Схватил Ивана за шиворот и потащил к магазину.
Внутри было так светло, что Иван даже ослеп на мгновение.
– Привыкай, – сказал бугай. – Они электрический свет не переносят. На солнце им начихать, а лампы Ильича всякие, фонарики…
Когда белая пелена с радужными пятнами наконец растворилась, Иван огляделся. Магазин был большой, длинный и залитый ярким светом. Горели люминесцентные трубки на потолке. Горели светильники на стенах. А прямо напротив входа между двумя массивными колоннами стоял большой прожектор, за решетчатым стеклом которого тлели, угасая, нити накаливания. Рядом с прожектором сидела на стуле женщина с гладко зачесанными, собранными в пучок волосами и в больших круглых очках. Женщина была в строгом отутюженном костюме и походила то ли на заведующую библиотекой, то ли на директора школы.
– Вот как, – сказала она. – Первый человек за два дня.
Иван вырвался наконец из лап камуфлированного амбала.
– Вы его убили!
Дама важно поднялась со стула.
– Да что вы такое говорите, гражданин! Кто убил? Кого? Где?
Амбал хрюкнул.
– Там! – сказал Иван. – На улице. Вы что, выстрела не слышали? Что здесь происходит?!
К ним медленно подтягивались люди. Человек пять. Пузан в хорошем костюме с красным флажком депутата на лацкане. Продавщица необъятных размеров в синем фартуке. Какой-то изможденного вида ханурик в рабочей робе. Даже школьник, в летней цветастой рубашке и почему-то в пионерском галстуке.
– Что вы такое и что здесь делаете? – важно спросил толстый депутат. – И как сюда попали?
– Приехал. На машине. Иван, – оторопело ответил Иван. – Ой! – Он потер уколотое запястье.
Продавщица подняла к глазам шило с каплей крови на острие.
– Кровь, – сообщила она собравшимся. – Человек, значит.
– Да это сразу было ясно, что человек, – сказал амбал. – Слишком розовый. А вот как сюда попал, это вопрос.
– Сразу не сразу, а помнишь того стилягу в джинсах вчерашнего? Тоже был розовый и с нормальными глазами.
– По какой трассе ехали? – спросил депутат.
– Со стороны райцентра.
– На шипы напарывались?
– Да. Потому и…
– Из машины выходили, чтоб колесо поменять?
– Ну конечно!
– Тогда почему вы до сих пор живы?
Иван замолчал, не зная, что сказать. Горожане смотрели на него, явно ожидая ответа.
Дама в очках подошла ближе.
– Ну что ты к нему пристал, Бревнов. Видно же, что он ничего не соображает. – Она подала Ивану длинную тонкую ладонь. – Галина Андреевна. Завуч местной школы. Была.
– Слышь, Андревна, – подал пропитой голос ханурик, – если этот приехал, значица, мы могем выехать?
– Можешь попробовать. А мы посмотрим.
Иван пожал завучу руку.
– Иван Быков. Э-э… Турист. – Сфера деятельности и подписки о неразглашении постоянно накладывали на Ивана ограничения в подобных беседах.
Депутат сопливо хмыкнул.
– Турист! Знаем мы таких туристов. Американцы небось подослали.
Завуч поморщилась.
– Какие американцы, окстись, Бревнов.
– Подождите, – наконец собрался с мыслями Иван. – Я ничего не понимаю. Что вы вообще здесь делаете? Что с городом? Что происходит?
Горожане переглянулись.
– Если коротко… – начала было завуч. И тут с улицы послышался какой-то звук – словно скребли железом по стеклу. Завуч резво отпрыгнула в сторону, и в ее руках вдруг оказался обрез охотничьей двустволки. Камуфляжный амбал пробормотал что-то вроде «Ну, я же предупреждал» и передернул дробовик. Дети, депутат и ханурик шумно бросились в сторону прилавков. Продавщица медленно вытянула из-за спины старый «калашников» и сказала:
– Вообще, Андревна, лучше не рассказать, а показать. Так нагляднее.
– И то верно, – одобрила завуч, загоняя в обрез красные цилиндрики. – Очки!
Амбал достал из широкого нагрудного кармана большие зеркальные очки и отдал их Ивану:
– На, возьми мои пока.
Иван повертел их в руках. Солнцезащитные очки он носил только на курортах.
– Зачем?
– Затем, что без них околеешь, – ответила Андревна. – А теперь осторожненько подойди к витрине, вон туда, там дырочка есть. И посмотри.
Только сейчас Иван заметил, что все витрины в магазине плотно заклеены темной бумагой, а кое-где фольгой.
– И что я увижу? – спросил он.
Никто не ответил.
Иван покачал головой, нацепил очки на нос и шагнул к витрине.
Из ступора его вывел крик амбала:
– Эй, оторвите его кто-нибудь! Он же не знает, что долго смотреть нельзя!
Иван с трудом отвернулся от узкого отверстия между двумя листками пищевой фольги. Шагнул в сторону, прислонился затылком к холодной стене и медленно сполз на пол. Потом снял зеркальные очки и спросил хрипло:
– А что у них с глазами?
Амбал хохотнул:
– Вот чудила! Тебе только это показалось странным?
– Точно неизвестно, – ответила Андревна. – Какое-то новое оружие. Вроде излучателя. Если смотреть им в глаза без защитных очков, наступают неминуемые кранты. В очках тебе просто видения мерещатся, а без очков погибаешь. Зеркальная поверхность, видимо, нейтрализует значительную часть излучения.
Иван вспомнил сверкающие белые глаза на темно-серых лицах тех, кто неподвижно стоял сейчас там, на улице, и его передернуло. То, что ему
– Кто это вообще такие?
– Это горожане, Быков, – пожала плечами завуч. – Бывшие горожане. Скорее всего мертвые, но я не уверена. По крайней мере, они ходят и даже иногда бегают. Звучит бредово, но уж как есть.
– Слышь, Андревна, – сказал ханурик, подняв голову из-за прилавка. – Давай ему фокус с пулей покажем. А то ведь не поверит.
Завуч покачала головой.
– Опасно. В конце концов, без разницы, поверит он или нет. Что вы намерены делать, Быков?
– Колесо. Возьму колесо. – В голове до сих пор крутилась дикая картина безмолвно стоящей вдоль магазина серой шеренги, грохот пальбы и лохмотья грязной взвеси, в которую превращались странные существа при попадании. От автоматных очередей их разваливало на темные куски, от крупного калибра отбрасывало назад и размалывало в мелкую пыль. – Возьму колесо, и все.
– Из города ходу нет. Не знаю, как и почему они вас пропустили, но обратно наверняка не выпустят. Долго они тут, конечно, стоять не будут, разбредутся скоро. Но на улицах достаточно ловушек, чтобы
