водах, но ты знаешь, что нашему роду необходимо хорошо знать, что делается в океане.
— Да, я знаю, что вы думаете, будто управляете всеми живыми существами в море, — вёл разговор большой белый самец, один хвост которого в размахе был больше половины длины Гука.
— Это только хорошо, что вам не приходится просить у нас помощи, — спокойно ответил Си-Кок. — Но разве в памяти вашего стада уже пропало знание о годе Большого Льда, когда нашим предкам пришлось потрудиться, пригоняя стаи рыб в ваше холодное море? Наши старейшины говорят, что все белые дельфины были благодарны нам за помощь. Разве не так?
Белейший самец промолчал.
— Молчишь, приятель, и это хорошо. Счастливой охоты! Кстати, далеко ли длиннозубые тюлени?
— Если плыть так, как плыли вы, — день пути, если с нами вдоль берега — дня два.
Дельфины решили поскорее добраться до моржей и хотели было распрощаться с белухами. Неожиданно Гук попросил Сэппа разрешить ему отправиться немного вдоль берега вместе с белухами, чтобы посмотреть, как они будут расправляться с приплывающей к берегам рыбой. Дельфины решили, что можно разделить стадо. Несколько самцов и Эч поплыли вместе с Гуком следом за белухами. Скоро они вновь услышали звонкие переливы белушьих голосов.
Белухи, видимо, хорошо знали местность. Не сворачивая, пересекали они глубокие бухты, выдерживая одним им известное направление. Вскоре они встретили ещё одну небольшую стайку белух, которая тоже двигалась в том же направлении. Через несколько часов белухи были уже и справа, и слева, и спереди, и сзади. Их было не меньше, чем дельфинов у кораллового атолла.
— Уж не родовая ли встреча белух происходит здесь? — вслух подумал Гук. — Может быть, нам лучше отправиться обратно, чтобы не мешать им?
Но белухи вели себя спокойно, не обращали внимания на дельфинов и твёрдо держались какого-то направления. Наконец белухи прекратили своё стремительное движение и стали крутиться возле берега в том месте, где небольшая речка широко разливалась перед выходом в море. У самого её устья образовался невысокий песчаный вал, за которым угадывалось небольшое озеро. Здесь-то Гук и стал свидетелем охоты белух на рыб. Как раз в эти дни стаи кеты и горбуши подходили к устьям дальневосточных рек. Они входили в реки не спеша, после некоторого периода привыкания к пресной воде. А затем стремительно поднимались вверх по реке и там, в верховьях, откладывали икру, пряча её в камнях или крупной гальке на дне. Гук не знал, сколько трудностей должны преодолеть эти большие и тяжёлые рыбины в четверть, а то и половину его длины. Им приходятся и прыгать вверх, преодолевая водопады, и устраивать гнёзда для икры, разгребая на дне мелкие камни, и, наконец, совершать далёкие путешествия, за тысячи километров, чтобы найти ту самую реку, в которой они когда-то вывелись сами. И грозная опасность поджидала в образе белух этих рыб перед входом в реки. Увидев огромные белые тела белух, услышав их резкие, мяукающие, переливающиеся, звенящие голоса, рыбы совершенно теряли ориентировку и легко становились добычей дельфинов.
«Как же белуха может съесть такую огромную рыбину? — подумал Гук, увидев, что размеры рыбы раза в два-три больше, чем величина рта у белухи. Присмотревшись, он с удивлением обнаружил, что белухи не проглатывают этих рыб целиком, а аккуратно откусывают, проглатывая каждый кусок отдельно. От этого любопытство Гука ещё больше увеличилось. Он хорошо знал на собственном опыте, что разорвать рыбу на части — дело очень трудное для дельфина, зубы которого представляют нечто вроде ряда толстых, но коротких гвоздиков, торчащих из челюсти. У самого Гука во рту было, наверное, не меньше восьмидесяти таких гвоздиков. «Сколько же их должно быть у белухи, чтобы так ловко разрывать рыбу?» — подумал Гук и чуть было не залез в пасть ближайшей белухи, стараясь рассмотреть зубы. Оказалось, всего по 7–8 зубов с каждой стороны. Но зато какие это были зубы! Каждая пара зубов была настоящими ножницами: верхние изогнутые, длинные и острые зубы приходились против тупых и прямых. Эти нижние зубы плотно входили в канавки, протёртые на верхних зубах. Получались своеобразные ножницы. А как они действовали, Гук только что видел.
— Послушай, Гук, — затрещал откуда-то сбоку голосок Эч, — а что будет, если эти белые дельфины съедят всех рыб, которые идут на нерест? Ведь в каждый последующий год рыб будет всё меньше и меньше?
— Если бы они съедали всех рыб, то действительно в конце концов не осталось бы ничего. Но белухи ловят рыб у устьев рек с незапамятных времен, и рыб не становится меньше. Значит, иного рыб проходит на нерест и оставляет икру. И кроме того, разве ты не знаешь, что гибнут прежде всего слабые? А слабым нельзя оставлять потомство — от этого вред будет гораздо больше, чем от сотен белух. Слабое потомство породит ещё более слабое, и вот тогда действительно рыб станет всё меньше и меньше. Посмотрите кругом, — продолжал Гук, обращаясь скорее к двум молодым дельфинам, крутившимся рядом, чем к Эч, — везде увидишь тот же простой принцип: над одними организмами стоят другие, которые их ограничивают, не дают размножиться. Плохо ли это? Нет, это неизбежно! Если бы вся кета и горбуша, сейчас идущая на нерест, дала бы потомство, то скоро бы не хватило мест на нерестилищах, корма для них в море. Посмотри, как важно присутствие акул в море, ведь они тоже прежде всего хватают больных и слабых рыб и этим приносят пользу стае. Законы нашей природы жестоки по отношению к каждой особи, но гуманны по отношению к виду. Никто не смеет нарушать эти законы безнаказанно, даже мы, дельфины…
Пока Гук занимался просвещением молодежи, вокруг стало заметно меньше белух. То ли меньше стало подходить рыб к реке, то ли разогнали их белухи, но там, где полчаса назад то и дело мелькали белые спины, теперь они встречались только изредка.
— Смотри, Гук, это плывёт кто-то из нашего стада! — заверещал один из молодых дельфинов, показывая звуковым лучом на серый силуэт дельфина, мелькнувший рядом с проплывшей белухой.
«Странно, что он не дал нам сигнала, — подумал Гук, тоже обративший внимание на незнакомого дельфина. — Попробуем его догнать!»
Вскоре стайка дельфинов окружила небольшого тёмно-серого дельфина без спинного плавника и с головой, по форме очень похожей на голову белухи.
— Я Гук из рода Чакки и Эрр!
— Я Ле-Ук из рода Касс!
— Какая же ты белуха, если ты не белый? — засмеялся один из молодых дельфинов.
— Год назад, когда родился, я был совсем тёмный! — обиженно пробулькал серый дельфин, назвавший себя белухой. — А через год, когда мне исполнится два года, я буду совсем белый. Белыми белухи становятся только через несколько лет после рождения. Эх, вы, таких простых вещей не знаете! Прощайте, и счастливой охоты!
ВСТРЕЧА С ОДО-БЕНАМИ
День подходил к концу. Как всегда на севере, сумерки долго не могли окутать море, даже когда наступила ночь, небо оставалось не чёрным, как на юге, а белёсым. В призрачном колеблющемся свете ночи дельфины дремали, время от времени прислушиваясь к доносящимся звукам. Всё было спокойно, как и во все предыдущие ночи в этом холодном море. Утром дельфины оказались в центре густого пятна тумана и долго не могли выбраться из него. Гук любил плавать с открытыми глазами и поэтому с облегчением вздохнул, когда туман рассеялся.
Надо было подумать о пище. Скоро выяснилось, что единственной возможностью поесть была ловля мелких камбал, с ловкостью маскирующихся на песчаном и каменистом дне. Началась индивидуальная охота, потому что и камбалы индивидуалисты.
— Надо встретиться со стадом. Кто обнаружит следы нашего стада, пусть сразу сообщит всем, — предупредил Гук своих товарищей.
Стадо прошло где-то здесь вчера, и следы ещё должны были хорошо сохраниться в воде. По таким следам искать стадо удобнее, потому что они расплываются широкой полосой на много десятков длин, и их легче было обнаружить в океане.
В этой части моря было совсем неглубоко — не глубже 20–25 длин. Дно песчаное, с мелкими камнями. Гук обратил внимание на углубления в две-три длины величиной, там и сям покрывавшие дно. Как будто чем-то острым втыкали и бороздили мягкий грунт.
