— Провожу, да и вернусь.
Но болотный черт явственно загрустил. Он достал тщательно упакованную в полиэтиленовый пакет трубку, сел в углу и закурил, всем видом показывая — собирайтесь куда хотите, я вам тут не советчик, я так — проводить пришел…
— А как же с Дементием быть? — спросила Уклейка. — Он же с голоду помрет!
— По дороге и Дементия прихватим, — пообещал Антип. — Если согласится.
Афоня пробовал было похромать за лодкой, но дырка в ноге сильно мешала — он объяснил Коське, где эту лодку видел, и водяной довольно скоро пригнал ее к спорткомплексу. Надо сказать, Вера Федоровна очень вовремя собралась в дорогу — вода, которую этой ночью ветер нагнал в устье, через монашескую протоку поднялась и в озеро, если бы не водяные — утром уборщице пришлось бы выбираться отсюда вплавь.
Перенесли в лодку припасы и все полезное, что удалось взять в бассейне, включая поплавки, которыми были разделены дорожки. Антип решил, что для плота пригодятся.
Чтобы забрать Дементия, нужно было переправиться через реку. Вера Федоровна с Родриго сели в лодку, водяные и Янка поплыли сзади, толкая ее, — так и прибыли к пятиэтажкам. Жалостливая Уклейка поднялась наверх, но вскоре спустилась.
— Я его звала, звала — даже не показался! Говорит — неправильно все это, ему к водяным идти не положено.
— То есть, зовете неправильно? — уточнил Янка.
— Да все ему, старому дураку, неправильно! — возмущенно завопил Коська. — Змей бы его побрал! Так ведь и помрет с голоду!
— Домовые — они такие, — согласился Янка. — А, может, и не стоит ему перечить? Чего его, старого, тащить непонятно куда? Если он твердо решил помереть?
— Домового позвать не умеете? — подала голос Вера Федоровна.
— А точно, его же человек звать должен, — сообразил Афоня. — Крещеная душа, а ты — умеешь?
— Слова-то знаю, а получится ли — Бог весть… Ни разу не пробовала.
— Ты что же, без домового весь век прожила? — спросил Антип.
— Да все как-то обходилась… — Вера Федоровна потупилась. — А слова сказать могу. Только послушает ли? Может, его раньше другими словами уговаривали?
— Надо попробовать, — на правах старшего постановил Антип. — Что тебе нужно?
— Горшок с угольями, — подумав, вспомнила Вера Федоровна. — А больше, поди, ничего.
— Ну, горшок тебе Коська раздобудет, угольев Янка нажжет. Ну, живо! — прикрикнул Антип на племянника, и тот пошлепал по лестнице заглядывать в брошенные квартиры.
Раздобыл он именно то, что требовалось, — не какую-нибудь эмалированную кастрюльку, а доподлинный закопченый чугунок. Янка в это время прямо на полу чьей-то бывшей спальни возился с костром — болотные черти часто огнем пользовались, водяные же его до сих пор побаивались — да, правду сказать, и без него отлично обходились, если бы не Родриго — и на острове бы костра не жгли.
Вера Федоровна и Родриго ждали в лодке, Афоня висел на борту — в воде нога болела меньше.
Антип не вышел, а выплыл из подъезда.
— Ты, крещеная душа, туда так просто не заберешься, ну-ка, садись на закорки!
Он внес Веру Федоровну в подъезд, поднялся повыше и осторожно спустил ее на ступеньки. Тут же вышел и Янка с угольями.
Вера Федоровна с горшком поднялась с передышками на пятый этаж.
Окончательно решив помирать, Дементий запер дверь — чтобы не помешали. Антип высадил дверь плечом и галантно пропустил Веру Федоровну вперед. Она встала в прихожей, держа перед собой чугунок обеими руками, и заговорила нараспев:
— Дом-домовой, пойдем со мной, веди и домовиху-госпожу, как умею, награжу!
Газета, плоско лежавшая на полу, зашевелилась, из-под нее выставилась изможденная мордочка.
— Кто зовет-то? — прошелестел старческий голосок.
— Крещеная душа зовет, — строго представилась Вера Федоровна. — Собирайся, дедушка, ты теперь МОИМ домовым будешь.
Антип только крякнул — как же эти бабы даже в самых скверных обстоятельствах норовят обзавестись СВОИМ хозяйством…
— Вот это правильно… — Дементий, завернувшись в газету, встал. — Пойду я тогда. Забирай.
— Полезай, что ли? — опустившись на корточки, Вера Федоровна поставила перед ним горшок.
— Да ты, глупая баба, с ума, что ли, сбрела? — напустился на нее вмиг утративший предсмертную кротость Дементий. — Ты меня уморить решила?
— Так положено же!..
— Обряд такой — с угольями звать! А ты сдуру решила, что я в горшок полезу?!
И он, влача за собой газету, гордо вышел из квартиры первым, а Антип с Верой Федоровной, почему- то на цыпочках, за ним.
— Ну, скандалист… — пробормотал Антип.
— Строгий, — одобрила Вера Федоровна. — Такой за порядком ух как смотреть будет.
— С таким не пропадете, соседи, — подвел итог Ягка.
Эпилог
Ранним-ранним утром из тумана вышла странная процессия. По пояс в воде шли по уши заляпанные грязью Антип, Коська, Уклейка, Янка, поперек груди у всех были брезентовые лямки. За ними плыли гуськом два плота, а на плотах громоздилось вроде как по небольшому стожку. Однако если приподнять сухие ветки и прелое сено, то можно было увидеть лица Веры Федоровны, Родриго, Дементия, Афони. Места было совсем мало, поэтому сидели, тесно прижавшись и держа в обнимку узлы с сумками.
— Кажись, миновали, — Антип огляделся по сторонам. — Граница, граница! А вот прошли — и не заметили. Ну, стало быть, ребята… ну…
— Стало быть, вот мы и дома, — сказала Уклейка и поправила лямку. — У кого там карта?
— Если никуда не сворачивать, то часа через два выйдем к дороге, а оттуда уже озеро Высокое близко, — сверившись с компасом, сказал Родриго. — За Высоким опять болота и озеро Буковец. Дядя Антип, дай, я тоже впрягусь! Теперь уже можно.
— Ну, давай, — позволил Антип.
Для переплыва государственной границы нарочно выбрали место поглубже, чтобы не шлепать, а именно плыть, притом плыть бесшумно. При малейшем шорохе водяные и Янка с головой уходили на глубину, отсиживались там минуты по три-четыре, человеку такого бы просто не выдержать. Люди же старались не дышать на своих плотах, притворявшихся плавучими островками. Только теперь отважились пошевелиться и заговорить.
Родриго соскочил в воду и снял лямку с Уклейки.
— Теперь моя очередь. А ты на плот полезай.
— Еще чего!
— Хватит миловаться, — одернул их Антип. — Нам еще брести тут и брести…
— И верно, сосед, — сказал Янка и скинул лямку. — А мне возвращаться пора. Вон как далеко вас проводил, пора и честь знать.
— Ты куда это? — изумился Антип. — Куда собрался?
— Домой, — просто ответил Янка. — Дом у меня там. Негоже бросать. Мы, болотные черти, хоть и пакостники, однако — дом все же…
— Дом? Нет теперь у нас домов, ни у кого! Бездомные мы — и водяные, и болотные черти! — напустился на него краснобай Афоня. — Вот наши дома!
