согласилось с тем, что Донской области угрожает серьезная опасность. Поэтому они проголосовали за постановление, предоставляющее атаману и правительству «все полномочия по принятию необходимых мер для защиты области» [221]. Атаман получал права командующего всеми донскими вооруженными силами. Но среди делегатов от фронтового казачества оно вызвало несколько болезненную реакцию, поскольку, по словам одного из них, фактически аннулировало комитеты в казачьих частях и позволило атаману единолично издавать приказы о любых передвижениях и наступлениях воинских подразделений [222]. На одном из заседаний представители фронтовиков выступили с предложением о немедленном и полном прекращении огня на территории области и призвали к мирному урегулированию отношений с советским правительством. Для этого они предложили послать от имени круга делегацию в Петроград для переговоров с Совнаркомом. Вопреки сопротивлению президиума, считавшего такие переговоры бесполезными, при голосовании внесенного предложения его неожиданно поддержало большинство делегатов. В состав отправляемой в столицу мирной делегации круга вошли сотник Колычев, урядник Воротынцев, служившие в Атаманском полку, и крестьянин Дощенко. Позже к ним присоединились хорунжий 35-го Донского полка Семенов и подхорунжий 39-го Донского полка Калинин (эти полки входили в состав 8-й Донской казачьей дивизии, стоявшей на границе области), а также два солдата стоявшего в Черткове Минского военно- революционного отряда [223].
До окончания переговоров с СНК круг запретил казачьим подразделениям вмешиваться в боевые действия с красногвардейскими и солдатскими отрядами, подошедшими к границам Донской области. В то же время многие принятые кругом постановления носили явный антисоветский характер.
Аналогичную политическую направленность имела и созванная 9 декабря в Екатеринодаре Кубанская краевая рада. Ее делегаты высказались против признания власти Советов и призвали кубанских казаков к борьбе с большевиками. В специальном постановлении рада обязала войскового атамана А.П. Филимонова и краевое правительство «...организовать в единении с правительством Юго-Восточного союза военную защиту территории Кубанского края и всех союзных областей от возможных нападений со стороны большевиков» [224]. Кубанская краевая рада, так же как и III Большой войсковой круг войска Донского, предпринимает попытку организации объединенного правительства из представителей кубанских казаков и крестьян. По поручению рады 13 декабря члены краевого правительства договорились с эсеро- меньшевистским областным исполнительным комитетом о проведении совместного заседания Кубанской краевой рады и съезда иногородних Кубанской области, открывшегося за день до этого. В результате достигнутого соглашения состоялось совместное заседание, на котором делегаты рады и съезда иногородних объявили себя II общеобластным съездом казаков, иногородних и горцев и приняли решение об образовании нового высшего властного органа – Законодательной рады. На началах паритета в нее вошло по 45 представителей от казачества и от крестьянства и 8 от горцев [225]. Формировалось новое объединенное краевое правительство. Один из помощников атамана теперь должен был избираться из числа иногородних. Вносились изменения в систему выборов высших и местных административных органов власти в области, значительно расширялись права иногороднего населения. Созданной Законодательной раде поручалось подготовить и созвать Учредительный съезд Кубанской области.
Против решений общеобластного съезда выступали немногочисленные радикально настроенные делегаты как от казачества, так и от крестьян, высказавшиеся за передачу власти Советам. К концу первого дня работы II общеобластного съезда образовалась его левая часть, на отдельном заседании членов которой принимается резолюция с требованием передачи всей власти в области в руки местных Советов и избирается Кубанский областной революционный Совет в составе 16 человек. Ему поручалось усилить работу против контрреволюции и ускорить организацию Красной гвардии [226].
Против предложений представителей правящих структур все решительнее выступили и делегаты рады из числа казаков-фронтовиков. При этом они сильно критиковали действия войскового атамана и правительства. На одном из заседаний разногласия между фронтовиками и остальными членами рады достигли такой остроты и накала, что все краевое правительство, войсковой атаман и даже вновь образованная Законодательная рада в порыве отчаяния подали в отставку [227]. И хотя после того как разгоревшиеся страсти несколько улеглись и все заявления об отставках были взяты обратно, обстановка в зале заседания продолжала оставаться достаточно накаленной. Происшедший инцидент свидетельствовал о значительных расхождениях в оценке текущих политических событий между фронтовиками и правящими кругами.
Разногласия, возникавшие в казачьей среде во всех войсках, не являлись следствием случайного стечения обстоятельств или конфликта между различными поколениями казаков, как это пыталась представить официальная идеология, а впоследствии и многие белоэмигранты [228]. В значительной мере они были объективно закономерными, поскольку непосредственно вытекали из целого комплекса острейших внутриполитических, этнических, социальных и экономических противоречий как в целом по стране, так и непосредственно внутри казачьих областей и их населения. Конечно, конфликт между представителями станичного казачества старших возрастов («стариками» или «отцами») и более молодыми казаками- фронтовиками («молодежью» или «детьми») действительно имел место. Во многом он объяснялся различиями в политических взглядах и настроениях более консервативных и устойчивых категорий пожилого казачества и казаков призывных возрастов, полностью хлебнувших фронтового лиха и испытавших сильное воздействие разного рода революционной агитации. Это отмечали и современники. Хорошо знавший сложившуюся ситуацию и настроения казачества М.П. Богаевский, например, причину конфликта между «отцами» и «детьми» усматривал в разнице их политического горизонта. По его словам, «фронтовики уже многое видели и слышали, многое пережили за длинную войну и потому ищут новых путей; отцы же, сидя дома, держались привычного образа жизни и мысли» [229]. К.П. Каклюгин считал разделение казачества на два лагеря – «стариков» и «молодежь-фронтовиков» – широким обобщением. Он очень верно отмечал, что в отдельности каждая группа не представляла однородной массы, в каждой из них были свои течения, своя борьба, своя трагедия [230]. В среде станичного казачества, по его мнению, доминировали спокойные, уравновешенные элементы с консервативным настроем. Но и там была оппозиция «с большой левизной», с радикальными и бурными настроениями, со склонностью воспринимать и кое-что от социалистических идей. Он говорил, что примерно такая же картина наблюдалась и у фронтовиков. Среди них были те, кто стоял на «казачьей платформе», полностью был верен казачьим традициям и программе, но были и те, кто видел в большевизме «народное движение» и не считал возможным идти против народа. К.П. Каклюгин заключал, что «в общем фронтовое казачество, не разрывая связей со стариками, с казачьей платформой, все же не находило в себе силы вступить в вооруженную борьбу с большевиками, сохраняло нейтралитет» [231].
Примечательно, что впоследствии так называемую теорию конфликта «отцов» и «детей» восприняли и активно развивали и многие зарубежные исследователи, такие, как Д. Футмэн, Р. Лонгуорт, П. Кинез [232]. Некоторые из них усматривали в данном конфликте чуть ли не определяющее значение для исхода противостояния. Так, английский исследователь Р. Лаккет считал, что именно в обстановке этого конфликта массы казаков поддались большевистской агитации и отказались защищать самостоятельность своих областей [233]. В то же время практически никто из названных зарубежных авторов не указал на тот факт, что изначально данную теорию обосновали, сформулировали и развили казачьи лидеры и идеологи, а затем и казачьи белоэмигрантские деятели и исследователи. Хотя сам факт заимствования ее зарубежными авторами не вызывает сомнений.
Конечно же к концу 1917 года политические взгляды и оценки, а отчасти даже и общее мировоззрение казаков-фронтовиков («молодежи», «детей») и более старших по возрасту станичных казаков («стариков», «отцов») уже весьма существенно различались. Но сводить все имевшиеся многочисленные и разноплановые проблемы и противоречия, достаточно отчетливо обозначившиеся в казачьей среде, только к конфликту между поколениями вряд ли правомерно. С одной стороны, это очевидная гиперболизация одного, пусть и немаловажного, фактора, а с другой, явное упрощение сущности рассматриваемых проблем.
В период с 7 по 22 декабря работал II войсковой круг Оренбургского казачьего войска. Открывая его заседания, атаман А.И. Дутов подверг резкой критике большевиков и заявил о непризнании войсковым правительством СНК. Большинство депутатов круга, несмотря на возражения некоторых представителей фронтовиков, одобрило предложенный местным Комитом спасения Родины и революции проект образования особого Оренбургского военного округа и реализации ряда чрезвычайных мероприятий [234]. По ходу работы круга нарастала оппозиционность части его депутатов, главным образом казаков-фронтовиков, по
