издалека.
А Гук тем временем осторожно приближался к кашалоту. Он понял, что в кашалоте не меньше 10 длин, и решительно направился к передней его части, похожей на огромную квадратную скалу.
— Кто ты, друг? Я дельфин Гук из рода Эрр! — выпалил он, решив заменить вторую половину интернационального приветствия ввиду того, что помощи от него явно не требовалось.
Белая громада стала медленно поворачиваться в его сторону. Низкий и мощный голос гиганта ударил по Гуку:
— Кто ты, малыш? Кто такая Эрр?
Разговаривать было трудно. Общими оказались лишь немногие слова. Объяснить, кто такая Эрр, Гук так и не сумел. Бросив на прощание: «Не бойся, друг!» — кашалот набрал в лёгкие воздух и растаял в тёмной глубине.
Со смешанным чувством вынырнул Гук за свежим воздухом. Первый раз после стольких месяцев скитаний он услышал в ответ слово «друг». Он снова почувствовал, что в океане живут и другие разумные существа. И гордость охватила его: он не испугался и поступил правильно, поговорив с этим белым гигантом.
Жизнь в водахострова Фаял стала интереснее. Гук не раз встречал здесь кашалотов и постепенно узнал их поближе. Когда они ловят кальмаров на глубине, к ним лучше не приближаться спереди. С него хватит и одного раза, когда он почувствовал на себе действие ультразвука кашалота. До сих пор при воспоминании об этом начинала ныть голова. Но в другое время к ним можно подплыть и даже обменяться приветствием. После того как кашалоты узнавали в Гуке дельфина, они начинали вести себя очень осторожно, как будто боялись причинить ему вред. Разговора ни с одним из них не получалось. Они лежали у поверхности и отдыхали, а потом скрывались в глубинах, недоступных Гуку, и появлялись снова уже тогда, когда он отчаивался их увидеть: через 40–50 минут. Некоторые оставались на глубине больше часа!
Узнал Гук и зачем выходили в море на лодках со связками верёвок и острыми гарпунами непонятные люди. Они сначала ранили, а потом убивали кашалотов. В жестокой борьбе изматывали силы этих гигантов океана и оттаскивали их к берегу. Это внушало дельфину чувство отвращения и страха. Он старался понять, как такие маленькие существа одолевают гигантов, не имеющих себе равных по силе в море.
Вскоре Гук отлично разбирался в тонкостях охоты на кашалотов. Вот гарпунёр на носу лодки застывает с поднятым гарпуном, а гребцы изо всех сил начинают грести туда, где должен вынырнуть кашалот, которому припасён этот ужасный острый гарпун. Он не мог объяснить кашалотам, что отсюда надо уходить подальше, не хватало понятных для них слов, да и не хотели они разговаривать с какой-то мелюзгой. Гук пробовал научиться их языку: это оказалось ему не под силу. И Гук решил покинуть эти кровавые места, тем более что здесь появилось множество акул, пожирающих остатки убитых китов.
Это случилось в один из последних дней пребывания Гука у острова Фаял. Рано утром, наевшись рыбы и нежась в спокойном океане, Гук издалека заметил китобойную шлюпку с гарпунёром впереди. Это была та самая шлюпка, которая впервые познакомила Гука с острым гарпуном. Не обгоняя и не отставая от неё, Гук внимательно наблюдал за происходящим. Как и тогда, шлюпка была полна связок верёвок и поплавков. Как и тогда, в шлюпке находились четыре человека, и тот, которого звали Родригесом, внимательно осматривал горизонт в видавший виды бинокль.
— Моби Дик! Белый Кашалот! — вдруг подпрыгнул от волнения Родригес. — Ставлю бочку лучшего прошлогоднего вина, если мы на этот раз не почешем ему спину нашим гарпунам. Вперёд!
— Слушай, Родригес, может, не будем трогать Моби Дика? — немедленно отозвался Санчес. — Мало, что ли, других кашалотов вокруг! Пускай себе плавает Белый Кашалот!
— Пока я гарпунёр, я распоряжаюсь на шлюпке! — вспылил Родригес. — Будете делать, что я требую! Вперёд!
Гук слышал всю эту перепалку, но понял только одно страшное слово «Вперёд!», которое всегда произносилось на шлюпках перед броском гарпуна. То, что произошло дальше, не раз приходилось потом вспоминать Гуку во всех подробностях.
Желая предупредить кита об опасности, Гук начал посылать тревожные сигналы, понятные всем разумным существам. «Тревога! Опасность! Тревога! Опасность!» — неслись щелчки, перемежающиеся с треском.
Гук поворачивал голову из стороны в сторону, напрягал и расслаблял мягкий выступ на голове впереди черепа, и звуки неслись то широким веером, то узким пучком, пронизывая воду далеко впереди. Но, вероятно, кашалотов впереди не было: никто, не откликался, да и локатор, который Гук включал время от времени, не показывал впереди ничего крупного.
— Стой! — раздался голос Родригеса на шлюпке. — Спаси нас, пресвятая Мария!
Застывшие на своих местах рыбаки увидели в прозрачной глубине моря сбоку от шлюпки беловатое огромное пятно, поднимавшееся к поверхности. Гук раньше людей обнаружил огромного кашалота. Моби Дик — а это был именно он, тот самый огромный белый самец-кашалот, — не обращал внимания на тревожные сигналы дельфина и медленно поднимался к поверхности, где его поджидал Родригес с гарпуном наперевес.
Размышлять было некогда. Закон предков, требующий выручать друга всегда и везде, сработал независимо от его сознания. Бешено заработал Гук хвостом. Никогда ещё он не мчался с такой скоростью. Пронырнуть под лодкой и выскочить на поверхность прямо перед остолбеневшим Родригесом было делом нескольких секунд.
— А-а-а! — застонал Родригес от ярости. — Тот же проклятый дельфин! Я его насквозь прошью гарпуном и убью вместе с Моби Диком!
Педро и Санчес в ужасе привстали, но бешеный взгляд Родригеса бросил их обратно на скамьи. И в тот самый момент, когда Моби Дик появился на поверхности и шумно выдохнул, выпуская отработанный воздух, Гук собрал все силы и стрелой взметнулся в воздух. Со страшной силой своего сто пятидесятикилограммового тела ударил он хвостом по руке Родригеса, занесённой уже для броска гарпуна. Родригес как подкошенный свалился за борт от неожиданного толчка, покалеченная рука плетью повисла в рукаве рубахи.
Глазами, полными ужаса, смотрели рыбаки па эту сцену, оцепенев от неожиданности и не в силах сдвинуться с места. Первым опомнился Санчес.
— Весло! Весло Родригесу! — закричал он Педро, который был у того борта, за которым барахтался несчастный гарпунёр.
Но весло теперь было бесполезно, так как Родригес, потерявший сознание от боли, не приходя в себя, тонул. А рядом уже замаячил треугольник спинного плавника акулы, одной из тех, которые всегда сопровождают шлюпки китобоев в надежде поживиться кусками убитого кашалота. Акулу заметили и в шлюпке. Эти суровые и простые люди знали, что теперь спасения Родригесу нет. Даже если кто-то из них прыгнет за борт, чтобы вытащить тонущего гарпунёра, дело кончится тем, что погибнут двое.
Со слезами на глазах, трясущимися руками мелко крестились рыбаки, шепча слова молитвы. И тут во второй раз у борта шлюпки появился дельфин со шрамом, идущим через всю спину позади плавника. Подплыв под безжизненное тело Родригеса, он осторожно подтолкнул его вверх, ещё раз, ещё… Вот гарпунёр уже у поверхности. От прикосновения дельфина или по другой причине он очнулся, попытался плыть к лодке, но боль в сломанной руке заставила его закричать, и он снова потерял сознание. А дельфин тем временем медленно толкал его к шлюпке. Вот Родригес уже совсем близко от шершавого смолистого борта. Только тут очнулись рыбаки и, перегнувшись за борт, втащили бесчувственное тело в шлюпку.
В тот момент, когда Гук ударил гарпунера и шлепнулся в воду, Моби Дик почувствовал, что что-то неладное происходит рядом. Прочистив легкие и быстро сделав два-три вдоха, он понял, что тут оставаться не стоит. Медленно отплыл он от шлюпки и хотел было направиться ещё дальше, как услышал слабое попискивание, складывающееся в слова:
— Я дельфин Гук из рода Эрр! Здравствуй, друг! Опасность прошла! Всё спокойно!
— Здравствуй, здравствуй, Гук! На глубине здесь такие вкусные кальмары! Но что-то неспокойно наверху, и я хочу уплыть отсюда в другие моря! — пробасил Моби Дик, даже не подозревая, какую
