дивизии [56]. Но казаки-фронтовики практически всех этих частей отказывались исполнять приказы войскового атамана и краевого правительства. Атаман А.П. Филимонов впоследствии отмечал, что «командиры прибывающих полков из Закавказья (т.е. с Кавказского фронта. –
Бывший комиссар Временного правительства К.Л. Бардиж начал бурную деятельность по организации из жителей Черноморья добровольческих отрядов так называемых вольных казаков [67]. (В обиходе их называли гайдамаками.) Первоначально они насчитывали до 3 тыс. чел. и несли службу по охране Черноморско-Кубанской железной дороги. Но эти формирования являлись практически небоеспособными. (Позже все они буквально разбежались при первом же столкновении с советскими отрядами [68].)
В горных районах формировались черкесские отряды полковника (позже – генерала) Султан-Келеч- Гирея и есаула Щербины [69]. Кроме этого, краевое правительство рассчитывало найти опору и в лице дислоцировавшегося в пределах области Черкесского конного полка Туземной дивизии.
Здесь, так же как и в других войсках, отмечалось весьма ограниченное число добровольцев, причем не только рядовых, но и офицеров. 3 января 1918 года на заседании краевого правительства специально рассматривался вопрос «о небольшом числе офицеров, записывающихся в организации для защиты края» [70]. Стремясь найти какой-нибудь выход из сложившейся ситуации, атаман и правительство уже на следующий день утвердили «Положение о формировании кубанских пеших батальонов». Целью этих добровольческих частей объявлялось создание надежных кадров армии для защиты интересов Кубанского края, поддержания общественного порядка и безопасности, а также недопущение «проникновения анархии» [71]. Эти батальоны могли быть использованы не только на территории области, но и в пределах всего Юго-Восточного союза [72]. Вначале предполагалось сформировать четыре таких батальона, через некоторое время еще столько же [73]. Однако уже вскоре правительство столкнулось с острой проблемой «незаполнения штатов добровольцев рядового состава» [74]. В результате от их формирования пришлось отказаться, а записавшихся добровольцев перевели в уже существовавшие партизанские отряды.
Правительство и атаман пытались привлечь к борьбе и станичных казаков. С этой целью войсковой атаман отдал приказ, по которому станичные и хуторские общества обязывались немедленно командировать в Екатеринодар по пять вооруженных человек от каждой тысячи казачьего населения. Из них намечалось создать особый Отряд спасения Кубанского края для борьбы с революционными силами [75]. Но и казаки- станичники в очередной раз отказались выполнять приказ атамана. Не достигла поставленных целей и активная пропаганда, которую вели представители краевого правительства. Их выступления в официальной печати с призывами вступить в добровольческие отряды не приносили никаких результатов [76].
В это же время происходила мобилизация всех антисоветских элементов и в Терской области. Но и здесь в распоряжении казачьих и горских лидеров не было достаточно крупных воинских формирований. Ни станичное, ни фронтовое казачество Терека не откликнулось на призывы и уговоры войскового атамана и правительства. Поэтому, так же как и в соседних казачьих областях, последние основную ставку вынуждены были делать на добровольческие офицерско-казачьи отряды. Эти партизанские отряды тоже были крайне малочисленны и состояли из нескольких десятков бойцов каждый. Самыми крупными являлись отряды полковников Соколова и Беликова. Их отличительной особенностью было то, что костяк составляли не только офицеры, но и казаки. Присутствие последних в местных партизанских отрядах отмечалось более значительное, чем доля казаков в аналогичных формированиях на Дону и Кубани. Объяснялось это, вероятно, факторами межнационального противоборства. Некоторые казаки в образуемых добровольческих отрядах видели не столько антисоветские, сколько антигорские подразделения. Кроме того, определенные надежды войсковая администрация связывала с возможным использованием в своих целях некоторых частей Туземной дивизии, учитывая имевшиеся достаточно серьезные внутренние противоречия между различными горскими народами. Полки этой дивизии, формально развернутой в корпус, формировались исключительно по национальному признаку.
Конкретные действия предпринимаются и по увеличению надежных добровольческих частей из терских казаков. 16 декабря 1917 года состоялось Моздокское отдельское совещание депутатов войскового круга V созыва. В его постановлении говорилось о предоставлении войсковому атаману права сформировать особую строевую часть из лиц, «пользующихся доверием и преданных интересам войска, не считаясь со сроками их службы и положением» [77]. На ее содержание из войскового бюджета отпускался соответствующий кредит. Участники совещания признали необходимым предоставить войсковому атаману чрезвычайные полномочия «по всем делам, касающимся водворения в крае спокойствия и безопасности» [78].
Антисоветские лидеры рассматривали возможности объединения всех имеющихся у них сил в рамках Юго-Восточного союза. С этой целью из Новочеркасска в Екатеринодар дважды приезжал генерал Алексеев [79]. Но его переговоры с официальными представителями объединенного правительства союза не имели никакого практического результата, так как во всех областях региона в плане наличия сколько-нибудь значительных вооруженных сил картина была одинакова.
Помимо юго-востока европейской России, где располагались Донское, Кубанское и Терское войска, вторым важным очагом антисоветского движения являлся Заволжский район, где находились Оренбургское и Уральское (Яицкое) казачьи войска. По мнению белых военных того времени, эти войска «занимали угрожающее и невыгодное положение для противника, воюющего с Доном, и облегчали связь с Сибирью» [80]. Поэтому в планах советского правительства было «безотлагательное и быстрое ... продвижение ... боевого кулака» и против Оренбургского войска [81]. Кроме этого, одновременно с подготовкой отрядов СНК для наступления на Южном Урале здесь заметно активизировались местные пробольшевистские силы. В ответ на обращение СНК к Советам Поволжья, Урала и Сибири с призывом помочь в борьбе с контрреволюцией в Оренбуржье началось формирование красногвардейских отрядов в крупных пролетарских центрах от Самары до Омска. Они, в случае благоприятной обстановки, должны были или играть роль самостоятельной военной силы, либо влиться в советские отряды, шедшие из центра страны. Местные отряды сосредотачивались в основном в Бузулуке, а позже – в Челябинске. Сюда же прибыли и отряды из Самары (500 рабочих и солдат с Блюхером и Галактионовым), затем из Уфы, Екатеринбурга, городов Поволжья. Общее руководство осуществлял специальный штаб Оренбургского фронта, возглавляемый Кобозевым [82].
В Петрограде Совнаркомом в спешном порядке формировался революционный отряд для «борьбы с дутовщиной». В его состав вошли небольшие части моряков-балтийцев и солдаты-добровольцы 17-го Сибирского пехотного полка. Этот отряд получил название «Северного революционного летучего отряда». Возглавил его мичман С.Д. Павлов. Относительно его численности существуют разные данные. В одних работах говорится о том, что в отряде было 400 матросов и солдат [83], в других речь идет о 600 матросах и
