстоятельства, окружающие эти лица и фигуры. Положим, приходят они на прием в кабинет, на двери которого написано, допустим: «Рубашкин Андрей Артемьевич». Они читают надпись, входят и здороваются: «Здравствуйте, Андрей Артемьевич». Но если они потом наткнутся на этого же самого Рубашкина где-нибудь на рынке, то ни за что не узнают его. И если придут второй раз в тот же самый кабинет, а за столом будет сидеть совсем другой человек, они все равно назовут его «Андрей Артемьевич». Очень легко поэтому обмануть людей.
А вот Ленька был другой. Он запоминал лица, изымая их из обстоятельств. Без такого свойства он стал бы совсем пропащий.
Девушка купила синюю крепдешиновую шляпу и вышла, унося коробку. У нее был задумчивый, почти несчастный вид, какой бывает у человека, чья несбыточная мечта наконец-то осуществилась, и притом самым простым и прозаическим образом.
Бронислава в очередной шляпке обернулась к Леньке:
– Кто это был?
– Вы о ком?
– О той девице, которая только что вышла из магазина.
Ленька пожал плечами:
– Понятия не имею.
– Она определенно вас знает.
– Вряд ли, – мягко ответил Ленька.
– Точно вам говорю. – Бронислава начала волноваться. Она не терпела, если ей возражали. – Глаз с вас не сводила.
– Это только поначалу, – сказал Ленька. – Наверное, познакомиться хотела, а потом поняла, что я здесь с вами, – и отстала.
– Да, да, мне тоже так показалось. – Бронислава сменила гнев на милость. – Как по-вашему, мне идет?
– Очень модно и красиво, – сказал Ленька, глядя мимо Брониславы на шляпу.
– Я беру, – решилась она.
Они вышли вместе. Ленька объявил, что должен искать убийцу юродивого Кирюшки, и расстался с Брониславой возле лавры.
– Для этого дела много народу не потребуется, – сказал Белов, любовно оглядывая Казанский собор. – Хватит и нас троих.
Варшулевич попросил:
– Пойдем уже.
Он нервничал, и это было довольно странно: Ленька его таким еще не видел. Обычно Вашулевича невозможно было ни смутить, ни, тем паче, напугать, а сейчас он как будто боялся того, что они собирались сделать.
– Ты чего? – негромко спросил его Ленька. – Мы ведь никого убивать не собираемся. Просто заберем то,
