чуваку, чтоб не бомжить и чтоб заплата не ниже минималой была?
— Прошу вас. — Игнациус пошарил под халатом в поисках бордюра, чтобы опереться и встать. — Вы даже представить себе не можете, насколько вы запутались. Ваши субъективные оценки совершенно неверны. Как только вы достигнете вершины, или к чему вы там еще стремитесь, у вас непременно случится нервный срыв или даже хуже. Вам знакомы негры с язвой желудка? Разумеется, нет. Живите в какой-нибудь лачуге и радуйтесь. Благодарите Фортуну, что у вас нет белой родительницы, которая вас травит. Читайте Боэция.
— Ково? Чё читать?
— Боэций продемонстрирует вам, что все ваши стремления, в конечном итоге, лишены смысла, что должны научиться принимать все как есть. Спросите о нем у мисс О'Хара.
— Слушай. Вот как те понравицца бомжывать половину времени?
— Изумительно. В более счастливые времена я и сам был бродягой. Если б только я оказался на вашем месте. Я бы из комнаты вообще выходил лишь раз в месяц, чтобы только нашарить в почтовом ящике чек вспомоществования. Осознайте же, насколько вам повезло.
Жирная мамка — на самом деле придурок. Бедным народам в «Штанах Леви» сильно повезло, что они не оказались после такого в Анголе.
— Ладна, заходи через пару дней. — Джоунз выдул струю дыма прямо в кольцо серьги. — Харля все дела покажыт.
— Я прибуду под колокольный звон, — ответил счастливый Игнациус. Как Мирна заскрежещет зубами.
— В-во! — Джоунз обошел тележку, остановился перед бампером сосиски и вгляделся в листок из блокнота «Великий Вождь». — Похоже, с тобой кто-то шутки играет.
— Это всего-навсего рекламный трюк.
— Ууу-иии. Тада те лучше ево ищо раз проверить.
Игнациус добрел до бушприта своего судна и обнаружил, что беспризорник украсил надпись ДВЕНАДЦАТЬ ДЮЙМОВ (12') РАЯ целым ассортиментом гениталий.
— О, мой Бог! — Игнациус сорвал листок, покрытый наскальной росписью шариковой ручкой. — И я вот с этим везде ездил?
— Я буду под дверями тут стоять, тебя высматривать, — сказал Джоунз. — Э-эй!
Игнациус помахал ему счастливой лапой и заковылял прочь. Наконец у него появился повод зарабатывать деньги. Харлетт О'Хара. Он нацелил оголенный нос тележки в сторону дебаркадера переправы в Алжир, где днем собирались портовые грузчики. Зазывая и завлекая, он направил сосиску прямо в толпу мужчин и преуспел в продаже всех «горячих собак», любезно и обильно сдабривая продаваемые товары кетчупом и горчицей с энергией юного пожарника, качающего воду ручной помпой.
Какой блистательный день. Намеки Фортуны более чем многообещающи. Пораженный до глубины души мистер Клайд удостоился от киоскера Райлли жизнерадостного приветствия и десятидолларовой выручки, а сам Игнациус, ощупывая карманы халата, набитые купюрами, полученными от беспризорника и магната франкфуртеров, взметнулся в вагон трамвая с легким сердцем.
Войдя в дом, он обнаружил, что мать тихонько разговаривает по телефону.
— Я тут подумала, чего ты мне сказала, — шептала миссис Райлли в трубку. — Может, это и не такая уж плохая мысль, в конце концов, малыша. Ты же ж понимаешь, о чем я?
— Конечно, неплохая, — рокотала в ответ Санта. — Эти ж люди в Благодарительной дадут твому Игнациусу чучуть отдохнуть. Клоду ж не захочется, чтоб он перед носом маячил, голубушка.
— Так я ему нравлюсь, а?
— Нравишься? Он сёдни утром позвонил и спрашиват, не собираешься ли ты, мол, когда-нить еще замуж выходить. Хосподя. Я грю: «Ну, Клод, вот сами и спр
— Он, конешно, очень внимательный, — выдохнула мисс Райлли в трубку. — Тока я иногда так невричаю, когда он про камунясов начинает.
— Что, во имя всего святого, вы тут мелете, мамаша? — загрохотал из прихожей Игнациус.
— Хспти, — сказала Санта. — Никак, Игнациус пришел.
— Шшш, — прошипела миссис Райлли в телефон.
— Ну, так послушай суда, миленькая. Как тока Клод женисся, он и думать забудет про этих камунясов. У него ж мозги щас ничем не заняты, все оттуда. Дай ему любви немножко, вот и все.
— Санта!
— Господи Боже мой, — поперхнулся от негодования Игнациус. — Вы снова разговариваете с этой проституткой Баттальей?
— Закрой рот, мальчик.
— Ты б лучше этому свому Игнациусу по голове настучала, — посоветовала Санта.
— Ох, если б мне только сил на это хватало, — ответила миссис Райлли.
— Ой, Ирэна, чуть не забыла тебе сказать. Анджело сёдни утром заходил, кофы выпить. Так я его едва признала. Видела б ты его в этом шерсином косюме. Чисто лошадь миссис Астор. Бедненький Анджело. Уж так старается, так старается. Теперь по разным барам ходить будет, грит, по первоклассам. Скорей бы уж он какого-нить субчика привлек.
— Нет, ну какой ужыс, — печально отозвалась миссис Райлли. — А что ж он делать будет, если его из сил вышвырнут? Ему ж троих детишек кормить надо.
— В «Райских Киоскерах» для людей с инициативой и хорошим вкусом открыты весьма перспективные возможности, — сказал Игнациус.
— Слушай-слушай этого самашетшево, — сказала Санта. — Ай, Ирэна. Позвони-ка ты лучше скорее в Благодарительную, голуба.
— Давай же ж ему еще один шанец дадим. Может, он куш какой сорвет.
— Я ващще не понимаю, зачем я трачу тут время, с тобой разговариваю, — хрипло вздохнула Санта. — Значть, сёдни около семи? Клод грил, тоже суда придет. Заежжай за нами, съездим на озеро прокатимся, крабов хороших поедим. Ф-фу-у! Как же ж вам, детки, повезло, что я с вами тут нянчусь. Вам обоим просто нянька нужна, особенно когда Клод тут отирается.
Санта фыркнула гуще обычного и повесила трубку.
— О чем можно столько болтать с этой старой сводней, во имя всего святого на земле? — спросил Игнациус.
— Заткнись!
— Благодарю вас. Я вижу, дела здесь обстоят как всегда жизнерадостно.
— Ты скока денег сёдни принес? Опять четвертной? — завопила миссис Райлли. Она подскочила, быстро сунула руку в один из карманов форменного халата и извлекла оттуда яркую фотографию. — Игнациус!
— Отдайте немедля! — загрохотал тот. — Как осмелились вы запятнать это великолепное изображение своими грязными руками винной торговки?
Миссис Райлли снова всмотрелась в фотографию и закрыла глаза. По щеке ее покалилась слезинка.
— Я так и знала, когда ты начал эти сосыски торговать, что с такими людями якшаться будешь.
— Что вы имеете в виду — «с такими людями»? — сердито спросил Игнациус, пряча фотографию в карман. — Это блестящая злоупотребленная женщина. Говорите о ней с уваженем и почтением.
— Я вообще не хочу разговаривать, — всхлипнула миссис Райлли, не распечатывая глаз. — Иди к себе в комнату и сиди там, пиши свои глупости. — Зазвонил телефон. — Это опять, должно быть, мистер Леви. Он сёдни уже два раза звонил.
— Мистер Леви? Что понадобилось этому монстру?
— Он не захотел мне говорить. Ступай, самашетший. Отвечай. Сними трубку.
— Что ж, я определенно не желаю с ним разговаривать, — громыхнул Игнациус. Он снял трубку и измененным голосом, в котором богато играли мейферские [
