После разговора с Самохиным начальник уголовного розыска вызвал к себе лучшего оперативника отдела Игоря Белоярского.
– ...Короче говоря, все у нас есть на него – имя, фамилия, возраст, адрес. Нужно фото. Может быть, в жилконторе... Стоп! Не надо! Есть фото, я сейчас все достану... По своим каналам. А ты готовься к тому, что если это окажется наш Шурик, то будешь этим делом заниматься.
Таранов быстро отзвонился домой: Лариса уже две недели как не работала в школе, а занималась тем, что лепила кукольные головы, ручки и ножки для одной известной художницы-кукольницы и одновременно сама училась этому ремеслу.
– Олежек! – промурлыкала Лариса. – А я по тебе скучаю...
– Не скучай! – оборвал телячьи нежности Таранов. – Я сейчас подскочу домой, мне нужна фотка твоего Шурика, мать его... Корытникова.
– Ты придумал, как его прижать? – У Ларисы дрогнул голос.
– Лар, потом, ладно? Все срочно. Ищи, я сейчас буду.
Что его искать?! Фотографировались они не так много, но фоток хватало. Вот в зоопарке, вот на Валааме, вот дома.
– На выбор, любую, – предложила Лариса Таранову подборку фотопортретов своего милого. Бывшего.
Таранов скачал на флешку всю папку.
– Выберу на месте, – сказал он, на скорую руку поцеловал женщину и поскакал по лестнице вниз, как пацан, через три ступеньки.
– Эй, Шерлок Холмс, – попыталась остановить его Лара, – а рассказать?!
– Вечером, все вечером!
К вечеру Гоша Самохин уже мчался в деревню с портретом предполагаемого вора.
– Он, Шурик и есть! – опознали деревенские в портрете Корытникова недавнего гостя из Питера. – А второй – Гарик! Гарика карточка тоже есть?
– Найдем и Гарика!
Самохин опросил стариков, нарисовал словесный портрет Шурикова приятеля, наведался к отцу Тимофею.
– Мазурики! Эх, мазурики... – печально сказал батюшка. – Мы ведь, товарищ следователь, к ним как к родным отнеслись. Хотите иконки посмотреть – милости просим. Храм посетить – пожалуйста! А они как нелюди... Ты уж найди иконки-то наши, товарищ следователь. Они ведь ценны не тем, что писаны в восемнадцатом веке, а тем, что храму нашему испокон веков принадлежали, не были осквернены. А как сохраняли их! Да что я снова рассказываю?! Вы все знаете. Помогите найти, всем селом молиться за вас будем.
Прямо оттуда Гоша Самохин позвонил Таранову. Был уже поздний вечер, но Олег Васильевич мгновенно взял трубку, будто дежурил у телефона и ждал этого звонка с нетерпением.
– Товарищ подполковник, – дрожащим от возбуждения голосом обратился Самохин к начальнику угрозыска. – Олег Васильевич, это он! Корытников Александр Иванович. Его опознали все деревенские. – Самохин тараторил, проглатывая слова. – Товарищ полковник, времени еще не так много прошло, он, наверное, еще не сплавил наши иконы. Брать его надо!
– Да подожди ты! Не торопись! «Брать»! А если дома у него никаких икон не окажется?! Нет, не надо гнать. Ты давай все, что нарыл, факсом мне высылай. Да, и номерок машинки, ты говорил, срисовали – его тоже сюда. А мы начинаем работу по этому делу.
Автомобиль, номер которого продиктовал Таранову Гоша Самохин, был зарегистрирован на Галину Антоновну Герасимову – жену Шурика Корытникова, которая, как оказалось, в браке девичью, то есть папину, фамилию менять не стала.
К вечеру этого дня Таранов знал о Шурике почти все. Как он и догадывался, липовый герой-разведчик был банально женат на деньгах. Тесть его был человеком очень небедным, и дочка у него была одна- единственная.
Но не это более всего интересовало подполковника Таранова. Он к подобным мужским, а вернее, как раз немужским штучкам относился хоть и с большим презрением, но при этом старался не замечать. В конце концов, какое ему-то до всего этого было дело?! Каждый устраивается в жизни как может. Для себя он подобное поведение считал невозможным. Да никогда и не задумывался об этом. Не по-мужски это было, а значит, совсем не для него. Ну а остальные... Тут каждый сам для себя решает.
Куда больше Таранова интересовало дорогостоящее хобби Александра Ивановича Корытникова – собирательство старинных русских икон. Понятно, что лжеразведчик не афишировал эту сторону своей жизни. Оставалось искать людей, которые помогли бы выйти на него.
Дома Таранов рассказал Ларисе о том, что Шурика опознали сельчане из холмогорской глубинки. У Лары глаза сияли, она с трудом сидела на месте, подпрыгивала и все норовила вставить свое слово. Потом она высыпала на голову Таранова кучу предложений по выведению на чистую воду Шурика Корытникова. А он...
Лариса лила слезы в подушку, когда Таранов излишне жестко сказал ей:
– Я все это буду решать сам! Хотя бы потому, что это моя работа и ее я привык делать лично. Не обижайся и не плачь. Просто я терпеть не могу, когда начинается игра не по моему сценарию. Поверь, я лучше знаю, как все выстроить...
Таранов по своей профессиональной привычке, которая выработалась у него с годами, не собирался посвящать Ларису в свои планы. У него на счету были десятки случаев, когда грамотно спланированная операция разваливалась лишь потому, что в нее были вовлечены посторонние.
Таранов доверял Игорю Белоярскому, который и так уже начал работать по делу Шурика. Он ставил в известность своего начальника обо всех деталях. И все шло по плану. По сценарию, если хотите, самого Олега Васильевича Таранова, а не Лары Потаповой.
Он еще долго объяснял Ларисе, почему должно быть так, а не иначе. А она вытерла слезы уголком домашнего халата и уставилась в одну точку – в крошечный гвоздик на стене у дверного косяка. «Все-таки удивительные существа мужчины, – думала Лара с досадой и легким недоумением. – Вот Таранов – умница и настоящий мужик, не терпит никакой игры по чужому сценарию. А Шурик легко проиграл по чужому же сценарию полжизни, и хоть бы хны!»
Ларисе просто не терпелось получить результат. Ей плевать было на то, что дальше будет с Шуриком. Накажут его, простят ли... Она крови не жаждала.
Сначала, конечно, хотела, чтобы он получил по заслугам. И не отказалась бы, предложи кто вставить Шурику Корытникову пней в подворотне, да так, чтоб надолго запомнил. А что?! Есть возражения?!
– А над мамкой издеваться можно?!! Всем голубям бошки поотрубаю к чертовой матери! – кипела Лариса на кухне у Катерины. Лешка Куликов умирал со смеху, пока на него не шикнули.
– А ты что ржешь? – в один голос спросили его Катя с Ларисой и посмотрели сурово.
– А я-то что?! Просто Ларка классно копирует! Ей бы в кино сниматься. А Шурику вашему я, конечно, могу навалять.
Тут уже дамы расхохотались: Куличок Шурику Корытникову и до плеча не доставал.
– Хорош ржать! Велика Федора, да дура!
– Ладно, Лешик, не потребуются такие жертвы от тебя, – грустно сказала Лара. – Не буду я ничего такого предпринимать. Это он сволочью оказался: только и может что баб по ночам пугать...
– Лар! Я понимаю, как тебе горько, как хочется отомстить мужику, который обидел. Но... Хочу, чтоб ты поняла. И приняла. Я тут вот что нашла...
Катя сунула руку в карман своего домашнего свитера-«кенгуру», достала бумажку. Развернула и подала Ларисе.
«Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию».
– Вот... Встретилось где-то. Специально записала.
Лариса не ответила. Просто обняла подругу. «Черт с ним, с Шуриком этим! Ему даже спасибо можно сказать. Если бы не он, я бы никогда не встретилась с настоящим мужчиной, о котором любая женщина может только мечтать. Бог ему судья, этому Шурику. Вот только... икона бабушкина...»
Лариса закусила губу. Хоть камни с неба, а вернуть Богоматерь с Младенцем надо. И чем скорее, тем
