— Доброе утро. Как дела?
— Все в порядке. Я думала, ты мне позвонишь.
— Я был чертовски занят. Прости.
— Впрочем, я не потому звоню. Я хотела сообщить тебе о моем разговоре с Лори Роулс.
Теллер достал блокнот и снял колпачок с ручки.
— Слушаю, — сказал он.
— Помнишь, я говорила тебе, что хотела бы установить с ней доверительные отношения, скажем так, сестринские? Так вот, это получилось… Я ужинала у нее дома, и она мне открылась.
— Что она говорила?
Сюзанна начала читать записи, которые она сделала сразу после ухода от Лори: работа Лори у Коновера, предварительное голосование по делу «Найдел против штата Иллинойс» в пользу истицы, подтверждение тому, что у Сесили Коновер был роман с Кларенсом и что судья Коновер знал об этом. Теллер слушал, делая свои записи, пока Сюзанна не дошла до того эпизода, когда Лори и Кларенс занимались любовью в зале суда и рассказа о том, что Кларенс часто вечером наведывался туда, чтобы посидеть в кресле председателя.
— Свидание в зале заседаний Верховного суда? Хороший размах у любовника.
— Да, и эти факты объясняют, почему Кларенс был там в ночь убийства. Никто его туда не заманивал. Он сам по привычке туда отправился.
— Продолжай.
— Лори говорит, Кларенс как-то похвастался ей… Как же она выразилась?.. Что у него имеется ключ к каждому замку и каждому человеку в суде. Очевидно, Кларенс знал о судьях нечто компрометирующее. По крайней мере, так он ей сказал.
— Откуда он получал эту информацию?
— Я спрашивала об этом Лори. Она считает, что он просто внимательно прислушивался и приглядывался к ним, работая вместе.
— А как насчет его отца? Эта тема не всплывала?
— В каком контексте?
— Он ведь лечил всех шишек, и Кларенс мог черпать какие-то сведения из этого источника.
— Этого мы не обсуждали.
— Хорошо, что еще?
— Лори говорит, что судья Поулсон — своего рода марионетка в руках президента Джоргенса и что Белый дом играет ведущую роль практически во всех делах Поулсона в Верховном суде. Она также уверяет, что у Кларенса были доказательства, которые… Да, она так и сказала: «Есть документальные свидетельства, которые могут взорвать суд изнутри».
Теллер секунду молчал, потом спросил:
— Телефон, по которому ты говоришь, надежен?
— Я так думаю…
— Думать мало, нужно быть уверенным.
— Я в своем кабинете в Министерстве юстиции.
Он хотел сказать ей, что телефон в Министерстве юстиции скорее всего столь же ненадежен, как и любой телефон в Вашингтоне, но промолчал. Пусть рассказывает дальше. Он боялся ей помешать.
— Ну вот, практически и все, — сказала Сюзанна. — По словам Лори, Кларенс знал, что судья Чайлдс — дутый герой, и мог это доказать.
— Как?
— Не знаю и не думаю, что Лори знает. В любом случае, она советовала искать мужчину…
— Кажется, я это уже слышал.
— Чайлдс говорил: ищите женщину. Помнишь?
— Да… Твое мнение: это сделала она?
— Лори? Нет, но мое мнение ничего не значит. А что ты думаешь?
— Кто знает? В этих игроках без табло не разберешься, — он покосился на пустую схему на стене.
— Что ж, инспектор Теллер, все, что знаю, я вам рассказала. Теперь ваша очередь.
— С удовольствием, но я никогда не считал телефон заменой…
— Прекрати, Теллер… Ты узнал что-нибудь новое?
— Абсолютно ничего.
— Точно? Не хотелось бы мне думать, что это игра в одни ворота: я рассказываю, а ты молчишь.
— Найдешь время поужинать со мной на этой неделе?
— Нет. Я беру отгулы и еду с одним из моих детей в Калифорнию, навестить отца. Кстати, ты знаешь, что Моцарт написал «Волшебную флейту» по заказу владельца театра в Вене?
— Да.
— Действительно знаешь?
— Конечно. Он начал работать над развлекательной вещицей, а она превратилась в серьезное произведение…
— Черт возьми?
— Позвони, когда вернешься.
Он вынул из картонной коробки, в которой хранилась настенная схема-диаграмма, набор наклеек и цветных пластмассовых кружочков на магнитах и разложил их у себя на столе, затем надписал на них имена всех подозреваемых. Он продумал категории, по которым можно было бы сгруппировать имена, — личная жизнь, профессиональные связи, мужчины и женщины, суд и семья. Он остановился на последней, написал слово на самой большой намагниченной наклейке и прилепил ее на схему. Потом добавил заголовок «Личная жизнь», который должен был включить тех, кто не подпал под категорию «Суд» или «Семья».
Затем он начал группировать имена по категориям, и тут его работа застопорилась. Те, кто шел под рубрикой «Суд», люди типа Поулсона, Коновера и Чайлдса, вполне могли иметь личные мотивы для убийства Кларенса. Может быть, даже скорее личные, чем профессиональные. Или и те и другие? Теллер пока оставил все как есть, по крайней мере на схеме.
Когда он закончил, она засверкала всеми цветами радуги — красным, зеленым, желтым и голубым:
СУД
судьи:
Поулсон
Чайлдс
Коновер
клерк Л. Роулс
СЕМЬЯ
д-р Ч. Сазерленд
миссис Сазерленд
сестра
ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ
друзья:
(мужчины)
(женщины)
С. Коновер
Он задумался над тем, куда поместить Веру Джонс. После того как он видел ее в клубе «Джулио» и убедился, что у нее были какие-то отношения с Кларенсом, она тоже могла быть отнесена к разряду
