хуже дикого зверя:
— Справок не даем! Глухие, что ли?
После такой тирады, подкрепленной мощными усилителями, пожалуй, оглохнуть было можно. По крайней мере, двое пассажиров с неудовольствием зажали уши и оглядывали пространство в поисках динамиков, давивших на барабанные перепонки.
Испуганные Гришка и Олег отбежали в сторону от агрессивной дежурной и отправились на соседнюю станцию. Увы, увы! Видимо, работа под землей налагала на людей определенный отпечаток, потому что ни с вежливым Олегом, ни с напористым Гришкой никто беседовать не желал. Пришлось придумать жалостливую историю о том, что Гришка и Олег сами не местные, а приехали из голодного Приднестровья к своей тетке, но забыли, на какой именно станции она живет. Может быть, тетенька поможет по проездному определить, на какой именно станции они выходили и входили, чтобы добраться до родной тетушки?
Глядя на упитанные ребячьи физиономии, трудно было предположить, что они приехали из Приднестровья, тем более голодного. Но слезливые интонации в голосе, как ни странно, действовали, и на некрупной спокойной станции «Кропоткинская» дежурная, наморщив лоб, объяснила, что ехать им нужно на «Лубянку».
— Однако неплохо ваша тетя живет, — прокомментировала она. — В самом центре города. Продали бы там квартиру, переехали бы в Марьино и не надо в Приднестровье голодать.
— Точно! — подтвердил повеселевший Гришка. — Мы так ей и передадим!
Обрадованные ребята поспешили смыться с «Кропоткинской», выскочили из вагона на «Парке культуры» и, найдя свободную лавочку, плюхнулись на нее.
— Ну вот, — довольно потер руки Гришка. — Теперь, думаю, Рябого мы выследим.
— Почему ты в этом так уверен? — повертел в руках уже начинавший сереть от многочисленных рассматриваний проездной Олег.
— Ну тут же ясно: видишь, из четырех поездок две утренние. Обе в девять с небольшим. Это пока нам неизвестная станция. А вот около семи вечера. Это «Лубянка». Там-то мы его, субчика, и будем ловить. Как пить дать, в девять утра он на работу ходит, а после шести — с работы домой.
— Где же он в этом районе может трудиться? — наморщил лоб Олег, но кроме «Детского мира», ему ничего в голову не пришло.
— А у нас как раз, — глянул на часы Гришка, — минут сорок до шести часов есть. Поехали, обследуем окрестности.
Вскоре сыщики выскочили в город и принялись исследовать, казалось бы, с детства знакомые места. Однако, как ни странно, выяснилось, что в районе масса учреждений, которые раньше ребята не замечали. С большим удивлением Гришка и Олег узнали, что рядом с Лубянской площадью располагаются издательство «Детская литература», Музей истории и реконструкции Москвы, огромнейший книжный магазин «Библио-глобус», музей Маяковского, Политехнический музей и тот самый «Детский мир», что служил им ориентиром.
— Да, — неопределенно хмыкнул Гришка, поглядывая кругом. — Тут-то он мог где угодно вкалывать. Единственное, чего здесь нет — так это отделения милиции.
— Мало ли, — показал Олег глазами на будку регулировщика движения, водруженную на некое подобие постамента. — Может, он в такой будке трудится.
— Тогда чего в лес поперся? Кого он там регулировать мог? Волков с медведями разводить по полосам движения?
Набросав еще несколько фантастических гипотез, ребята устали от бесплодных разговоров и принялись выбирать себе точку для наблюдения за турникетами станции «Лубянка». Они оккупировали две небольшие ниши, в которых когда-то висели телефоны. Новые телефонные аппараты теперь были пришпандолены прямо в переходе, от старых же остались только провода, так что место для наблюдения было идеальным. Во-первых, там было темно, а во-вторых, туда никто бы не полез.
Ребята устроились на позиции и принялись просеивать глазами толпу пассажиров, которые весенним ручьем неслись в двух направлениях: из метро и в метро. Изредка эти два потока сталкивались, вызывая суматоху и неразбериху, так что некий гражданин с чемоданами, торопившийся в метро, вдруг оказался повернутым на сто восемьдесят градусов и летел к лестнице, которая должна была вывести его обратно в город.
Олег, о чем-то напряженно размышляя, колупал пальцем штукатурку, сгибал и разгибал проводки.
— Брось ты их! — зашипел Гришка. — Еще как током шарахнет!
— Слушай, — оставил свое занятие Олег не потому, что испугался угрозы, а потому, что он наконец поймал за хвост мысль, которая мучила его последние десять минут. — А ты знаешь, какую самую крупную организацию мы с тобой здесь, на Лубянке, пропустили?
— Какую? — водя головой вправо и влево, продолжал изучать лица толкущихся людей Гришка.
— А самую главную — туманно пояснил Олег. — Ты вспомни из москвоведения, кому памятник стоял в центре Лубянки?
— У, — возвел глаза к потолку Гришка тренированным движением. Это отрепетированное глубокомысленное таращенье в потолок не раз помогало ему выиграть время, чтобы вспомнить правильный ответ или чаще с помощью тонкого слуха услышать подсказку. — Кажись, первопечатнику Ивану Федорову.
— Нет, Федоров — тот в сторонке стоит, тут бери круче, — зашептал ему Олег. — На Лубянке памятник Дзержинскому стоял. А кто такой Дзержинский был, знаешь?
— Ну этот, как его… — Глаза Гришки опять полезли вверх. — Нарком чего-то: образования или политехнической промышленности. Недаром же тут Политехнический музей стоит.
— Эх ты, балда, — стукнул его костяшками пальцев по голове Олег. — ВЧК он командовал, КГБ или ФСБ по-нынешнему.
— Ах, я осел! — от неожиданности Гришка даже оторвался от созерцания толпы. — Как же я мог забыть, что здесь главное здание КГБ. Так вот в какой милиции наш Рябой работает!
— Ну это еще доказать надо, — смущенно продолжил колупать стенку Олег. — Всего лишь догадка. Но чтобы она превратилась в уверенность…
— Или, — пожал плечами Гришка, — в неуверенность. Ты лучше не метрополитен разрушай, а по сторонам посматривай. У меня глаз-то всего два, а их вон сколько!
Мальчишки разглядывали пассажиров до рези в веках. Теперь они уже начинали понимать теток, которые бросались на них разъяренными кобрами. Посидишь вот так, посмотришь на эту толпу и невольно начнешь умом двигаться в сторону шизофрении.
Первым не выдержал Гришка:
— Ты, слушай, понаблюдай, а у меня тут что-то с глазами, — принялся теперь он веки. — Будто песка насыпали или соли.
— Ага, и у меня тоже, — пожаловался Олег. — Сначала моргал — помогало, а теперь моргаю-моргаю и шиш.
— Ну давай по очереди, что ли, смотреть, — предложил Гришка. — Я пока постою, а ты вглядывайся, вглядывайся повнимательнее. Да скорее не на тех, кто выходит, а на тех, кто в метро спускается. Наш-то, по идее, должен с рабочего места сейчас сбрызнуть.
Олег терпел, сколько мог, пока Гришка продолжал неблагодарный труд колупания стенки. Потом они сменились. Сменились еще раз. Вдруг Олег сильно дернул друга за рукав:
— Глянь-ка! Он — не он? Вон, смотри, в голубой такой рубашке и черных джинсах.
Гришка от старания даже прищурился. Рябой был похож и не похож на себя.
— Кажись, он все-таки, — решил высказать предположение Олег. — Вроде по росту и по комплекции подходит. Морда лица та же самая, даже видишь — бледный. Небось не оклемался еще после ранения.
— Да, это Рябой, — подтвердил Гришка. — Пошли за ним, только близко не подходи. Сейчас выясним, где он у нас живет.
Стараясь не выпускать из поля зрения мелькающую в толпе голову Рябого, ребята протиснулись к турникету. У эскалатора возникла стихийная запруда, и перед мальчишками, как на грех, оказались два бородатых туриста с огромными длинными рюкзаками, напрочь закрывающими для обзора нужный им
