трудами, уцепившись за его руку, забрался туда и сам. Осторожно переступая, чтобы не свалиться, Вовка пробрался по ветке над забором и спрыгнул вниз. Ветка спружинила, листья тихонько зашуршали — все прошло тихо, если не считать чертыхания Вовки, который не удержался на ногах и полетел вниз по склону. Лешка, наученный горьким опытом товарища, действовал более осторожно, а потому не получил даже легких ушибов.
Выбравшись на автостраду, друзья принялись голосовать. Уже четвертая машина подобрала их, и, с грехом пополам объяснив водителю, что им нужно попасть в любую точку Рефимно, ребята затихли на заднем сиденье 'Мерседеса'.
За рулем сидел жизнерадостный грек; довольный подвернувшейся компанией, он оживленно беседовал с мальчишками, больше глядя в зеркальце заднего вида на них, чем на дорогу. Ни темнота, ни попутчики не мешали ему жать по автостраде на полную катушку, легко разворачивая мчащуюся вперед машину на опасных изгибах дороги. На ломаном английском языке он рассказал ребятам, что они выбрались в Рефимно в самое время, потому что только сейчас этот городишко начинает оживать и там воцаряется веселье, ради которого, собственно говоря, и надо приезжать на Крит.
Испугавшись, что словоохотливый грек, чего доброго, завезет их в какой-нибудь притон, Вовка и Лешка попросили высадить их в спокойной части города, на окраине. Несколько удивленный водитель выполнил их просьбу и умчался, посигналив им на прощание.
Никоса в условленном месте не было, но Вовке и Лешке хватило благоразумия никуда не уходить и не плутать по темным рефимновским переулкам. Вскоре Никос рысью выбежал из-за угла, махнул ребятам рукой — мол, некогда, следуйте за мной — и тут же скрылся. Вовка и Лешка на всех парах рванули за ним.
У поворота, который выходил к крепости и к жилью Бутякова и Грибкова-Майского, мальчишки догнали Никоса.
— Я все время бегал туда-сюда, — пояснил тот, — чтоб ни вас не упустить, ни — он кивнул в сторону дома, где светились окна во втором этаже, — их…
Рассредоточившись по разным местам, чтобы не привлекать внимания и видеть подходы как к Фортецце, так и к машине, сыщики замерли.
Ждать пришлось долго. Усталость, накопившаяся из-за горячих солнечных лучей, переваривания обильной пищи и свежего воздуха, наваливала на веки тонны ваты, в голове пел чей-то убаюкивающий голосок, и Вовка с Лешкой пару раз поймали себя на том, что на ответственном посту позорно клевали носом.
Однако как ни старались тюменские жулики не шуметь, вся троица сыщиков услышала возню на веранде, мягкий шелест ног на лестнице и скрип калитки. Две тени с небольшими баулами стали пробираться вдоль улицы, потом Грибков-Майский оставил свои пожитки Бутякову и несколько раз со скучающим видом прошелся вдоль джипа. Не заметив ничего подозрительного, он открыл ключами дверцу, завел мотор и лихо подкатил к Бутякову. Тот закинул баулы на заднее сиденье, негромко хлопнул дверью, и машина, мягко урча, нырнула в переулок.
— Бегом, — потянул Никос Лешку за рубашку, — а то не успеем.
Мальчишки, следуя за Никосом, стали нырять в переулки, дыры в заборах и проходные дворы и вскоре оказались у того самого ювелирного магазина, к которому примерялись преступники. Однако черного джипа поблизости не было.
— Ну вот, — развел руками Вовка, — дали они деру! Где мы их теперь найдем?
— Нет-нет, — нахмурился Никос. — Я думаю, они вернутся. Даром, что ли, они здесь чуть не целый час околачивались? Мне кажется, что они поехали за Ставракисом.
И точно, вдалеке послышался шум мотора, который вдруг заглох на низкой ноте.
— Наверное, они, — шепнул Никос. — Ищите место, где спрятаться.
Ребята огляделись. Вовка тут же сиганул за деревянные ящики, которые стояли штабелем в ожидании торговца рыбой. Лешка схоронился в груде сдвинутых к дому пластиковых столов и стульчиков. Никос спрятался в подъезд и смотрел наружу через узкую щель приоткрытой двери.
Некоторое время на улице никого не было видно. Потом, как всегда в авангарде, появился щупленький Грибков-Майский. Он неторопливо шел вперед, а его быстрые глазки так и шарили кругом. Не обнаружив ничего подозрительного, он подал знак Бутякову, и тот, с монтировкой наперевес, двинулся к витрине. Воры решили действовать, не разыгрывая никаких хитроумных комбинаций. Грибков-Майский отработанными движениями наклеил на стекло полосу широкого упаковочного скотча, Бутяков проехался стеклорезом вдоль заклеенной площади и тихонько, чтобы не разбудить сигнализацию, постучал по надрезу. Через полминуты полоса скотча с приклеенным к нему стеклом аккуратно была уложена Грибковым-Майским на асфальт и оттащена чуть в сторонку. Тюменские гастролеры шагнули в здание, и тут же по магазинчику заметались тонкие, как иголка, лучи фонариков. Не заметив никакого признака сигнализации на витринах с драгоценностями, Бутяков и Грибков-Майский бригадным методом принялись их обрабатывать с помощью того же скотча и стеклореза.
Вскоре они набили небольшой кожаный мешочек цепочками и браслетами, кольцами и сережками и принялись выламывать дверь, ведущую из магазинчика в конторку хозяина. У Грибкова-Майского, который копошился у замка с какими-то приспособлениями, что-то не ладилось, Бутяков с недовольным ворчанием отстранил его в сторону и мощным ударом ноги высадил дверь.
Самое время было звать полицию, и Никос уже отворил дверь, чтобы юркнуть на улицу и добежать до ближайшего поста, пока преступники будут возиться с сейфом, но тут же спрятался обратно, потому что из магазина опрометью, будто преследуемые злой овчаркой, выскочили Грибков-Майский и Бутяков. Вслед за ними несся пронзительный вой сирены. Вероятно, хозяин предусмотрительно потрудился поставить сигнализацию на сейф.
Бутяков летел по улице широкими шагами метра по два. Грибков-Майский семенил, но от напарника не отставал. Сейчас преступники напоминали нашкодивших старшеклассников, которых учитель чуть не застукал за игрой в карты на сигареты в школьном дворике во время урока.
От неожиданности и Вовка, и Лешка, и Никос растерялись. А жулики тем временем скрылись за поворотом, через полсекунды рыкнул мотор и завизжали тормоза джипа.
Ребята высыпали на улицу и растерянно смотрели друг на друга, не зная, что делать дальше.
— Надо бежать в полицию! — первым опомнился Никос.
— Так они же уйдут, уйдут! — зашипел Лешка.
Никос на какую-то долю секунды застыл на месте, а потом махнул рукой и крикнул:
— Если меня потом убьют, поставьте на родине предков памятник!
И, не объясняя ничего, ринулся вперед, да так быстро, что его ноги, казалось, двигались не по тротуару, а несколько выше.
Поняв друга с полуслова, Вовка и Лешка бросились за ним. В квартале от ограбленного магазина Никос остановился у мотоцикла, прислоненного к какому-то фиговому дереву, порылся в земле, нашел ключ и вставил его в замок зажигания.
— Повезло, что ключ на месте, — вздохнул он и с ноткой отчаяния в голосе добавил: — Но брат меня убьет. Точно убьет.
Мотор мотоцикла рявкнул, Никос сел за руль, а Вовка с Лешкой тут же, обхватив Никоса за талию руками, примостились сзади.
Легко развернув машину — чувствовалось, что водитель делает это не первый раз, — Никос погнал ее к выезду из города.
— За ними нужно последить, — перекрывая свист ветра, крикнул Никос товарищам. — Иначе заберутся сейчас куда-нибудь в горы, бросят машину, и ищи их потом, свищи. Будем за ними издалека приглядывать, а как только увидим пост, тут же все полиции сообщим. Они живо заблокируют все
дороги!
Мотоцикл ужом вился по переулочкам, то ныряя в темные провалы между высоких, готовых сомкнуться, подобно Сцилле и Харибде, домов, то пересекая достаточно широкие улицы, ярко освещенные фонарями.
— Вон они! — крикнул Лешка, заметив на одной из параллельных улиц черный джип.
— Отлично! Никуда теперь, голубчики, от нас не денутся, — пробормотал Вовка.
