Водитель джипа остановился, отцепил трос, заглянул внутрь ожившего жигуленка:
– Ну, с Новым годом, красавицы! – А Леше важно сказал: – Смотри, а то дотяну до нужного дома!
– Спасибо! – гордо отказался тот. – Справимся!
Джип слегка качнулся от захлопнувшейся без шума дверцы и медленно поплыл к показавшемуся поселку.
– Ну, девки! Считай, приехали! – сказал Леша, влезая в машину. – И даже не опоздали!
Поселок стоял под горкой. Несколько домиков, расположенных на солидном расстоянии друг от друга. По темным очертаниям прибрежных кустов угадывалась излучина реки. Сразу за рекой – сосновый лес. Между домами – сосны с елками вперемежку.
Дом Куликовых – первый от реки, Лешка показал его. Рядом – огромная хоромина, украшенная цветными елочными гирляндами.
– Это наш сосед – дядя Слава, директор завода, – прокомментировал Лешка. – А-а-а! Вот и наши спасатели: к нему гости на джипе приехали.
Дома у Лехи, в огромной прихожей, отделанной вкусно пахнущей сосновой доской, все по очереди расцеловались с его мамой Марией Ивановной – симпатичной маленькой женщиной, за подол нарядного платья которой держались два абсолютно одинаковых малыша.
– Наши двойняшки – Маша и Миша! Лешенькины племянники, – познакомила всех с детками счастливая бабушка.
Маша и Миша тут же залезли в сумку с подарками и вытряхнули из нее припасенные как раз для них коробки с игрушками. Прихватив добытое, они умчались в комнату.
На крыльце затопали, обивая снег с обуви, и в дом вместе с облаком морозного тумана ввалились гости – Лешкина сестра с мужем. Шумно знакомились, раздевались, целовались.
– Лех, а ты у нас орел: сразу с двумя девушками приехал, – подмигнула брату сестрица Ольга. – Твоя-то которая?
– Обе мои! – отшутился Леша, отбиваясь от сестры, увлекая Катю и Ларису за собой в комнату.
Гостей у Куликовых было много: в деревне в некоторых домах по одному жителю осталось. Ну, не бросать же их в такой праздник?! Вот Мария Ивановна и обошла всех соседей с приглашением. Стол ломился от деревенских закусок: грибы, ягоды, закрутки с огородов. Гости наперебой угощали приезжих «своим».
На большом экране телевизора все такие же молодые, как и много лет назад, играли ненадоедающую комедию Барбара Брыльска и Андрей Мягков. Нестареющая польская красавица бархатным голосом тоже юной Аллы Борисовны пела про любовь, а протрезвевший Женя Лукашин рвал на мелкие части портрет несчастного в любви Ипполита. Все знали комедию наизусть, но с удовольствием смотрели, и комментировали, и опережали героев в диалогах – выдавали киношные перлы.
Потом все было, как это бывает всегда: привет от президента по телевизору, пробки от шампанского в потолок, нестройное «ура!» и фейерверк за окнами – это у соседей шарахнули из десятка разных стрелялок солидной китайской мощности. Все как всегда. И даже желания Лариса загадала точно такие, что и в прошлом году. Скороговоркой про себя: «Чтоб родители были здоровы, и Пашка, и Андрей, и сама, конечно, и Катька с Лешкой, и чтоб Пашка учился хорошо, и чтоб войны не было, и чтоб зарплаты хватало не только на хлеб и колготки, но и на поездку в Египет, ну и чтоб одной не быть...» Вот и все.
Стандартный набор, как продуктовая корзина стандартного жителя города на Неве. Загадала быстро, куранты еще не успели пробить положенное, и время еще осталось, и она лихорадочно стала думать, что б еще такое, необычное, чтоб дух захватило, пожелать себе?! Чтоб хоть немного все отличалось от прошлого года. И с последним ударом курантов успела цапнуть желание дерзкое: пусть прямо этой ночью случится что-то необычное, что круто изменит ее жизнь!
Так, и не желание даже. Мысль. И чудо не заставило себя долго ждать.
Двери в дом Куликовых отворились, и чудо явилось на пороге в облике Валерия Степановича Лопухина – почетного гостя соседа Леши Куликова. Того самого, что прикатил в деревню на джипе и выдернул ее, Ларисин жигуленок, из сугроба.
Был он, этот Валерий Степанович Лопухин, директором заводика строительных материалов, которым хитрым способом завладел в смутное перестроечное время. Заводик кормил и поил Валерия Степановича, давал ему повод пыжиться изо всех сил, изображая серьезного дяденьку. И было не совсем понятно, зачем он так пытается угнаться за своими более серьезными приятелями во всем, даже в том, чтобы именовать себя, юного, даже в дружеской компании по имени-отчеству, педалируя эту тему поминутно.
Ну, у богатых, как говорится, свои причуды. Да в тот самый первый момент Лариса и не увидела этих причуд. Внешне директор заводика был симпатичным, обходительным. Лариса это сразу отметила. Всех старух за столом у Куликовых перецеловал и каждой даме к ручке приложился. Ларисину ручку в своей холеной лапке задержал дольше, чем надо было бы. Ну и тут же начал ее охмурять по полной программе.
Лариса ради праздника ответила ему взаимностью, понимая прекрасно, что у такого господина уже наверняка имеется золушка на содержании, да, может быть, и не одна. Просто по какой-то причине именно сегодня Валерий Степанович кукует в праздничную ночь в гордом мужском одиночестве. Поругался, наверное, с любимой и на праздник к друзьям ее не взял. Бывает.
Сестра Леши Куликова – Ольга – оказалась заводилой в компании, и гости не тянули тоскливо грустные песни за столом и не пили-ели до утра, а танцевали, играли в какие-то глупые, но веселые игры, а потом отправились кататься с горы. Все, кто еще мог, конечно, кататься.
Лариса заметила, что Валерий Степанович постоянно где-то рядом: он приглашал ее танцевать, оказывался в одной команде игроков, и санки им достались одни на двоих.
Лариса посмеивалась в пушистый воротник. Она давно разгадала его нехитрую игру и даже приняла ее. Они расстались очень тепло, Лопухин попросил у Ларисы «телефончик», и она охотно продиктовала ему свой номер.
Но она была немало удивлена, когда он ей позвонил. Видать, золушки его разбежались, и Валерий Степанович находился в поиске новой феи. И остановил свой выбор на Ларисе Потаповой.
В нем было то, что ее всегда раздражало в мужчинах, – какая-то индюшачья важность на пустом месте. Ну, подумаешь, директор заводика. К тому же это не она, это он сам так ласково-уменьшительно называл свою собственность – «заводик», давая понять окружающим, что он свой в доску – носки в полоску, рубаха-парень, не Рокфеллер, но и не гол как сокол. И надо сказать, очков это ему добавляло, потому что если б еще тут он пыжился серьезно, то над ним бы наверняка посмеивались все солидные дяди.
А еще, глядя на него, Лариса понимала хорошо поговорку «Из грязи – да в князи». Понятно, что к настоящим Лопухиным Валерик, как ласково звала его Лариса, отчего он подпрыгивал и злился, не имел никакого отношения. Ну, разве что где-то далеко-далеко. Но Валерий Степанович, поняв, что благородная фамилия прибавит плюсов к его положению, начал копать историю, рисовать древо Лопухиных, в котором нашел место и для себя, любимого. В планах у него были вхождение в Российское Дворянское собрание, герб, фонд имени себя и своей фамилии и активная политическая жизнь – ему очень хотелось выбиться в депутаты городского законодательного собрания. До выборов еще было время, и Валерий Степанович начал потихоньку работать в этом направлении.
Он начал с фонда. Набрал в свое окружение десяток лизоблюдов, которые готовы были раздувать этот мыльный пузырь до бесконечности. У него появилась своя газета. Он посещал мероприятия, которые ему были неинтересны, но которые были нужны ему как воздух. Для имиджа. И все это он должен был делать не один, а в компании с Ларисой. Она очень скоро поняла, чего от нее хотят. Ей было смешно от того, что происходит. Но ей страшно хотелось посмотреть, что из всего этого выйдет.
Лариса догадывалась, что на самом деле до недавнего времени ее кавалер был обыкновенным Валеркой Лопухиным и до окончания школы его без всякой задней мысли все величали Лопухом. Этим не слишком симпатичным сорняком он поступил в институт, им же и окончил вуз, который ему был не нужен ни с какого краю. Нужен был только диплом. На всякий пожарный случай. Не важно – какой. И чем проще путь к его получению, тем и лучше. И в этом смысле годился любой институт «заборостроения».
А потом его как током ударило: черт возьми, да ведь фамилия-то не простая, а дворянская! И он потихоньку, как бы между делом, стал намекать о своем непростом происхождении. И все верили. Времена такие пришли, что все стали корни свои разыскивать, вот и Валерик Лопухин сподобился. Корни
