Генерал хмыкнул. Достал из внутреннего кармана кителя пачку сигарет. Руки у него заметно дрожали.
– У Луны… Если б он торчал все восемь лет у Луны, его бы уже давно заметили. Он был дальше, Быков. Намного дальше.
– Тогда были проведены приблизительные расчеты, – сказал директор. – Большинство склонялось, что корабль выйдет за пределы орбиты Юпитера и либо будет им захвачен, либо вернется обратно во внутренние области системы. По модели выходило, что вернется он лет через пятьдесят. И пройдет в полумиллионе километров от Земли.
– А он вернулся раньше, – добавил генерал. – И видимо, не собирается проходить от нас так далеко. – Он толкнул Ивану еще одну папку. – Здесь предварительные данные по траектории. Вероятность входа в атмосферу девяносто девять процентов. Время – завтра примерно в час ночи по Москве. Твоя задача рассчитать как можно более точно координаты. И где нам искать его обломки. И радиус поисков.
Иван рассматривал столбики цифр, постаравшись загнать шок подальше в глубь сознания.
– При такой скорости и траектории от него, скорее всего, ничего не останется. Сгорит.
– Мы не можем рисковать. Если «Ураган» попадет в лапы Вашингтону, про разрядку можно будет надолго позабыть.
Иван подвинул к себе папку с техническим описанием. В голове у него крутились обрывки воспоминаний десятилетней давности, когда он был совсем еще зеленым лаборантом и думал, что занимается делом всей своей жизни. «Спираль» казалась ему верхом совершенства, главной перспективой земной космонавтики. Когда проект закрыли, для него перевернулось небо. Полгода он пил не просыхая.
Конструктивно «Ураган» был почти копией «Спирали». Только увеличенной практически в полтора раза и с другими операционными задачами. «Спираль» задумывалась как разведчик, в крайнем случае истребитель спутников. «Ураган» проходил по коду семь, с припиской «орбитальный бомбардировщик». Десять тонн полезного груза. Иван поежился, представив, что за груз в данном случае именовался полезным. Выход в стратосферу. Выход на орбиту. Маневровые двигатели. Спуск посредством планирования в атмосфере. Приземление на любой аэродром, в том числе четвертой категории с грунтовым покрытием. Экипаж два человека. Внешне орбитальный модуль «Урагана» отличался от своей незадачливой родственницы только хищно заостренным носом. У «Спирали» нос был похож на тупой, загнутый вверх лапоть.
Иван осекся.
– Постойте… А экипаж?
– Модуль был оснащен эвакуационной капсулой. Но ею почему-то не воспользовались, – глухо ответил генерал. – Видимо, это было связано с неполадками в двигателях.
Иван снова посмотрел на фотографию членов экипажа. Стараясь не думать, что чувствовали эти двое парней, когда корабль уходил все дальше от Земли. И как они выглядят сейчас, там.
Он долго рылся в старых бумагах, сверяя цифры. Генерал нервно курил одну сигаретину за другой. Директор бродил взад-вперед у занавешенного окна. Потом Иван наконец оторвался от груды папок и сказал, что пора считать. Они отправились в вычислительный центр, Иван впереди, начальство в середине и четверка рыцарей в костюмах, без плащей и кинжалов – в арьергарде. Откуда-то вынырнул смирновский зам, уже успевший сменить домашние брюки со шлепанцами на синий костюм тройку. Он шепнул что-то директору. Тот виновато развел руками и удалился. Ивану было не до того. Светало. Стрекотали и гудели комплексы, выдавая из прорезей распечатки с данными. Генерал сидел в кресле у окна и сверлил глазами. Его адъютант уже в третий раз бегал за сигаретами. Когда около девяти утра стало ясно, что примерные координаты не выходят за пределы Средней Азии, генерал заметно подобрел и распорядился привезти «герою этой ночи» полноценный обед из городского ресторана. Иван похлебал уху с семгой, изо всех сил пытаясь не заснуть.
К полудню к зданию подкатил очередной кортеж из пяти черных «Волг» и даже одного «Мерседеса». Прибыли отцы «Урагана», вызванные срочно из какого-то новосибирского ящика, куда их сослали после неудачи с детищем. Два седовласых профессора, шумный толстяк и пятеро из молодняка, почему-то в лабораторных халатах. Иван устало сдал толстяку все расчеты вместе с кипой генеральских папок. Присел на диван и тут же провалился в сон.
Ему снился белый космос с темными пятнами звезд и черный катафалк, нарезающий круги вокруг Юпитера. Красный глаз Большого Пятна следил за этими маневрами пристально и недобро. При этом глаз пел песенку на мотив какого-то детского мультфильма: «Я ураган и ты ураган. Оба мы с тобою ураганы». Из задней дверцы катафалка высовывался цилиндрический гроб, похожий на вторую ступень ракетного ускорителя.
Ближе к полуночи его разбудили. Он спустился в главный зал Центра Контроля, на ходу жуя бутерброд, перехваченный у директорской секретарши. В зале было светло и тихо. Десяток человек бродили от одного оператора к другому, разглядывая бумаги и переговариваясь шепотом. До часа икс оставалось не более часа. Иван поговорил с новосибирским толстяком, узнал, что все его предварительные расчеты оправдались с минимальной погрешностью. Вход в атмосферу над Чукоткой, разрушение большей части корпуса. Падение обломков в районе Мангышлака. Радиус сто километров. Это хорошо, подумал он про себя, это значит, я умный. Значит, меня повысят. Дадут лабораторию. Или еще что приятное.
Генерал уже распорядился выдвинуть поисковые группы в намеченный квадрат и теперь сидел как на иголках. Увидев Ивана, он приветственно поднял свою красную лапу. Это тоже хорошо, начальство заметило, начальство не оставит.
– Молодец, Вань, – тихо сказал ему подошедший Смирнов. Его сенбернарские глаза были красными от усталости. Ивану тут же вспомнился давешний сон и Большое Красное Пятно. – Скоро все закончится. И можешь ехать в свою деревню. Отпускаю. Заслужил.
– Спасибо, Пал Палыч. Я, с вашего позволения, как только, так сразу. А то опаздываю уже.
Директор потрепал его по плечу и отошел к операторам.
Чем ближе приближалось расчетное время, тем нервознее становилась обстановка. Начальство бегало по залу и требовало всего, что ему приходило в голову, подчиненные огрызались, насколько им хватало наглости. Иван тихо сидел на диванчике у входа, удобно скрестив ноги и улыбаясь. Он всегда улыбался, когда ему было плохо. Вычитал в какой-то психологической книге и с тех пор пользовался. Даже внушил себе, что это помогает.
Он думал о корабле. О том, что совсем скоро где-то далеко на востоке исчезнет, сгорит в атмосфере великая тайна советского космоса. Сгорит и не оставит после себя даже воспоминаний. Только несколько оплавленных кусков. Которые тут же засекретят, обернут в пластик и отправят в какой-нибудь подземный бункер, чтобы их там не увидели даже крысы. Он посмотрел на новосибирцев и попытался представить себе, каково это – дважды переживать гибель собственного детища. И в сотый раз порадовался, что ушел из конструкторов в наблюдатели. Гордости меньше, зато нервы в порядке.
– Время, – сказал один из операторов по громкой связи. – До точки десять… девять…
И останутся у нас одни древние «Союзы», шумные старты с ржавеющего Байконура, бессмысленные программы «отправим в космос очередного представителя дружественной страны».
– …шесть…
И гордость за покорение уйдет навсегда, превратившись в тупую рутину. А я буду сидеть в своем кабинетике, руководить лабораторией и наблюдать, как мусорят в околоземном пространстве наглые янки.
– …четыре…
Впрочем, у них тоже все пожрет бессмыслица. Оседлают свои шаттлы и не слезут, пока они под задницами не развалятся.
– …два…
Красивая машинка. Остроносая, стремительная. Такие рисуют в иллюстрациях к фантастике. «Звездолет опустился на планету». Жалко. Почему у меня такое чувство, что тебя предали?
– …один…
Аминь.
– …контакт. Цель с радаров исчезла.
Наступила ватная тишина. Все молчали.
