Когда кальмары двигаются медленно, чуть шевеля боковыми плавниками на хвосте, видно, как пульсируют их сердца в глубине мантии: два гонят кровь в жабры, а третье — главное — по всему телу. Кровь у кальмаров не как у Гука — красная, а… голубая. Она подходит к жабрам совсем прозрачная, а от них оттекает, насытившись кислородом, почти синяя.
Гуку нравилось пугать кальмаров издали, посылая сжатый в узкий пучок луч ультразвука. Сначала кальмар резко дергался вперёд, потом старался ускользнуть в сторону из зоны действия луча. При этом нарушался строй движения стаи кальмаров, и всё новые и новые моллюски попадали под луч. Наконец то один, то другой, то третий начинали выпускать чернильную жидкость, густым тёмным пятном обволакивающую в конце концов всю стаю или, точнее, то место, где только что была стая. Неприятно было не только то, что эта жидкость мешала разглядеть, что же делают в чернильном облаке кальмары, но и то, что она очень щипала глаза и имела препротивный вкус.
Кальмары не отвечали на интернациональный призыв Гука, но его забавляли и интересовали удивительно слаженные охоты на рыб, их необычное строение и способ движения в толще воды, наконец, их глаза — огромные, смотрящие вперёд, будто пронизывающие насквозь, заставляли Гука инстинктивно стараться узнать как можно больше о жизни этих странных существ.
В теле их не было скелета из твёрдых костей, как у рыб. Самыми твёрдыми частями тела были несколько хрящей, небольшая известковая пластинка, идущая вдоль тела, — остатки раковины, когда-то окружавшей тело их предков, да пара роговых клювов, похожих на клюв какой-нибудь хищной птицы. Наконец, что особенно поражало Гука, у кальмаров было много выростов-щупалец, которые пучком прикреплялись к одному из концов тела. И рот с клювом располагался как раз где-то между основаниями этих выростов-щупалец. При плавании все эти выросты складывались вместе, составляя как бы продолжение тела кальмара. При ловле рыбы они превращались в грозное оружие, охватывая и оплетая жертву со всех сторон, присасываясь к ней сотнями присосок, рядами сидящих от вершины до основания на каждом щупальце. Щупальца надежно держали добычу и сантиметр за сантиметром подтягивали её к маленькому рту с хищно раскрывающимся клювом.
Стаи кальмаров, как много раз наблюдал Гук, легко и успешно охотились на косяки трески и сельдей. Тысячи кальмаров организованно обходили стаю рыб справа и слева, сверху и снизу. Другие оставались на месте и ждали, пока совершится окружение рыбьей стаи. Потом по сигналу все кальмары бросались в гущу рыб, и через несколько минут от огромного косяка селёдки не оставалось и следа.
Первыми хватали добычу два самых длинных щупальца — ловчие руки, которые выбрасывались вперёд. Рыба подтягивается к клюву, и следует молниеносный укус — жертва мгновенно парализована. Мёртвая хватка щупалец ослабляется, кальмар, откусывая своим клювом кусок за куском от добычи, отправляет её внутрь тела, где работает сложный механизм — роговая тёрка, перетирающая всё съеденное. Только тщательно перетертая в мелкую кашицу пища может передаваться по узкому пищеводу в желудок.
Со стороны наблюдать за пиршеством кальмаров было очень интересно. Не так интересно было чувствовать на своей спине и голове скользкие присоски с зазубренным краем, которые, впиваясь, оставляли на коже маленькие круглые следы. В этих местах кожа горела, как будто её коснулась медуза- пилема. Боль вскоре проходила, но следы от присосок оставались в виде круглых шрамиков с беловатым ободком. Теперь-то Гук знал, что за странные пятна покрывали голову и спину Моби Дика. Это были следы от присосок громадных размеров. «Каких же размеров должны быть сами кальмары, — думал Гук, — если их присоски величиной с голову дельфина?» Длина этих огромных кальмаров должна во много раз превосходить длину тела Гука. Но таких огромных кальмаров Гук никогда не видел, а потому сомневался, существуют ли они в океане.
Гуку нравилось преследовать стаю кальмаров. В первое время он с огорчением убеждался, что кальмары легко его обгоняют. Потом он придумал интересную игру: стая кальмаров обычно сравнительно недолго плывёт в одном направлении, стараясь свернуть вглубь. И в этот-то момент Гук посылал сильный пучок ультразвука, целясь как раз под стаю и отрезая ей путь в глубину. Он быстро покачивал головой, превращая узкий луч в широкий веер. Этот веер заставлял кальмаров из передних рядов в страхе отпрянуть назад, а всю стаю — на какое-то время потерять ориентировку и начать перестраиваться для движения в другом направлении.
В ЩУПАЛЬЦАХ СМЕРТИ
На этот раз Гук вовсе не хотел съедать или даже ловить кого-нибудь из этой стаи довольно крупных — чуть ли не в его длину — моротевтисов, которые, круто развернувшись, уходили в непроглядную тьму глубины. Просто ему было интересно, удастся ли их так же, как гистиотевтисов, заставить развернуться. И вдруг — именно вдруг — Гук почувствовал легкое движение воды у брюха и сбоку. И в тот же момент его тело оказалось оплетённым двумя широкими мускулистыми лентами. Быстроте реакции Гука ещё в родном стаде завидовал Тен, а в этот момент он превзошел самого себя. Вложив всю свою силу, он рванулся вперёд, изогнулся, выпрямился как пружина и снова рванулся вперёд. Напрасно! Как в мягких тисках, держали его непонятные ленты. Пролетели мгновения замешательства, и, оценив обстановку, Гук решился. Пользуясь тем, что голова оставалась свободной, он изогнулся, повёл ультразвуковым лучом назад, наугад, стараясь определить, что же держит его сзади. Чуть слышное эхо немедленно сообщило, что рядом огромный кальмар! И, словно подтверждая его догадку, поодаль, на расстоянии двух длин, вспыхнули синеватым светом и замерцали два больших диска. «Глаза!» — мелькнуло у Гука. И сразу вода вокруг словно засветилась от сотен и тысяч переливающихся красноватых искр — это вдруг заиграли огоньки на гигантских щупальцах. По направлению их движения Гук определил, что его держали два ловчих щупальца — плоские и широкие на конце. Ужас охватил Гука при виде всех этих искрящихся змей.
«Два щупальца ещё дают мне возможность как-то двигаться, но если к ним добавятся ещё два или три, вряд ли удастся вырваться», — мелькнула мысль. Но тут же он вспомнил совет мудрой Эрр: «Никогда не забывайте, что вы дельфины и что нет безвыходных положений… Вы дельфины, и вы способны решать любые задачи…»
«Мозг! Мозг кальмара!» — обожгла мысль Гука, стремившегося вырваться из смертельных объятий. Он неожиданно снова повернулся назад и что было сил рванулся прямо между мерцающими голубоватыми глазами. Ловкие щупальца на мгновение ослабли, и он со всего размаха врезался в мягкую студенистую массу. Зажмуривая глаза перед ударом, он еще видел, как вспыхнули ярким синим светом глаза кальмара. А потом густая тягучая слизь охватила голову Гука. Извивающиеся щупальца кальмара старались оторвать его, к ним на помощь подоспели другие восемь щупалец. Все они плотно и намертво обхватили тело Гука, не оставляя свободного места.
Первый раз в жизни Гук почувствовал превосходство чужой грубой физической силы. Неподвижное, согнутое неестественным полукольцом тело дельфина мелко задрожало.
«Это конец…» — мелькнуло в голове Гука. И он сделал единственное, на что был ещё способен в таком положении: поворачивая голову в стороны, он свистел, трещал, визжал, скрипел, челюстями хватал что-то мягкое, скользкое и рвал, рвал, рвал…
Но вот что-то тревожно вспыхнуло в, казалось, погасшем сознании дельфина: хвост был свободен. Ещё не понимая, что происходит, и как будто обретя новые силы, Гук дернулся и почувствовал, что вырывается из смертельных объятий. Ещё не веря в спасение, Гук инстинктивно рванулся вверх, к поверхности, к воздуху, прочь из этой чёрной глубины и мрака.
С разбитым носом, с кровоточащими следами от присосок, весь изломанный и разбитый, вымазанный какой-то дурно пахнущей слизью, жадно хватал он свежий морской воздух, не замечая ни блеска солнечного дня, ни криков фрегатов, реющих над ним, ни испуганно взметнувшейся в воздух качурки, напуганной его появлением.
