выключен — я не хотела случайно нарваться на голос, который был мне дороже всего на свете и причинял боль. Фотография Егора оставалась на прежнем месте — на столике рядом с кроватью, наискосок от снимка Грушевского, который мне принесла Лика. Все остальное в моей квартире изменилось, тут больше не было ни меня, ни его, ни нашей любви — это была пустая жилплощадь, пусть с мебелью и безделушками, кастрюлями на кухне и туалетной бумагой в шкафчике.
Вечером, когда мы с Ликой сидели на кухне и совершенно по-семейному резались в дурака, позвонила мама.
— Как там насчет выходных? У меня такой вариант нарисовывается! И не говори мне, пожалуйста, что ты до сих пор морочишь голову мальчику по имени Олег! — залпом произнесла родительница. Я усмехнулась:
— Не морочу, ты права! Но насчет выходных не получится…
— Егор вернулся? Вы помирились? — Радость в ее голосе звучала искренне.
— Нет, я уезжаю на каникулы. Решила отдохнуть. Так что не беспокойся, если мобильный не будет отвечать — там, куда я еду, нет связи.
— Это куда же ты едешь?
— На море. Путевку достала по знакомству.
— Что-то ты темнишь, детка. Что еще случилось? Мне стоило немалых трудов убедить маму, что все в порядке. Ведь на самом деле все было совсем не в порядке, и она это чувствовала. Когда я повесила трубку, Лика смотрела на меня, осуждающе покачивая головой.
— Ну что? — Я всплеснула руками. — По-твоему, я должна была сказать, что сбегаю из дома? Что Егор меня обманывает на каждом шагу, а я не могу ни выслушать его, ни выгнать, ни смириться? Что ты так на меня смотришь?
— Ничего, успокойся. Ты бы позвонила своей подруге, ее, кажется, Ольгой зовут? Она ведь тоже беспокоиться будет…
Интересно, мне даже в голову это не приходило. Иногда я бываю ужасной эгоисткой, и сейчас мне стало безумно стыдно от этой мысли. Наверное, поэтому я не послушалась Лику.
— Лельке мама все расскажет, не волнуйся.
— Значит, ты решила никому не говорить правду? Ты понимаешь, что ведешь себя как Егор? Ты его осуждаешь, а сама поступаешь так же!
— Я его не осуждаю! — закричала я, стараясь заглушить истину, прозвучавшую в Ликиных словах. — Мне просто больно!
— А то, что ты сама причиняешь боль своим близким, это как?
— Ничего подобного! И вообще, отстань! Давай дальше играть, у нас это получалось лучше, чем обсуждение моей личной жизни.
Я, успокаиваясь, села за стол, вздохнула.
— Везет мне на советчиков! Любой в моей жизни разбирается лучше, чем я сама.
Лика покраснела.
— Я не хотела тебя обижать, просто со стороны всегда виднее. Мне кажется, ты совершаешь глупость, а по большому счету, просто-напросто мстишь.
— Ну и пусть, — упрямо произнесла я, — мне сейчас ничего другого не остается. Я не могу видеть его, понимаешь? Не могу!
На протяжении оставшегося вечера Лике пришлось меня успокаивать. Я то впадала в отчаяние, то веселилась, то вдруг кидалась разбирать вещи, то хватала сестру за руку с намерением прямо сейчас отправиться на будущую квартиру Лики. Больше всего меня пугал телефон, каждую минуту я ожидала звонка от Егора и не знала точно, хочу я этого или нет.
Ночью, когда я думала, что Лика уже спит, она вдруг заворочалась, включила лампу и, моргая, долго смотрела на меня.
— Я так и знала, что ты не заснешь, — трагически сказала она. — Марин, скажи, тебе такая жизнь нравится? — И добавила по-детски: — Только честно…
— В смысле? — Я сделала вид, что не поняла, выигрывая время на раздумья.
— Понимаешь, когда мы познакомились, ты мне очень понравилась. Я вот смотрела на тебя и думала, как же это, наверное, здорово, помогать людям находить крышу над головой, как интересно каждый день знакомиться с кем-то, кто в тебе нуждается. Еще я представляла, как ты заходишь в чужие дома, где у каждого свои проблемы, свои радости. Я что-то не то говорю?
Я помотала головой — все то.
— А потом вдруг я узнала, что ты моя сестра. Я ужасно гордилась тобой.
— Гордилась? — переспросила я. — А сейчас не гордишься?
— Марин, дело не в этом. Я просто испугалась, даже не испугалась, а была в шоке. Сначала ты собиралась продавать квартиру Журавлева.
— А что в этом такого? Девочка, это бизнес! Я и понятия не имела, что ты такая трепетная! По-твоему, мне не надо было заниматься его жилплощадью только для того, чтобы наказать его? Чтобы отомстить, так?
— Да нет же! Я не говорю о мщении, и об интересах Журавлева я не так уж пекусь.
Лика села в постели.
— Так вот, — она вздохнула и заговорила медленнее, — я говорила о тебе, понимаешь? Ты меня поразила. Я никогда не думала, что работа, бизнес для человека может стоять на первом месте. Ну еще у мужиков, ладно, того же Журавлева мне понять проще…
— Прямо дискриминация какая-то, — буркнула я недовольно, — по половому признаку.
— А эта Эльмира? — не слыша меня, продолжала Лика. — То, что ты рассказала мне, просто смешно… Зачем ты вообще понесла ей деньги, ты ведь знала, что они чужие. Неужели нельзя было просто дождаться другого покупателя?!
— Что происходит, а? Яйца курицу учат? — возмутилась я и потянулась к сигаретам.
Лика осуждающе смотрела на меня, покачивая головой:
— Мне казалось, ты бросила.
— Ребенка рожу — и брошу, — отрезала я.
— Так ты никогда не родишь! Для тебя твои привычки и комплексы дороже окружающих!
Я все чиркала зажигалкой, которая упрямо не хотела давать мне огня. Я была уверена, что на данный момент это моя единственная проблема, и на Лику я не смотрела. Потому что моя сестра была во многом права, а смотреть в глаза человеку, который указывает тебе на твои ошибки, безумно тяжело.
— Марин, а может, тебе просто бросить работу?
— Зачем это? — Я пожала плечами. — Мне моя работа нравится.
— Мне кажется, ты заигралась. Ты слишком далеко зашла!
— Ну все! Хватит! Довольно! Я буду заниматься тем, что мне нравится, и буду делать то, что хочу! Ты мне не указ, поняла? Не хочешь помогать, так и скажи!
— Зачем ты переворачиваешь все с ног на голову? Это ты мне помогла, а не я тебе. Хочешь, поехали прямо завтра туда? Начнем ремонт.
— Завтра? Завтра приезжает Егор.
Лика обняла меня, и я уткнулась носом в ее худое веснушчатое плечо. Никто бы не решился сказать мне то, что сказала эта девчонка, и мне было непонятно, злюсь я на нее или благодарна ей. Я смутно чувствовала, как между нами рушится последняя стена недоверия, и в эту минуту мне вдруг ужасно захотелось увидеть отца. Я повернула голову, наткнулась взглядом на его фотографию и подмигнула неподвижному изображению. Краем глаза я зацепила фото Егора, и мне было очень трудно отвернуться. Я просто погасила свет и сказала Лике «спокойной ночи».
— Вставай, соня, — сестра безжалостно трепала меня за плечо, — магазины скоро на обед закроют, а ты все дрыхнешь!
— Отстань! Чего я в магазинах не видела?
— Краску для пола, обои, кисти, клей, — весело перечисляла Лика. — Надо же ремонтировать мою квартиру.
Я выскочила из теплой постели, даже не раскрывая глаз.
