слова из Корана пришли на ум удивительно кстати. Воистину, если Аллах послал ей испытание в виде Фатимы и ее мнимого рая, то Он, всеблагой, предусмотрел и бегство через трубу.
По канавке Джейран добралась до лаза и принялась спускаться ногами вперед. В зубах она при этом держала край кушака, привязанного к узлу и горлышку кувшина, чтобы при необходимости потянуть их за собой.
Лаз, а точнее – узкая труба, одна из двух, предназначенных для стока грязной воды, был дугообразный, так что Джейран пришлось немыслимо изогнуться, прежде чем она оказалась в большой трубе. И тут она услышала внизу, оттуда, откуда уже исходил свет, рев и гул.
Вися на покрывалах, девушка не могла повернуться так, чтобы увидеть, куда спускается. Стенки наклонно устроенной трубы оказались, как она и полагала, грязными и скользкими. Как Джейран ни упиралась в них локтями, спиной и ногами, а закрепиться должным образом не могла, так что вся сила ее рук лишь немного замедляла скольжение. И лишь когда ее босые ноги ощутили влажную свежесть наружного воздуха и ветер, она исхитрилась и увидела, что гудит там, внизу.
Это был бурный поток, несущийся по узкому ущелью. Только что он уволок тело того несчастного, которого спустили в трубу Ибрахим и его товарищ по бедствиям, а теперь ждал, чтобы Джейран доверчиво отдалась ему, и не одна, а вместе с узлом и кувшином!
Осознав это, девушка поспешно полезла вверх, зажимая свернутое жгутом покрывало между бедер с такой силой, какой не ожидала от себя. Что бы ни ждало ее там, наверху, – это было лучше немедленной смерти в потоке.
Выбравшись из широкой прямой трубы и преодолев изогнутую, Джейран ощутила такую усталость, что растянулась прямо на грязном каменном полу. Она с ног до голову была измазана в зеленой глине, и, ползая между столбиками, наверняка перемазалась еще и в копоти. Но ей было не до умывания.
Путь, на который она так рассчитывала, оказался закрыт.
И, хотя она возблагодарила Аллаха за спасение, в ее молитве не чувствовалось искренности. Ей казалось, что Всемогущий обманул ее ожидания, едва не ввергнув в погибель.
И тут же ей стало стыдно за то, что она усомнилась в Аллахе. Это делать было непристойно в любых обстоятельствах.
– О Аллах, я обещаю Тебе трехдневный пост! – прошептала она. – Я никогда не прикоснусь ни к пальмовому вину, ни к вину из фиников, только выведи меня отсюда!
Тут девушка снова услышала голоса. Ибрахим с товарищем возвращались, вновь таща что-то тяжелое. Возможно, именно в этот день Фатима, да покарает Аллах эту самозванку, затеяла большую уборку в своем райском саду и избавлялась от всех, кто чем-либо не угодил ей.
Джейран встала на четвереньки.
У нее не было иного пути к освобождению, кроме того, которым приходят эти двое. Следовало пропустить их мимо себя и проскользнуть в тот низкий коридор.
Но на сей раз большой узел волок лишь один, второй же шел впереди со светильником. И, по милости Аллаха, без которой Джейран на сей раз вполне бы обошлась, владелец светильника увидел ее в глубине мрака, чумазую и утратившую человеческий облик, выглядывающую из-за столбиков, остановился как вкопанный, разинув рот, и задышал подобно вытащенной из воды рыбине.
– Шайтан!.. – без голоса прошептал наконец он.
Джейран, не выпуская из рук конец кушака, к которому все еще были привязаны узел и кувшин, в ужасе отступила назад. Отступил и владелец светильника, налетев при этом на обремененного ношей товарища. Тот обернулся и вскрикнул.
Джейран не поняла сразу, чем испугала до такой степени этих двоих. Она уразумела другое – там, где они замерли, подобно каменным изваяниям, потолок достаточно высок, чтобы не ползать на четвереньках, а бежать во весь дух, пригибаясь, если только Аллах пошлет гладкий пол, а шайтан не подбросит что-либо скользкое.
Она подняла руку – и убедилась, что потолок уже позволяет встать на корточки и даже выпрямить спину.
Очевидно, поднятая рука зеленого чудовища, подобного пятнистой змее, окончательно перепугала истопника хаммама и его товарища. Обитающий в этом подозрительном раю шайтан мог метнуть в них молнию или что-нибудь похуже. Владелец светильника не нашел ничего лучше, чем кинуться вперед и растянуться у самых ног Джейран вниз лицом, пряча голову в широких рукавах. И этот несчастный коснулся ее босой ноги.
Джейран непроизвольно отдернула ногу. Тут владелец светильника, совсем обезумев, попытался схватить ее, как если бы собрался молить о пощаде.
Он загородил собой весь проход. Джейран могла или отступить назад, в подпол, где опять пришлось бы опускаться на четвереньки и убегать ползком, или пробежать по распростертому телу.
Она решилась – и, ударив лежащего ногой, ступила ему на спину, потом на зад, и, оставив два зеленых следа босой ступни, угодила прямо в объятия второму мужчине, бросившему свой узел.
Хвала Аллаху, создавшему зеленую глину такой скользкой! Джейран вывернулась и, проскакивая в узкий коридор, дернула кушак. Застрявшие между закопченными столбиками узел с ее пожитками и кувшин вылетели, пронеслись над упавшим и ударили в лицо того, кто мгновение назад в беспамятстве пытался удержать девушку.
– Шайтан! – услышала она за спиной. Но не оборачиваться же было на этот истошный вопль. Джейран побежала, пригибаясь и волоча за собой на кушаке узел и кувшин.
Опомнилась она, влетев в помещение, где хранился хворост и сухой верблюжий навоз. Очевидно, райский истопник, как и всякий городской, тоже заслуживал клички «навозника» – в райском хаммаме, как и во всяком городском, другого топлива не использовали.
Отсюда можно было пробраться в хаммам, умыться, развязать узел и продолжать хозяйничать, словно ничего не случилось. А кувшин, немного погодя, сбросить в тот поток, куда Джейран чуть не спустилась по доброй воле. И пусть ищут шайтана, что похитил его! Ибо кто и покусится на кувшин с джинном, как не сам шайтан?
Девушка был настолько перепугана, что желала лишь одного – вернуться в тот миг и час, когда она еще не начинала увязывать свои платья в узел.
Платья и обувь…
Она вспомнила те стоптанные женские туфли, которые обнаружила под ковром в предбаннике хаммама. Куда же они девались? И куда, ради Аллаха, девалась та, что их истоптала?
Бешеный поток, что унес тело еще живого человека!
Вот куда делась прежняя банщица.
Джейран поняла это – и ее судьба стала ей так же ясна, как если бы она умела читать и узрела запись, сделанную тем самым каламом из поговорки, который начертал, как судил Аллах.
Ей следовало убираться отсюда, и поскорее, и куда угодно, и в любом виде. Ибо если ее уже ищут, то возвращение на обжитый эйван подобно смерти.
И та, что умоляла ее о спасении, погибнет тоже! А ведь Джейран отважилась на побег, лишь осознавая свою вину перед той женщиной.
А времени, по милости Аллаха, ей отпущено немного. Ведь если Ибрахим позовет кого-нибудь посмелее, чем его товарищ, на охоту за зеленым шайтаном, если они заберутся в подпол со светильниками и факелами, то обнаружат привязанные к столбикам покрывала!..
Джейран задрожала, и сперва ей самой показалось, что это – от страха, а потом она уяснила, что дрожь самого обычного происхождения – от сырости и холода. Ведь она все еще была вымазана во влажной глине, а соединенные между собой пещеры, вырубленные в скалах много лет назад, изобиловали сквозняками.
Вот и сейчас явственно тянуло по голым ногам.
Ободряя себя молитвой, Джейран повозилась немного в хранилище топлива и обнаружила возле кучки хвороста дыру в стене, наподобие большой норы.
Она не видела в райском саду ни одного верблюда, однако же навоза было предостаточно. Выходит, его доставляли откуда-то снаружи, и ход, по которому его приносили, должен был быть достаточно широким. Не сомневаясь, что обнаружила этот ход, Джейран на ощупь нашла засов.
