это всегда срабатывало. В реальной жизни многие интерфейсы были менее универсальны. Шан все еще пыталась правильно расположить архаичную «мышь» на гладкой поверхности, когда услышала из коридора шум чьих-то шагов, а потом голоса людей.
Колонисты толпой ввалились в главный зал церкви, и Шан проскользнула позади них. Они сгрудились вместе, взрослые и дети, однако, судя по всему, все находились в хорошем настроении. То и дело звучали шутки, и смешки вторили им. Это ничуть не напоминало толпу в метро. Повернувшись, Шан увидела Джоша.
– Это – все ваше сообщество? – удивилась она.
– Да. – Он улыбнулся ей дежурной улыбкой, которая ничуть не отражала его настоящих чувств. – Никто не хочет пропустить полуночную мессу.
Шан довольно неплохо была знакома с обрядами, связанными с Рождеством. Солнцестояние – то же самое. Она подумала о раннем заходе солнца и о том, что все происходящее – древний ритуал. Она вспомнила, какие цены в это время года в отелях возле Эйвбери[17] и Стоунхендж[18]. Каждый приехавший туда клялся, что никогда не сделает это на следующий год, потому что Солсбери стало слишком коммерческим и никакого чуда тут никогда не произойдет. А местные торговцы начинали продавать живую омелу[19] задолго до Самайна[20].
Или по крайней мере они делал и так раньше, поправила себя Шан. Семьдесят лет назад.
Она устроилась на одной из задних скамеек и заметила, что вокруг нее сразу же возникла зона отчуждения. Однако могло быть и так, что гости Джоша просто берегли силы или что колонисты до сих пор чуть-чуть побаивались ее. Но Шан здесь не для того, чтобы ожидать чьего-то одобрения или приспосабливаться. Это не важно. Однако она должна была пройти через это и выполнить свою работу.
Зазвучал рождественский гимн. Непонятно, откуда он доносился. Звук рождался в одном конце церкви, и все присоединялись к нему, доводя до конца, а потом он рождался в другом конце. Теперь Шан могла спокойно, внимательно изучать лица колонистов. Те не замечали суперинтенданта. Казалось, они думают лишь о том, о чем поют. То, что часть поселенцев – потомки выходцев с Востока, было очевидно. А остальные напоминали метисов. Добавьте к этому христианство.
Чернокожий десятилетний мальчуган неуклюже и застенчиво приблизился к кафедре, двигаясь словно под гипнозом, и открыл огромную Библию, отпечатанную на настоящей шелестящей бумаге. Потом наступила полная тишина, и мальчуган начал громко читать. Ни кашель, ни взволнованное шебуршание непослушного ребенка не прерывали его. «Должно быть, аналой[21] чуть приподнят», – подумала Шан. Она видела великолепные кафедры, изваянные в памятниках и нарисованные в книгах, и всегда аналой был чуть скошен. Ну а здесь все оказалось по-другому. Саму же кафедру украшали изображения крылатых существ, подобных которым Шан никогда не видела.
Служба длилась более часа, но Шан заметила течение времени только по тому, как таяли две близстоящие от нее свечи. Потом по помещению разнесся вибрирующий звук, похожий на удар гонга, и следом за ним другой – более высокой тональности, третий – еще выше, словно кто-то пытался играть мелодию, используя винные бокалы. Колонисты стали обниматься, пожимать друг другу руки, целовать друг друга в щеки.
– Христос родился, – говорили они.
– Слава Всевышнему! – Это приветствие слышалось со всех сторон. Полночь и эти странные звуки колокола. Простая музыкальная последовательность. Джош подошел и разрушил некое очарование.
– Все это не слишком соответствует библейским стандартам, но отлично выполняет свое дело, – пояснил он. – Все это – стекло. У нас нет бронзы.
Потом он показал куда-то вверх, Шан подняла голову и увидела темную галерею у самой сводчатой крыши, где тусклый свет слегка поблескивал на сверкающей поверхности, которая появлялась каждые несколько секунд и потом снова исчезала. А потом невидимый молоточек снова бил по ней.
– Есть что-то особо извращенное в стеклянных колоколах, – пробормотала Шан. – Судьбоносное, можно сказать.
– Местные стеклодувы просто замечательны.
– Мне лишь остается пожелать вам всего самого хорошего, Джош.
– И вам тоже. – Он выдержал паузу, словно сделал какую-то ошибку. – Что мне еще вам пожелать?
Шан пожала плечами.
– Благословения и чтобы все было хорошо, – ответила она, а потом они нерешительно обменялись рукопожатиями. Все это время она задавалась вопросом, было ли с ее стороны мудро объявить себя атеисткой, но Джош вел себя достаточно либерально. Возможно, он и в самом деле понимал, что такое атеизм.
Полуночная трапеза проходила в столовой около церкви. Запахи пищи наполнили воздух, с одной стороны, очень знакомые, а с другой – совершенно необычные: запахи специй и свежего масла смешались с чем-то, отдающим парфюмерией и запахом свежераспиленной древесины. Вся община расселась за длинными трехногими и двумя отдельными столами. Каждый из столов был сервирован блюдами, которые подавали с центрального стола. Шан отметила, что колонисты, разделившись на небольшие группы, смотрелись очень патриархально. Они были набожными, но прагматичными людьми. Пища быстро стыла, а церковь была переполнена голодными людьми, которые отложили ужин на время службы.
К тому же сам процесс питания оказался вовсе не тем, к которому привыкла Шан. Никто не наслаждался пищей, ели, и все. Подавали супы и маленькие вкусные хлебцы, груду овощей с большим содержанием крахмала. Бобы дымились в масленом соусе. В большей части пищи можно было узнать изначальные земные овощи. А мяса тут не было.
Вначале Шан решила было, что мясо – дефицитный продукт, а потом у нее родилась мысль, что, быть может, это преднамеренное упущение.
– Вы – вегетарианцы? – поинтересовалась она и тут же ощутила себя неловко из-за этого наивного вопроса. – Просто интересно.
Джош убрал ее нетронутый кубок вина и поставил перед ней бутыль с водой.
– Мы обнаружили, что сможем выжить, не выводя эмбрионы животных из замороженного состояния. И тогда мы решили, что Бог специально показал нам путь… указал, как мы сможем жить без убийств.
Шан кивнула.
– Если все дело в этом – прекрасно. Многие из атеистов тоже пошли по этому пути.
Она почувствовала определенное родство с колонистами.
– Должно быть, в самом начале вам было очень трудно. Как вы заставили зерновые культуры расти на открытом воздухе? Все считали, что вы потерпите неудачу, если не станете применять гидропонику.
– Нет, мы не используем ничего подобного. Бог помог нам в самом начале, даже несмотря на то что наши шансы выжить были невероятно малы… – Однако Джош не стал вдаваться в подробности. Шан же не сомневалась, что ответ, если он прозвучит, добавил бы ей пищи для размышлений.
Сын Джоша Джеймс, крепкий и приземистый, как отец, с гордостью показал на тарелку жареных ломтиков, напоминающих маленькие булочки.
– Соя, – объяснил он. – Я выращиваю бобы.
Он напоминал хорошего ребенка, ничуть не похожего на маленьких отвратительных ублюдков, с которыми стол ь часто имела дело Шан.
– Адаптированный клон сои, – неуклюже поправила Шан и захотела, чтобы у нее и в самом деле был талант для общения с младшим поколением, что-то кроме опыта по надеванию на них наручников.
Все колонисты ели так, словно растительная пиша была основой их существования. Шан напомнила себе, что в колонии нет никаких возможностей для роскоши. Все, в чем нуждались поселенцы, должно было быть выращено, построено или создано кем-то из их сообщества. Тут ведь не было никаких магазинов. Для маленькой группы людей это означало много тяжелой работы и проявление собственной изобретательности. И еще это означало, что им приходится заботиться друг о друге, если, конечно, они хотят выжить.
Неожиданно Шан почувствовала, что завидует им.
– У меня еще много вопросов, – заметила она. – Я хотела бы узнать, как вы решили медицинские проблемы, для примера, и как вы ремонтируете и возобновляете свой парк машин. И еще много подобных
