Станичное же казачество пребывало в данном состоянии гораздо более значительный период времени. При этом старшее поколение переживало серьезнейший морально-психологический кризис.
Революция оказала значительное воздействие на сознание казачества, трансформацию его традиционных социально-политических взглядов и настроений. Под непосредственным влиянием вызванных ею процессов постоянно формировалась их вполне конкретная демократизация. Активизировалось и политическое сознание казачества, особенно армейского.
В отличие от других регионов страны в казачьих областях революция не привела к коренным преобразованиям. Властные органы местного казачьего самоуправления не только не претерпевали каких- либо радикальных изменений, но фактически даже сосредоточили в своих руках реальные властно- управленческие функции. На местах, в станицах и хуторах, двоевластия практически не существовало. На высшем уровне, в масштабах войсковых организаций, сложилась ситуация, которую с определенной оговоркой и известной долей условности можно охарактеризовать как особенную, своеобразную форму двоевластия в казачьих областях: комиссаров Временного правительства, областных исполкомов и казачьих органов управления. Казачьи общественно-политические лидеры начали активную деятельность по организации высших органов казачьего управления – войсковых кругов, рады, съездов и избираемых на них высших должностных лиц и высших исполнительных органов казачьих администраций.
Высшая казачья власть
После Февральской революции главным вопросом внутренней жизни казачьих областей, так же как и других регионов страны, являлась организация местных органов новой государственной власти. Первоначально Временное правительство не планировало осуществления каких-либо значительных преобразований в сфере административно-государственного управления на территориях казачьих войск. Об этом свидетельствовало его постановление от 4 марта 1917 года, в котором говорилось, что вопрос об организации административной власти в казачьих областях «...оставить временно открытым» [60]. Однако уже 11 марта, учитывая настроения на местах, особенности социального статуса казачества и факт существования ограничений в области его гражданских прав, Временное правительство издает специальное постановление, в котором отменялись все ограничения казачества в гражданских правах и одновременно разрешались выборы в образовывавшиеся высшие органы казачьего управления в виде традиционных казачьих областных войсковых кругов [61]. При этом правительство, принимая во внимание доминировавшие в казачьей среде настроения, заявило и о том, что оно приступило к непосредственному рассмотрению проблемы самоуправления в казачьих областях. В данном плане, по его заявлению, предполагалось реорганизовать местное управление в казачьих войсках «на началах самого широкого самоуправления» [62]. 14 марта издается подписанный военным министром А.И. Гучковым приказ «О реорганизации местного гражданского управления казачьего населения». В нем, в частности, говорилось, что ввиду установления нового государственного строя намечается скорейшая отмена всех правоограничений казаков, не оправдывающаяся их военной службой, реорганизация местного управления казачьими войсками на началах самого широкого самоуправления, а также о том, что правительство рассмотрит вопрос об облегчении бремени казаков при их снаряжении на службу как в военное, так и в мирное время [63]. Через четыре дня новым приказом военного министра на казачьи круги и съезды возлагались обязанности внесения своих предложений и пожеланий относительно «улучшения самоуправления и облегчения военной службы казаков». Их предписывалось подготовить по следующим основным направлениям: «1. Мероприятия, которые могут быть осуществлены непосредственно компетенцией и распоряжениями военного министра; 2. Мероприятия, которые могут быть осуществлены решениями Временного правительства; 3. Мероприятия, которые могут быть осуществлены только законодательным путем, то есть Учредительным собранием» [64].
В то же самое время представителями правительства как «центрального органа государственной власти» в казачьих областях страны являлись назначаемые им по своему усмотрению комиссары [65]. Основной их обязанностью должно было стать наблюдение за деятельностью местных государственных учреждений и за законностью действий органов местного самоуправления [66]. На основе всех этих положений правительственные чиновники начали разработку проекта о казачьем самоуправлении. И если в целом казачьи администрации на местах разделяли основные подходы правительства к вопросу о самоуправлении, то по поводу введения постов правительственных комиссаров в казачьих областях они сразу же решительно выступили против. Представители казачьих органов власти не без основания усматривали в комиссарах Временного правительства его стремление поставить под контроль всю деятельность местных администраций. В дальнейшем возникшие разногласия стали предметом специального обсуждения Войсковых кругов и особых комиссий правительства.
Общий же внутриполитический курс Временного правительства в то время во многом совпадал с интересами правительственных казачьих органов. В свою очередь, высшие правительственные чины, заинтересованные в поддержке такой серьезной политической и военной силы, как казачество, прилагали максимум усилий для установления тесных взаимоотношений с казачьими органами власти и совместной внутриполитической деятельности.
Стремясь объединить казачество в масштабах всей страны для защиты его интересов и надеясь не допустить возможного политического размежевания в его среде, казачьи лидеры подготовили открытие в столице так называемого общеказачьего съезда, который формально созывался по инициативе казаков – членов Думы и Казачьего отдела Генерального штаба [67]. В день открытия съезда 23 марта 1917 года во все казачьи войска страны была разослана телеграмма А.И. Гучкова, в которой говорилось о мерах правительства по укреплению войсковой сословной организации и о его стремлении немедленно удовлетворить нужды и пожелания казаков. Подчеркнув поддержку открывающемуся съезду, военный министр выразил пожелание совместной разработки правительством и съездом необходимых законопроектов о казачестве [68].
Говоря о представительстве на этом съезде делегатов от казачьих войск, исследователи приводят разные данные. Одни утверждают, и данная точка зрения является доминирующей в историографии, что на съезде присутствовали делегаты от 11 казачьих войск страны [69]. Другие говорят о наличии посланцев от 12 казачьих войск, а некоторые, в основном белоэмигрантские авторы, упоминают представителей 13 казачьих войск страны [70]. Естественно, возникает вопрос, почему имеют место расхождения по, казалось бы, довольно простому, хотя и весьма важному вопросу о количестве казачьих войск в России в марте 1917 года? Ответ на него следует искать в сущности и первых итогах внутриполитических процессов, обозначившихся в казачьей среде сразу же после Февральской революции. Одним из них был, безусловно, процесс, отражавший стремление основной массы казачества, и прежде всего казачьих лидеров, к внутренней, в масштабах своих войск, и к внешней, в рамках всей страны, консолидации. Созыв общеказачьего съезда как раз и являлся одним из конкретных следствий данного процесса. Не случайно поэтому, что буквально сразу после революции казаки, проживавшие в Иркутской и Енисейской губерниях, предприняли активные действия по своему организационному объединению в рамках единой войсковой единицы. Уже в первой половине марта 1917 года представители казачьего населения этих губерний съехались на специальное собрание, объявленное его участниками войсковым кругом, на котором было принято решение об объединении иркутских и енисейских казаков в одно вновь образуемое Енисейское войско. На этом круге был избран и атаман войска, им стал казачий офицер Сотников, и делегаты от Енисейского войска на общеказачий съезд [71]. Поэтому некоторые исследователи и говорят о присутствии на данном съезде представителей 12 казачьих войск страны.
А на каких основаниях в таком случае появились утверждения о делегатах от 13 войск? Впервые такое заявление было сделано официально в день открытия первого общеказачьего съезда в Петрограде, что и нашло соответствующее отражение в материалах съезда. Ряд авторов считал данное обстоятельство либо следствием ошибки, либо речь шла об Иркутском казачьем войске, датой образования которого называли то июнь [72], то сентябрь 1917 года [73]. Но на самом деле такого войска в действительности не существовало. Более того, о его образовании никогда не объявлялось. Так что же это за тринадцатое казачье войско, откуда появились сведения о нем и что с ним стало потом?
Дело заключалось в следующем. Буквально следом за первым войсковым кругом Енисейского казачьего войска, на котором и было объявлено о его образовании, среди казаков станицы Красноярской, отличавшихся, по свидетельству современников, «свободным образом мышления» [74], то есть очевидной несогласованностью своих подходов к различным вопросам, возникло несогласие с ходом и итогами работы
