садиться.
Мы с мамой послушно сели.
— Так что произошло? — снова пискнула я.
— Зовите меня просто Михаил Михайлович, — разрешил он, снова игнорируя мой вопрос.
Краем глаза я увидела, что мама хочет что-то сказать, но не решается.
— Михаил Михайлович, меня что, ограбили?
— Ну что ты, Мариночка! — вдруг всполошилась мама.
Милиционер перебил ее, неожиданно расхохотавшись. Мы молча ждали, пока он отсмеется.
— Ой, не могу! Ой, уморила! Все, оформлять будем! — заикаясь от смеха, сказал он.
— Протокол? — уточнила я.
Зяблицын снова захохотал, да так громко, что стекла в рамах стали ходить ходуном.
— Что это с ним? — шепотом спросила я у мамы.
Она пожала плечами и опять что-то вознамерилась сообщить, но Михаил Михайлович вдруг резко поднялся, протянул большую, красную ладонь в моем направлении и сказал:
— Вы мне подходите, Марина!
Я испуганно ойкнула и повернулась к маме:
— Он меня вербует, что ли?
— Ну что ты, Мариночка! Это…
— Оформим все по-быстрому, — рубанув рукой воздух, громыхнул милиционер, — а то надоело, честное слово!
— Это… — снова начала мама.
— Как вы мне все нравитесь! — вдруг сообщил Зяблицын и полез к ней обниматься.
Я сидела окаменев, с четким ощущением, что в этом мире что-то не так. Квартиру вскрыли, но все вроде на месте, милиция явилась, но ведет себя странно.
— Ой, Мишенька, вы меня сейчас задушите! — пролепетала моя матушка, вырываясь на свободу. — Марина, это же Мишенька!
— Я помню, — медленно произнесла я.
— Правда? Мишенька, я ведь о вас так много рассказывала своей дочери. Правда, Мариночка? И Мишенька о тебе много знает. — Мама многозначительно улыбнулась. А я наконец-то стала улавливать смысл происходящего.
— Так это Мишенька? — язвительно уточнила я.
— Точно! — обрадовался Зяблицын и потянулся на этот раз обнять меня.
Едва не сломав стул, я вскочила на ноги и забилась в угол, откуда спросила зло:
— И чего вы мне нервы треплете?
— Да кто же, доченька? — удивилась мама. — Ты что, испугалась, что квартира открыта? Так это Мишенька. Мы тебя ждали, ждали, а потом он решил сам открыть. Замок не пострадал, да, Мишенька?
— Что мне, впервой, что ли? — пожал мощными плечами взломщик, он же милиционер.
— А что вы оформлять собирались? — строго спросила я.
— Как это — что? Наш брак, разумеется, — в тон мне ответил Михаил.
Ясно. Вот теперь все предельно ясно. Моя матушка просто в очередной раз собралась выдать меня замуж. Сознаюсь, о Мишеньке она мне действительно что-то и когда-то рассказывала, но ее рассказам о претендентах на мою руку я давно перестала придавать значение. А, видно, зря, к встрече с милиционером неплохо было бы подготовиться. Например, сбежать на Филиппинские острова или спрятаться у подруги на даче.
Голова у меня просто раскалывалась от впечатлений. А Михаил Михайлович тем временем говорил и говорил, ему, видимо, нравился сам процесс, потому как смысла в его речи я так и не уловила.
— Понимаете, господин Зяблицын, — вежливо перебила я, — моя мама, наверное, говорила вам, что я никогда не была замужем?
— Да, говорила, — радостно заулыбался тот.
— А вы не задумывались почему? — каверзно ухмыляясь, спросила я.
Мама нервно заерзала на стуле.
— Мариночка, да вам, наверное, мужик хороший не попадался.
Моя родительница энергично закивала, полностью поддерживая своего протеже.
— Да нет, — грустно произнесла я, — просто я замуж не хочу.
— Как это? — растерялся Михаил Михайлович.
— А вот так! Не хочу! За вас замуж я не хочу! Так что ничего оформлять мы не будем. Все свободны!
— Мариночка! — возмутилась мама.
— Интересное кино, — протянул работник правоохранительных органов, расстегивая верхнюю пуговицу на кителе, — и что теперь?
— Спокойной ночи, — пожелала я.
— Михаил Михайлович, — засуетилась вокруг него мама, — вы не обращайте внимания, Марина с работы уставшая приходит, дерганая вся, тяжело ей. Давайте вы как-нибудь в другой раз…
— Другого раза не надо, — вставила я.
— Ты, может, за дверь обиделась? — доверительно улыбнулся опер. — Так я ведь не поломал ничего, все в порядке. Извиняюсь, если что не так.
— Спокойной ночи, — настаивала я, чувствуя, как головная боль все нарастает и в висок как будто врезается бензопила.
Они наконец вышли в коридор и долго там о чем-то шушукались. Я надеялась, что мама уйдет вместе с милиционером, но она вернулась.
— А им сейчас зарплату как раз повысили, — издалека начала она, — а Мишенька в следующем месяце должен майора получить.
— Мам, я ведь тебя просила!
— Так и прокукуешь одна, — пророческим голосом заявила она.
— Я не одна! Мне твои женихи надоели!
— Они не мои, а твои!
— Ты их приводишь, я уже в собственном доме не могу жить спокойно! То серенады под балконом поют, то котят приносят, теперь вот дверь взломали! От следующего чего ждать?
— Да Миша сам! — возмутилась мама. — Чего, говорит, мы на площадке будем париться? Ты ведь мне ключи не даешь…
— И не дам, — сурово оборвала я, — а то в один прекрасный день обнаружу здесь уже готовый свадебный стол. Все, мам, я спать хочу. Вызвать тебе такси?
Когда мама ушла, мне стало стыдно. Она ведь действительно старается для меня, переживает, что так никогда и не понянчит внуков. То бишь моих детей. Но я хочу детей только от Егора! А он даже не позвонил за весь вечер, не извинился за свое хамское поведение, да просто-напросто игнорировал меня.
Я собиралась заплакать, но тут зазвонил телефон. Просветлев лицом, я схватила трубку.
— Позови Сеню, — проникновенно попросил женский голос.
— Вы ошиблись номером, — разочарованно протянула я и отключилась.
Телефон затрезвонил снова.
— Позови, пожалуйста, Сеню, — понастойчивей прозвучал голос.
— Да нет здесь никакого Сени! Вы не туда попали.
— Сволочь, — обиделась неведомо на что женщина.
— Это еще почему? — обиделась и я.
— Сеня у тебя, я знаю.
— Вы по какому номеру звоните?
— По твоему, — логично ответила незнакомка, — я у него в записной книжке нашла. Он думал, что я дура, а я умная, я его насквозь вижу.
«Еще одна Аллочка», — подумала я, вежливо попрощалась и повесила трубку.
Телефон зазвонил опять. Сатанея, я закурила сигарету и, не обращая внимания на звонки, принялась
