– Одно нужно. Чтобы никуда ты не рухнул и не улетал. И здесь тоже можно будет жить, нужно только чуточку постараться, самую чуточку…
Я говорила это – а во мне гас огонь слепого желания, но разгоралась радость. Я уже знала, что хочу сотворить! Уже чувствовала, уже руки протянула!..
– Самую чуточку? – дед усмехнулся, почесал под шапкой в затылке и вошел в комнату.
– Ингус, принеси-ка с кухни пакет той муки, – попросила я. – А ты, Гунар, давай сюда свою квашню. Только разверни, пожалуйста… И на стол! Дедушка, лавай-ка сюда свое ведерко…
Я внимательно смотрела по сторонам, я увидела то, что могло бы пригодиться для сотворения магии! Мука – от женщины, которую медленно погубила свобода. Огонь – от парня, которого стремительно погубила свобода. Квашня со старой закваской, которая единственная выручает людей в мире их нищей свободы. И вот – в ночном небе пролетает мимо чистая вода, которой нет места на свободной земле…
Хлеб!
Авы сотворили яд – а я сотворю противоядие!
Против коварного смертного зелья, в которое неизвестно чего намешано, – честный, без затей, дающий жизнь хлеб.
Вот оно – то, о чем кричал, исчезая в огненной раме, друид.
Все необходимое лежало на столе. Вокруг стола стояли люди, о которых друид ничего мне не сказал, но без них я была бы бессильна. И не только люди…
– Да тут у тебя мужское общество собралось! – заметил дед. Почему-то его это развеселило.
– Значит, нужно было, чтобы оно собралось.
Я посмотрела на этих разнообразных мужчин – все еще не протрезвевшего крутого мальчика Славку, безнадежного интеллигента Гунара, перелетного дедушку, кого по имени лучше не называть, а также на Таро, несомненного кобеля, и Ингуса, который, невзирая на плазменную бесполость, вел себя все же по- мужски.
Посмотрела я на них, на бедолаг моих, влипших во свободу как не скажу во что.
И негромко скомандовала:
– Эскадрон, стройся!..
Таро всплеснул кудрявыми ушами и звонко залаял.
Эскадрон, не задавая дурацких вопросов, взял – да и построился.
На правом фланге встал длинный Славка, потом – дед, потом – Гунар, потом – сам, без всякого приказа, Тарошка, а замыкающим – Ингус, чье присутствие никого уже не удивляло.
Беспрекословно построился эскадрон, сошел со Славки хмель, высохли слезы на глазах у Гунара, улыбнулся дед, притих Таро. Замер мой эскадрон в ожидании приказа – и тут-то я поняла, что магия нашарена, что она зародилась и что сила этой моей новой магии должна превзойти силу старой!
Потому что иначе – всем нам конец…
Глава двадцать девятая, об ультразвуковых колебаниях
Я сидела дома и ждала свой эскадрон.
А вместе со мной ждали Таро и Ингус.
Таро попросту положил мне рыжую голову, с почти белобрысым мысиком на лбу, на колени, выкатил круглые карие глаза и взглядом внушал свою огромную преданность. Он ничем не мог сейчас помочь, только взглядом. А Ингус забрался за выключенный компьютер и каким-то образом взаимодействовал с контроллером и винчестером. То ли считывал с них информацию, то ли, наоборот, записывал.
Времени было уже немало.
Я услышала, как к дому подъезжает и резко тормозит машина. А через полторы минуты раздался длинный и настойчивый звонок в дверь. Уже по звонку было ясно – кто-то из моих бойцов спешит с победой.
Я открыла – на пороге стоял возбужденный Славка.
– Я только что с кромлеха! – сообщил он и достал из-за пазухи толстую пеструю книгу. – Вот тут – про Стоунхендж. Шеф дал на ночь машину! Велел тебе передать привет.
– Шеф?..
Ну да, конечно, среди моих знакомых попадаются и шефы. Хозяева фирм, занятых как будто делами невинными. Когда я попросила однажды шефа фирмочки, восстанавливающей эмалевое покрытие ванн, оказать и мне такую услугу (а расплачусь рекламой!), то он зычно расхохотался и сказал, что своим он таких идиотских услуг не оказывает, поскольку своих он уважает. А фирма, между прочим, была не нищая.
С лаем выскочил зазевавшийся Таро и кинулся скрести лапами по Славкиной ноге и полам кожаной курточки. Славка, подхватив пса подмышки, чмокнул в лоб и отпустил.
– Машина всю ночь в нашем распоряжении, – сказал Славка.
– Ты хочешь сказать, что мы прямо сейчас едем к кромлеху?
– Нет, – с детской улыбкой отвечал Славка. – Сперва я расскажу тебе гипотезу. Ты же велела мне разобраться? Ну вот – мы сдвинули лбы…
Мы? Как выяснилось, он привлек приятелей, неглупых парней, которым институты сейчас не по карману. И встряхнул в памяти школьный курс физики, а память у этого поросенка замечательная.
– Во-первых, – сказал Славка, – эта штука не круглая, а эллипсообразная. Она ориентирована с запада на восток. И в середине эллипса была подкова из камней, которая открытой стороной обращена к востоку. Пока – понятно?
– Ввек бы не подумала, что это эллипс! – возразила я. – Как есть круг.
– Поверишь на слово или поедешь проверять? – моментально разозлился Славка. И приподнялся, нависнув над столом огромными подкладными плечищами «крутой» курточки. Получилось выразительно.
Раньше парень был куда спокойнее. Я даже шарахнулась на всякий случай. И сразу поняла – мое шараханье было таким же шедевром актерского мастерства, как его злость. Славка просто привык работать под крутого, малость перегибая палку.
– Поверю на слово, – пообещала я. – А теперь говори внятно. С моими знаниями физики еще удивительно, что я газовую плиту сама зажигаю.
Он улыбнулся. Мужчины любят, когда женщина ничего не смыслит в высоких материях. Самый лучший комплимент мужчине, причем невзирая на возраст, – попросить его починить вилку от утюга, в которой разошлись контакты. Он блистательно справится с задачей – и будет долго благодарен женщине за триумф. Но на починку у него уйдет куда больше времени, чем у нее, когда она вилку раскурочивала…
Успокоив Славку проверенным приемчиком, я изготовилась слушать. Ингус тоже – он выбрался из-за компьютера какой-то озадаченный и навис над Славкиным плечом, со стороны посмотреть – совсем человеческая голова, вот только с туловищем напряженка.
– Я не знаю, правильно ли все это понял, – признался Славка. – И нам не с кем было посоветоваться. Но вот какая гипотеза получилась. При восходе солнца за счет преломления лучей в атмосфере камни начинают вибрировать в ультразвуковом диапазоне.
– Только при восходе?
– При закате тоже, но иначе. Я подумал об этом! – гордо сообщил Славка. – Там колебания более слабые, другая частота, возможно, даже совсем другой эффект. В общем, механика такая. Утром, когда солнечные лучи пробивают более толстый слой атмосферы, в них, это… преобладают? Нет. Ну, лучи красной части спектра… Дай бумагу!
Бумага была наготове. Славка изобразил яйцо.
– Ты ничего не путаешь? – удивилась я.
– Это чтобы тебе было понятнее.
В кольце появилась дуга наподобие подковы. А потом Славка, сообразуясь со схемками в блокноте, расставил по эллипсу и по подкове маленькие кружочки, означавшие отдельные камни.
Из-за компьютера, временно выключенного, появился Ингус, вспорхнул под люстру и, зависнув между плафонами, с большим интересом уставился на рисунок. Я сделала ему знак – молчи, не встревай…
– Вот так падают первые лучи солнца с востока… – он уткнул по стрелке в каждый камень внешнего эллипса кромлеха. – И пока не попадают на камни подковы. А потом солнце смещается, и лучи уже попадают почти на все камни… Они поочередно начинают вибрировать в ультразвуковом диапазоне.
