должно осуществляться переизбранным кругом совместно с Советами крестьянских и рабочих депутатов [128]. Заявления аналогичного характера сделал и дивизионный комитет находившейся неподалеку 5-й Донской казачьей дивизии [129]. Осознавая серьезность ситуации, высшие войсковые структуры стремились укрепить свои властные полномочия. На заседании войскового правительства 20 декабря принимается специальное постановление «Об организации власти», в соответствии с которым существенно расширялись права войскового атамана [130]. (Примечательно, что формулировка по данному вопросу выглядела весьма своеобразно: «...предоставить войсковому атаману права президента республики» [131].) Но реальная власть в тех условиях атамана и правительства не только не усилилась, но и продолжала ослабляться ввиду отношения к ним казаков, особенно фронтовиков. Даже депутаты войскового круга констатировали, что тогда «войсковой атаман Каледин и правительство теряли почву под собой» [132]. Причем процесс быстро набирал силу.
Схожая во многом ситуация складывалась и на Кубани. Здесь находились уже значительные казачьи воинские силы: 1-я Кубанская, 2-я и 4-я Кавказские казачьи дивизии, 22 Кубанских пластунских батальона, целый ряд отдельных казачьих полков и много мелких подразделений [133]. Постоянно прибывали и новые кубанские части с фронта. Но их личный состав, за исключением офицеров, отказывался повиноваться атаману и краевому правительству. По словам атамана А.П. Филимонова, в это время казаки выходили из повиновения, «открыто заявляли, что драться с братьями-солдатами не будут», и требовали роспуска по домам [134]. На данное обстоятельство указывал и глава краевого правительства Л.Л. Быч, писавший позже, что «правительство уже в конце декабря (1917 г. –
Заметно возрастала и политическая оппозиция атаману и правительству и в кубанских станицах. Против них выступали армейское казачество Майкопского, Таманского и частично других отделов области [137]. В ряде станиц на общих собраниях казаков и крестьян принимались резолюции с требованиями отстранения от власти Филимонова и Быча, а в отдельных случаях – и в поддержку Советов. Так, казаки и крестьяне Рязанской, Ново-Александровской, Отрадной, Старо-Леушковской, Гостогаевской станиц заявляли о необходимости признания власти СНК, переходе местной власти к Советам [138]. По свидетельствам представителей областной администрации, в декабре 1917 года открытое «проявление большевизма», т.е. оппозиционные выступления против атамана и правительства, отмечалось в 25 станицах [139].
Несмотря на весьма сложную обстановку и усиливавшиеся столкновения казаков с чеченцами и ингушами, в Терской области также усиливались оппозиционные настроения в казачьей среде. В образованный в г. Грозном первый на Тереке военно-революционный Совет наряду с рабочими вошли и представители казаков Кизлярского и Сунженского отделов [140]. К концу декабря из подчинения войскового правительства полностью вышли почти все станицы Сунженской линии. Высшим органом власти здесь становится военно-революционный Совет Сунженского отдела. Попытки правительства и путем переговоров, и с использованием силы восстановить свою власть в этом районе оказались безуспешными.
В декабре 1917 года казачьи части стали прибывать с фронта и в Оренбургское войско. Но расчеты атамана А.И. Дутова на их привлечение к активной борьбе с советскими силами сразу же провалились, поскольку казаки-фронтовики по отношению к атаману и войсковому правительству были настроены враждебно [141]. Более того, по мере возвращения в Оренбуржье все новых и новых казачьих частей оппозиционность казаков только усиливалась.
Противоборствующие силы и здесь готовились к решающим боям. Постоянно пополняющиеся советские отряды стали сосредотачиваться на направлениях главных ударов. По словам полковника Акулинина, «в декабре (1917 г. –
20 декабря чрезвычайный комиссар по борьбе с дутовщиной Кобозев направил Дутову ультиматум с требованием передачи всей власти в области в руки Советов рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов [143]. Но атаман его отклонил. В это время проявилась явная несогласованность в действиях советских отрядов. 20 декабря из Челябинска началось наступление основных советских сил под командованием мичмана Павлова в составе Северного революционного летучего отряда, красногвардейских отрядов из Уфы, Перми, Омска и других городов. В общей сложности они насчитывали около 2,5 тыс. чел. и двигались по направлению к г. Троицку [144]. Причем их продвижение осуществлялось в эшелонах по железнодорожным путям [145]. В боях под станциями Еманжелинской и Нижне-Увельской красногвардейцы нанесли поражение преграждавшим им путь дутовским добровольческим отрядам [146]. В ночь на 25 декабря совместно с восставшими в самом городе они заняли Троицк [147].
Практически одновременно с 22 декабря началось наступление в направлении на Оренбург других советских сил, состоявших из местных крестьян и рабочих Самары. Но у станции Каргала они были остановлены и разбиты противником [148]. В бою на стороне дутовцев выступили и группы казаков из Донецкой, Малаевки и ряда других станиц [149].
После этих событий СНК разослал свои конкретные указания всем Советам Урала и Поволжья, в которых говорилось о необходимости быстрого формирования новых красногвардейских отрядов и их скорейшей отправке в Оренбуржье [150].
В это же время в направлении на Оренбург двигаются Северный революционный летучий отряд, сводные красногвардейские отряды из Уфы, Екатеринбурга, Миасса. Ставка революционных войск расположилась в Бузулуке. Здесь же был сформирован и особый Военно-революционный штаб. Общее командование было возложено на мичмана Павлова [151]. Началась энергичная подготовка нового наступления на Оренбург.
Важные события происходили в это время и на территории Сибирского войска. Основное противоборство разворачивалось в г. Иркутске, который, по мнению генерала Денисова, «...явился исходным пунктом появления советской власти в Сибири» [152]. В декабре произошло выступление против находившегося в городе Центрального исполнительного комитета Советов Сибири. В нем участвовали местные сводные офицерские и юнкерские отряды, школа прапорщиков и небольшая часть Иркутского казачьего гарнизона. Основная часть последнего, несмотря на все надежды руководителей восстания и их агитационную работу среди казаков, отказалась от участия в вооруженном антисоветском выступлении [153]. Казаки заняли нейтральную позицию. В Иркутске в течение двух недель в условиях сильных морозов шли ожесточенные уличные бои. После непродолжительного перемирия произошла решающая схватка, в которой восставшие потерпели поражение. Оставшиеся в живых бежали в г. Благовещенск [154].
В этот период заметно активизировалась деятельность Совказдепа в г. Омске. Его члены под влиянием информации о якобы готовящемся контрреволюционном выступлении приняли решение об установлении контроля над всей деятельностью войсковой управы Сибирского войска, а к штабу атамана прикреплялась особая военная секция Совказдепа во главе с комиссаром [155]. Все приказы и даже частные распоряжения войскового атамана, членов его штаба, управы без санкции этой секции объявлялись не имеющими силы, и казакам запрещалось их исполнение [156]. Все это практически парализовало самостоятельную деятельность атамана и управы. Их властные функции не только значительно ограничивались, но и перераспределялись в пользу Совказдепа. Решающим фактором при этом явилась точка зрения основной массы сибирских казаков, стремившихся занять нейтральные позиции, а также поддержка Совказдепа остальных казаков. Практически единственными организованными антисоветскими силами на территории войска становятся немногочисленный партизанский отряд есаула Б.В. Анненкова, наиболее активно действовавший в районе станицы Шараповской [157], и формировавшийся в станице Павлодарской отряд полковника Волкова [158]. В целом же ситуация в войске была довольно спокойной.
В последних числах декабря 1917 года осложнилась ситуация в Енисейской губернии. В г. Красноярске, где продолжал находиться войсковой Совет Енисейского казачьего войска, было опубликовано его
