Но собачки и след простыл. Сначала Соня искала виновницу с конкретным желанием придушить. Потом ее одолело естественное любопытство, где эта хитрюга скрывается, если все укромные уголки уже обследованы? И наконец, охватил ужас, что зловредная тварь каким-то таинственным образом испарилась и теперь придется держать ответ перед ее раздавленной горем хозяйкой.
В делах и развлечениях время, как известно, летит незаметно, в чем она в очередной раз убедилась, услышав скрежет ключа в замочной скважине.
Собачка немедленно материализовалась неведомо из чего и, звонко лая, понеслась к двери. Она припадала на передние лапы, изнемогая от любви и восторга, прыгала высоко вверх и прижималась к ногам обожаемой Екатерины Семеновны, дрожа всем телом, а хвостик ее крутился, как взбесившийся пропеллер.
– Соскучился, мальчик, – заворковала умиленная хозяйка, нагруженная множеством пакетов. – Хочешь побегать на улице? Подожди, милый, выйдем с тобой попозже. А это все вам, – повернулась она к Соне. – Если не угодила или по размеру не подойдет, успеем еще поменять. Вы померьте.
– Мне? – удивилась Соня. – Ну что вы… Зачем же…
– Пойдемте, пойдемте! – поспешила в гостиную Екатерина Семеновна, увлекая ее за собой. – Я просто умираю от любопытства.
В пакетах оказалась темно-зеленая шубка из щипаной норки, такая же шапочка с ушками, черные замшевые сапоги на высокой платформе – «манке», сумка, перчатки, длинный шарф, кашемировый свитер и мобильный телефон неземной красоты и блеска.
– Это мне?! – обалдела Соня. – Все?
– Все, все, – засмеялась явно довольная произведенным эффектом Екатерина Семеновна. – Давайте посмотрим, не ошиблась ли я с размерами. Вроде не должна. Я даже шлепанец ваш с собой прихватила.
«Черт, черт, черт!» – заругалась про себя Соня, а вслух сказала:
– Спасибо вам большое за участие. Я обязательно верну вам деньги. Только, если можно, не сразу, а в два… нет, в три этапа.
– Милая, какие деньги? Это подарки!
– Но я не могу принять от вас такие дорогие подарки!
– Послушайте меня, Соня, – жестом остановила ее Екатерина Семеновна. – Пожалуйста, сядьте и послушайте, что я вам скажу.
Она замолчала, уголки губ горестно опустились, и Соня испугалась, что Екатерина Семеновна сейчас заплачет. Но та взяла себя в руки и продолжила:
– Все эти годы сын присылал мне деньги, переводил на книжку в Сбербанке. Много. Гораздо больше, чем требовалось для жизни. Поначалу, когда случилась трагедия и он уехал, я даже не знала об этом – жила как в тумане. Да собственно, и не жила вовсе, так, существовала во времени и пространстве. Но дни шли за днями, и то, что казалось неисцелимым, понемногу теряло свою остроту. Отчаяние сменилось тупым безразличием, а потом пришла ярость. Если бы в то время я знала его адрес, то отправила бы назад эти деньги, а может быть, поехала сама и швырнула их ему в лицо, так я была зла. Мой сын, которому я отдала жизнь, предал меня, бросил на произвол судьбы и откупился деньгами. Прикрыл свою совесть.
Но вы не подумайте, это я не в осуждение ему сейчас говорю. Просто описываю свое тогдашнее состояние. Но прошло и это. И я могла уже спокойно и непредвзято осмысливать происшедшее. Винила себя одну, кляла последними словами, только что головой о стенку не билась. «Ах, – думала, – начать бы все с начала! Какая могла бы случиться замечательная, счастливая жизнь!» Но ведь сердцу не прикажешь, кого любить, кого ненавидеть. И все пошло бы по прежнему сценарию. Потому что проблема заключается именно в том, что все мы знаем, как надо делать, а поступаем каждый по-своему – кто как умеет. Кому как на душу положено. Вы вслушайтесь в эти слова, Соня, – как на душу положено. Вот вам и ключ к разгадке. У всех у нас своя миссия на этой земле, в этой жизни. Мне выпала, увы, незавидная.
И что же оставалось? Поехать, броситься в ноги, мол, прости меня, сынок, что загубила твою жизнь, свела человека в могилу, я больше не буду? Так я и адреса его не знала. Хотя вот вы тоже не имели моих координат, а не испугались приехать, движимые милосердием. А я боялась, все ждала, что сам объявится, поймет, простит. Но ожидания мои были тщетными, и наступило отчаяние. Такое, что хоть волком вой, хоть голову в петлю. Не скрою, посещали меня подобные мысли, но что-то удержало, на самом краю.
Но и это в свой черед миновало. И стала я жить, как в тягучем сне. Вот собачку себе завела – последнюю радость. Единственное живое существо, безмерно любящее, беззаветно преданное. И вдруг появляетесь вы и дарите мне жизнь. И что такое по сравнению с ней все эти тряпки?
Она всхлипнула, и собачка горестно взвыла.
– Екатерина Семеновна, – обняла ее Соня, – а почему у вашей собачки нет имени? Или вы ее никак не назвали?
– Ой! – перепугалась та. – Не знаю, что теперь будет! Я так тосковала, так скучала по сыну! И назвала ее Нодик. Просто чтобы произносить, чтобы слышать… Создала себе иллюзию его присутствия в этом доме. Не то чтобы я отождествляю… Просто не подумала, что, если когда-нибудь все же… Он же может обидеться, что я дала собачке его имя! Как вы думаете, он не рассердится? Не сочтет это бестактностью с моей стороны? Ведь я же могу опять, своими руками, все испортить…
– Да что вы! – горячо заверила ее Соня. – Лично я была бы просто счастлива, если бы в мою честь назвали такую очаровательную собачку!
