куда-нибудь! Маячит перед глазами, как неприкаянный… Мысленно Глен окинул взглядом прошлое и убедился, что оно накрепко сплелось с образом вездесущего Тернера. Прямо наваждение какое-то! В памяти один за другим всплывали эпизоды с обязательным участием этого проныры. Вспомнилось почему-то совершенно забытое.
…Еще совсем детьми повадились они с Арнольдом Тернером лазить по пещерам невдалеке от города. Керосиновые фонари, веревки, фляги с водой, да плюс еще самодельные карты с черепами и крестиками.
Однажды Глен сильно испугался в темноте. Откуда-то из глубины пещеры вдруг вылетела летучая мышь и перед самым лицом метнулась в сторону. С тех пор Глен терпеть не мог летучих мышей, и от одной мысли об этих тварях его охватывало омерзение. Вот и сейчас Глен явственно испытал то полузабытое детское ощущение испуга.
Глен растерянно осмотрелся. Нет, он по-прежнему на борту челночного корабля. Откуда летучие мыши? Неужели он так переутомился? На его счету ведь есть гораздо более долгие полеты, и никогда ничего подобного не было. Может, и вправду сказывается почти непрерывный контакт с 'Малышом'? Но почему тогда Тернер в порядке, разве что чуть обеспокоен поведением Глена? Вопросы, вопросы… Он смертельно устал от них. Но отдохнуть удастся лишь дома, а сейчас работа. Долг. Обязанность. Приказ.
Глен со вздохом напялил на голову обруч.
Спутник был уже довольно далеко и, плывя среди звезд, казался серебристой рождественской игрушкой.
Гортон следил за ее полетом, беспомощно сознавая, как в нем формируется жутковатая аналогия.
Летучая мышь. Она тоже появляется, когда темно, и летает совсем неслышно.
До слуха Глена донесся мерзкий шелест перепончатых крыльев и тоненький сдавленный писк. В лицо дохнуло холодом подземелья, правая рука дернулась, будто по ней царапнули острые коготки. Глен замер, судорожно глотнул и с головокружительной высоты полетел в пучину страха.
Губы исказил беззвучный хрип, глаза побелели, пальцы вцепились в воздух. Вокруг заплясали какие- то тени, а потом Глен увидел Тернера.
Лицо. Недобрые глаза, поджатые губы.
Клац-клац…
Патрон вошел в ствол, и Тернер поднял карабин.
Глен вскрикнул и бросился бежать. Быстрей, быстрей, быстрей… Он мчался по подземному лабиринту, а за ним гигантскими прыжками неслась его собственная тень. Дрожало пламя керосиновой лампы, и целая стая летучих мышей в панике металась под низким потолком.
Внезапно все исчезло, и Глен увидел, как по самому краю бетонного плаца медленно движутся две человеческие фигуры. Они все ближе и ближе. Первый — со связанными руками, второй — с карабином…
— Глен, вы меня слышите? Говорит Хэллман. Глен!
— Слы-шу, — прошептал Глен.
— У вас же есть оружие!
— Есть…
— Почему вы медлите? Тернер убьет вас!
— Убьет…
— Глен, защищайтесь, черт возьми! Это приказ!
Глен нащупал пистолет и медленно раскрыл глаза. Тернер сидел в кресле и, кажется, дремал…
В маленькой комнатке, доверху набитой электронной аппаратурой, находились трое. Сидя за круглым столом, они напоминали карточных игроков, которые провели здесь ночь. Но карт на столе не было. Вместо них возвышался сифон с водой, стояли стаканы и пепельница, полная окурков. Было также непонятно, какое сейчас время суток — комната не имела окон и освещалась двумя лампами дневного света.
— Вот и все, — генерал Хэллман достал платок и приложил ко лбу. Ужасно, господа, но приходится идти на жертвы.
— Бросьте, генерал, мы не журналисты, — человек в белом халате поверх мундира скривил губы.
Хэллман метнул в него негодующий взгляд, но промолчал.
Третий из присутствующих был в штатском. Его лицо напоминало неподвижную маску, и только блеск глаз выдавал живого человека.
— Если я правильно понял, — произнес он, — операция 'Летучая мышь' еще не закончена?
— Нет, мистер Джейсон. В настоящее время, в полном соответствии со второй частью операции 'Летучая мышь', наш компьютер внушает Глену мысль о самоубийстве.
— И все-таки как вы этого добились?
— Э-э… — Хэллман сосредоточенно сдвинул брови. — Эффект обратной связи. Впрочем, вам это объяснит доктор Бронс.
Человек в халате, доктор Бронс, живо откликнулся:
— У Глена страх перед летучей мышью. Мы вызывали в его подсознании лишь намек на это безобидное существо, а Гортон впадал в необъяснимый ужас. Если можно так выразиться, самый страшный страх — это тот, причина которого непонятна.
— Но почему он с такой легкостью пошел на убийство?
Бронс поправил очки и продолжал:
— Видите ли, у каждого человека есть в подсознании запретные зоны, куда он сам при всем желании проникнуть не может. Наши специалисты выявили у Гортона один из таких центров и воздействовали на него во время сна. Потом, опять же во сне, появлялся Тернер. Его поведение было ужасным, и Гортон, проснувшись, непроизвольно переносил свой страх и ненависть к летучим мышам на ничего не подозревающего Тернера. Ну, а остальное уже дело техники генерала Хэллмана.
— Значит ли это, что с помощью вашего компьютера можно заставить человека делать что угодно? — брови мистера Джейсона вопросительно изогнулись.
— С помощью 'Малыша' все можно, — уверенно заявил Хэллман. — Кстати, смотрите…
Все трое повернули головы. На обоих экранах, под которыми значились имена астронавтов, теперь бежали ровные светящиеся линии.
— Глен покончил с собой, — произнес генерал и, помедлив, невнятно добавил: — Он выполнил свой долг.
Ему никто не ответил. Джейсон и Бронс смотрели на экраны. Генералу вдруг показалось, что все они находятся в отсеке космического корабля и летят неизвестно куда, опекаемые бдительным 'Малышом'. Откуда-то потянуло холодом.
— Кстати, насчет журналистов, — нарушил тишину Джейсон. — Не пора ли сообщить сенсацию?
— Вы правы, — встрепенулся Хэллман. — Это будет сенсация века.
Он на миг зажмурился, представив броские заголовки газет: 'Ссора астронавтов', 'Убийство на орбите', 'Компьютер возвращает корабль', 'Малыш' неподвластен эмоциям'.
— Это будет хорошая реклама и фирме 'Хьюс', и нашему 'Малышу'.
Корабль шел на посадку. 'Малыш', поддерживая связь с центром, исправно выдавал требуемую информацию. Теперь он был кораблем и отвечал за каждую деталь своего тела. За каждый отсек, шов и заклепку. А также за то, что находилось внутри. За двух людей, наглухо изолированных от внешнего мира.
— Арнольд, — Глен говорил шепотом, хотя и знал, что их никто не слышит. — Тебе не кажется, что 'Малыш' стал немного человеком?
— Глупости, Глен. Он всего-навсего робот.
— Но тогда почему он помешал мне?
— Потому, что он очень сложный робот.
— У меня голова кругом идет.
