в меня глазами. — Ничего вопросик, а? Вот вам — нравится?
Я подумал и пожал плечами.
— Вообще-то да. Есть в нем что-то… сильное, зловещее, необузданное. Но пока спящее.
— Вот-вот! — обрадовался мой лесник. — И у меня такое же чувство. А старичок так и сказал, я, говорит, наблюдал за вами, когда вы болото разглядывали, поэтому и спрашиваю. Вижу, говорит, что оно произвело на вас впечатление.
Я зачем-то кивнул головой. Какая-то мысль настойчиво свербила мозг, но Федор Николаевич не дал сосредоточиться.
— Потом он сказал, что болото это непростое. Будто и не болото вовсе, а му… му… — Лесник смущенно крякнул, достал из кармана клочок бумаги, развернул и по слогам прочитал: — Му-та-ци-онная зона. — И добавил: — Я записал, чтобы не забыть. Мудреные слова, непонятные.
На традиционные шутки это не походило, и мне стало не по себе. Ночь, дремучий лес, ненормальный лесник — сочетание малоприятное. Теперь мне хотелось, чтобы финал наступил поскорее, оказавшись смешным и незатейливым.
Но Федор Николаевич гнул свое, пугая серьезным лицом.
— Старичок сказал, что раньше оно было чем-то иным, а потом стало болотом… Или болото стало им. В общем, не разберешь. Мы люди темные, нам не понять.
— Когда это раньше? — недовольно буркнул я.
— Давным-давно. Нас тогда еще не было. И леса тоже не было.
— А что было?
— Может, вообще ничего. А может, что-то и было. Не знаю.
Воцарилось молчание. Я внимательно разглядывал лесника. Кажется, он почувствовал себя неуютно. Засопел, завозился, устраиваясь поудобнее, но мне показалось, что он хитрит. Пытается скрыть беспокойство.
Я хмуро потребовал:
— Дальше.
Федор Николаевич оживился.
— Вот и я сказал, дальше, мол. А он говорит, что болото в чем-то там опоздало, не воспользовалось моментом, не успело. Теперь, значит, поздно, а когда следующий случай представится — неизвестно.
Он осторожно глянул на меня и, воодушевившись моим терпением, затараторил быстро и сбивчиво:
— Оно… болото то есть, может и само кое-чего достичь и, надо сказать, достигло, но мало. Оно не знает как и поэтому хочет чужими успехами попользоваться. Временно, конечно. Потом все вернет, как и было. Даже своим поделится, это уж обязательно. Мол, в обиде не останетесь…
— А зачем?
— Что… зачем? — прошептал лесник.
Кажется, он испугался. Не веря в успех, он страстно желал убедить меня в своей правдивости, а теперь оторопел оттого, что я принял все доводы и заговорил на его языке. На самом же деле я задал первый попавший вопрос.
— Зачем, э-э… пользоваться чужими успехами?
— А оно… — Лесник сглотнул. — Оно могло бы добиться большего, но у него нет опыта.
— Какого опыта?
Он напрягся, губы у него дрогнули, а глаза посмотрели с мольбой и как-то по-собачьи. Мол, догадайся сам, ты ведь умный, а я говорить не умею.
Но все же сказал. Выдохнул:
— Человеческого… опыта.
Я не знал, что еще спросить. Пытаясь разобраться с болотом, увяз по уши. Перед глазами стоял неприятный старик и шепелявил беззубым ртом, неся околесицу. Бред оказался заразительным. Чтобы избавиться от навязчивой картины, я лег на спину и стал считать звезды.
В небе чиркнул метеорит, и его фосфорный след поставил меня перед выбором. Обе альтернативы — встреча с Неведомым или встреча с сумасшедшим одинаково маловероятны. Правда, для идиота Федор Николаевич рассуждал чересчур последовательно. Странный все-таки лесник. Нетипичный.
Федор Николаевич понуро смотрел в потухший костер.
— Вот и вы не поверили, — с грустью заметил он. — И никто не верит.
— Да ну, что вы!
Мне стало совестно. Никаких альтернатив! В природе до сих пор встречаются тайны, и это прекрасно. Человечек? Ну и пусть! Исчез? И на здоровье! Когда-нибудь наука и этому найдет объяснение. Будем продолжать диалог.
— А откуда он взял все это?
Федор Николаевич вздохнул, секунду помедлил и сказал:
— А он сам… оттуда.
Я не понял, и лесник пояснил:
— Из болота он.
— У него там свой дом, что ли? — спросил я и сжал губы, которые упрямо растягивались в улыбке.
— Нет. Дом ему не нужен. Когда он там, он не человек, а когда выходит, становится человеком. Вернее, только похожим, а на самом деле тоже не человек. Я, наверное, непонятно объясняю?
— Ну почему же, в принципе ясно… Вообще-то нет, ничего неясно. Вы ему сказали, что вы лесник?
— Сказал. И даже удостоверение предъявил.
— А он что?
— Он засмеялся. Я, говорит, знал, что встречу когда-нибудь настоящего лесника.
— Сознался, значит?
— Сознался.
— Ну и кто же он на самом деле?
— Сказал, что его болото сделало. Для разведки.
Я промолчал. Наверное, у Федора Николаевича шпиономания. Кажется, есть такие люди, которым повсюду мерещатся шпионы. Враги не дремлют и засылают своих лазутчиков прямо в болото. Там у них резиденция.
Вообще-то мне повезло, будет о чем рассказать друзьям.
— И комары здешние тоже разведчики, — продолжал бубнить лесник. Болото их породило, чтобы они всю живность исследовали, которая вокруг ходит.
Это было уже слишком. Я ничего не ответил, только посмотрел — и Федор Николаевич поспешно добавил:
— Это старичок так сказал.
Странная была ночь. Я узнал много нового. Оказывается, и в наше время шастают по лесам старички-колдуны, прикидываясь лесниками. Лешие в современном обличьи.
— Ну, и какова же цель этих исследований?
— Болото большие силы в себе чует, — объяснил лесник. — А как этими силами разумно распорядиться, не знает. Вот и хочет нашу жизнь изучить. Чтобы нас понять, а может, и помочь чем. Оно ведь тоже живое, но по другому пути пошло и вроде как в тупике сейчас.
'Параллельные прямые пересекаются в бесконечности', — не к месту подумал я и сказал:
— Так пускай бы этот старик шел себе в город или в деревню, изучал бы там что надо и помогал.
— Не может он далеко от болота отходить, — произнес лесник с укоризной, словно заступаясь за коллегу. — Да и по времени не успеет. Он же ненастоящий. Конструкция сложная, недолговечная — рассыпается. — Помолчал и добавил: — И не город ему нужен, а люди. Нутро ихнее.
Так. Час от часу не легче. Досужая игра слов вырастала во что-то законченное. Кажется, с чего начали, тем и завершим — исчезновением старичка.
— Ну, а чего этот старик хотел? Предлагал что-нибудь конкретное?
