аллергия на собачью шерсть. Знаете, постоишь рядом с собакой – и пятна по всему телу…
Группа собралась вокруг Наташи и слушала лекцию об аллергии и методах борьбы с ней. Наташа старательно излагала историю болезни двоюродной тетя, но стоило ей замолкнуть, группа одолевала вопросами.
Наташа вещала на манер Шехерезады, с тоской осознавая, что вечер потрачен впустую, и даже, возможно, с вредом для здоровья.
Родинки у Сюзи не было.
Глава девятая
КОНКУРЕНТ
На следующий день утром Игрушка и Зуев долго ждали Наташу. Настало обеденное время, ее все не было, и коллеги заволновались.
О своих результатах она никому не докладывала, просто ушла разоблачать Сюзи – и пропала. Принимая во внимание уголовный оттенок затеи, это было тревожно. Попробовали звонить ей домой. Трубку никто не брал.
Зуев впал в истерику и – должно быть, впервые в жизни – выматерил Игрушку. Как смел авантюрист Игрушка подставлять под прицел рэкетиров беззащитную Наташу?!
Посреди истерики раздался телефонный звонок. Зуев хищно схватил трубку. Но это оказался Соломин.
– Номер пятнадцатый можете вычеркнуть, – сказал он. – Мы проверяли, ее в ту ночь не было в городе.
Ему рассказали про Наташу. Соломин предложил, чем вопить в трубку всякую чушь, просто сходить к Наташе домой я узнать, ночевала ли она. А вот если не ночевала, тогда уж и паниковать.
Все трое пошли туда, но на звонки в дверь никто не отзывался. Соседей тоже дома не оказалось. А поскольку Наташа жила всего-навсего на втором этаже, решено было, что спортивный человек Соломин заберется к ней в открытое окно. В конце концов, он мог сейчас обнаружить в квартире все что угодно, включая море крови и с вечера остывший труп.
Соломин залез на дерево, перепрыгнул на соседский балкон, а оттуда до Наташиного окна было уже рукой подать. Он, едва не содрав кристаллоновую занавесь, ввалился в комнату и увидел, что Наташа лежит под одеялом на тахте.
– Олег?! – изумилась Наташа. – Что за фокусы?!
– Здравствуйте, – сказал Соломин. – Извините, пожалуйста. Что с вами случилось? Почему вы лежите? Ребята в панике!
– Я тоже в панике, – ответила Наташа. – Мне сегодня сдавать материал про депутата горсовета, а я встать не могу! Вообще не могу, понимаете?
– Что с вами? Я могу помочь? – и Соломин одним прыжком оказался в глубине комнаты, возле тахты.
– Я не могу пошевелиться! Меня руки-ноги не слушаются! – чуть не рыдая, призналась Наташа.
– Почему это вдруг не слушаются? – в профессиональной памяти Соломина замелькали химические формулы всякой парализующей дряни, доступной уголовникам.
– Я вчера отпахала всю тренировку… Ошарашенный Соломин присел на край постели.
– Да-а… Понятно… Может, вас размассиро-вать?
– Это ты с перепугу ко мне на «вы» обращаешься? – спросила Наташа. – Я сегодня такая страшная, да? Массируй, делай что хочешь, только помоги вылезти из постели!
– Откиньте… откинь одеяло, – сказал Соломин. – Не могу же я поверх одеяла.
– А я не могу поднять руку, чтобы откинуть! Давай, хозяйничай, не стесняйся – я в пижаме.
Тогда Соломин деловито задрал одеяло и положил Наташину ногу себе на бедро. Наташа закряхтела. Соломин осторожно промассировал ступню, икру, забрался повыше – и тут Наташа скривилась от боли.
– Ты спину хорошо потянула, – сказал он. – Поворачивайся на живот, сейчас разберемся. И учти – сейчас будет больно. Я тебе размассирую спину и тазобедренный сустав.
– Не могу, – простонала Наташа, – повернуться не могу!
Тогда добродетельный Соломин вообще снял с нее одеяло и довольно бережно перевернул со спины на живот.
– Я задеру на тебе эту кофточку, – Соломин подергал за пижаму. – Можно? Массировать лучше по голому телу.
– Можешь вообще ее с меня стянуть, – предложила Наташа. – Я же все равно бюстом вниз лежу.
Соломин так и сделал. Потом он примерился так и этак, но массировать лежащую на низкой тахте Наташу ему было крайне неудобно.
– Давай, как у нас в тренажерном зале, – предложил он. – Я сяду на тебя верхом. Ты не бойся, я не раздавлю. Так я хоть размассирую толком.
– Только башмаки скинь, – фыркнула Наташа.
– За кого ж ты меня принимаешь? – обиделся Соломин. – В постель – и в башмаках? Хорошего же ты мнения о милиции!
– Извини, о милиции я как-то не подумала.
Сев верхом, как и было обещано, Соломин яростно взялся за массаж. Наташа кряхтела, охала, несколько раз даже вскрикнула. Соломин рявкнул на нес, и она смирилась.
А в это время Игрушка и Зуев стояли под окном в полной растерянности. Соломин забрался в квартиру Наташи и пропал.
Вдруг Зуев насторожился.
– Слышишь? – спросил он. – Стонут вроде!
– Точно! – воскликнул Игрушка.
И тут они, напрягшись, уловили целый диалог.
– Ой, Олеженька, миленький, ой!..
– Еще! Еще немного, ну! – с напряжением и взволнованно отвечал соломинский голос.
– Вот сюда… не так сильно, Олеженька, ой…
– Что за черт! – возопил Игрушка. Зуев смертельно побледнел и схватился руками за дикий виноград, затянувший всю стену Наташиного дома. Когда он задрал левую ногу, Игрушка понял, что ошалелый друг собрался по этому хрупкому растению долезть до второго этажа.
– Ты чего? Ты чего?! – забормотал Игрушка, отцепляя Зуева от дикого винограда. – Ты сбрендил, да? Ты трахнулся? У тебя крыша поехала?
– Да! – не соображая, ответил Зуев.
– Стой здесь, – приказал Игрушка, – и жди!
Игрушке соломинские прыжки по веткам были не под силу. Он залез на то же дерево н по длинной крепкой ветке подобрался к окну, хотя перепрыгнуть не решился. Зато он увидел, что творилось в глубине комнаты.
Наташа лежала вниз лицом на постели и стонала. Светлые волосы разметались по обнаженным плечам и спине, Соломин, сидя на ней верхом, сопел и раскачивался. Его руки скользили вдоль ее тела. Подробностей Игрушка разглядеть не мог – помешала спинка кресла, стоящего у тахты. Да и незачем было разглядывать.
Он медленно слез с дерева.
Зуев смотрел на него, как на вершителя судеб, способного единым словом спасти или погубить.
По этому взгляду Игрушка обо всем догадался. Он понял, почему Зуев втравился в эту детективную авантюру, почему выбросил коту под хвост семьдесят рублей. Зуев любил, любил беззаветно и преданно, И Игрушка не мог сказать ему сейчас правду. Потому что знал, что такое безмолвная любовь, не по рассказам.
Нужно было соврать, соврать предельно правдоподобно.
– Чепуха! – беззаботно сказал Игрушка, честно глядя Зуеву в глаза. – Просто Соломин делает ей массаж. А ты что подумал?! Когда делают массаж, это всегда больно, я вот тоже охаю, когда меня массируют. И массажист тоже здорово устает. Балда ты, Витька. С Наташкой, по-моему, все в порядке.
Глава десятая
