которые переполняли страницы газет. Такого рода заявления были политическим актом: в них выражалось желание увековечить ту систему власти, которую олицетворял Ленин. «Не умер и не умрет никогда!», — гласил один из лозунгов[465].
«Он жив. Он жив. Не умер. Не умрет» — этими словами начиналось стихотворение, опубликованное вскоре после смерти Ленина[466]. В другой элегической поэме утверждалось, что никакая смерть не властна над Ильичом[467]. В некоторых более пространных откликах на смерть Ленина объясняется, каким образом Ленин продолжает жить: «Ленин умер, но ленинизм, вкоренившийся во мне, во всем рабочем классе, жив! Жив, товарищи! Для нас Ленин не умер»[468].
Неоднократно подчеркивалось бессмертие дела Ленина. В заголовке первого номера «Известий», вышедшего после смерти Ленина, читаем:
«То, что было смертного в Ленине, умерло, но дело и заветы его пребудут вечно»[469].
В ряде лозунгов и официальных заявлений проводилась мысль, что Ленин вечен и вездесущ — воистину надматериальное существо. Один из панегириков описывает Ленина как жизненную силу, которую невозможно уничтожить:
«Ленин и смерть — это понятия взаимно друг друга исключающие… Ленин — как природа и окружающий нас мир — живет вне наших субъективных представлений» [470].
В последней фразе слиты воедино марксизм и мистицизм: Ленин является вездесущим духом и в качестве бессмертной жизненной силы представляет собой часть объективного мира. Тема несовместимости Ленина со смертью подчеркивается и в стихотворении Владимира Маяковского «Комсомольская»:
В некоторых славословиях говорится об особой связи между Лениным и народом:
«… Ленин не умер. Ленин живет. Ленин перестал быть личностью — Ленин стал миллионами. Ленин давно уже сама революция… великая мудрость пролетарской тактики, великая сила пролетариата, воля и уверенность в победе. Ленин не умер. Ленин живет. Нет в мире уголка, где есть трудящиеся, угнетенные, эксплуатируемые, где нет Ленина»[472].
Утверждение, что Ленина заменил коллектив, повторялось в 1924 г. повсеместно. Емельян Ярославский, автор широко известной биографии Ленина, особо подчеркивает эту мысль:
«Да, Ленин умер… Но если мы все будем делать беззаветно дело Ленина, мы сможем своей коллективной силой, коллективной работой, коллективной волей его заменить»[473].
Концепция бессмертия Ленина через претворение его в коллектив перекликается с идеями большевистских богостроителей двадцатилетней давности, которые обожествляли человечество как коллективное существо. Здесь можно вспомнить и христианский догмат, согласно которому после вознесения Христа к его духу получили возможность приобщиться собрания верующих.
Параллель Ленина с Христом явственно прослеживается в ряде приуроченных к его смерти хвалебных сочинений. Любопытно, что эта связь наиболее заметна в статьях, вышедших из-под пера журналистов еврейского происхождения; возможно, она указывает на слабую культурную связь авторов с русским народом, а также говорит об их сознательных попытках соорудить формулировки, которые произвели бы впечатление на православных читателей. Наиболее яркий пример такого подхода к теме дает журналист Лев Сосновский, еврей по происхождению. В день похорон Ленина он опубликовал панегирическую статью, в которой вновь преподносит двойственный образ вождя: Ильича — человека и бессмертного Ленина; эта идея была сформулирована автором после покушения на Ленина в 1918 г. В этой удивительной личности, писал он, соединились двое: Ленин, живущий вечно, и Ильич, простой человек. Характерными чертами Ильича были простота, доступность, глубокомыслие, мудрость и справедливость. Он был «человек редкой моральной чистоты, скромности и выдержки в личной жизни (по-старому сказали бы: святой жизни человек)». Ленин являлся вездесущим бессмертным духом. «Ленин жив, ибо Ленин стучит в сердца и будет стучать, пока не будут загнаны в преисподнюю демоны капитализма и эксплуатации». «Но, — продолжает Сосновский, — если Ленин не умер и не умрет, почему же такая скорбь, такое горе?». Почему сотни тысяч рабочих, несмотря на холодную погоду, выстроились в очередь, чтобы пройти мимо гроба, выставленного в Колонном зале? «Это прощаются с Ильичем. Да, к великому несчастью от нас ушел Ильич. Живой человек, такой знакомый, такой близкий, дорогой и любимый»[474]. Дуализм образа Ленина — подражание Христу, а также средневековому русскому царю (идеализированным представлениям о нем), который был в частной жизни скромен, однако в качестве верховного правителя считался бессмертным и внушал благоговейный ужас. Что бы ни думал по этому поводу сам Сосновский, он, без сомнения, ожидал, что изобретенная им формула «Ильич-Ленин» отзовется в политическом и религиозном сознании читателей — а его публикации в течение многих лет были обращены к крестьянской аудитории[475].
Подобным же образом представила Ленина в день похорон передовая статья «Правды»: смертным и бессмертным одновременно. Ее автор, Петр Стучка, председатель Верховного Суда РСФСР добавляет, что бессмертие Ленина — дело его собственных рук, что накануне болезни он создал в качестве замены себе свой бессмертный образ, чтобы подготовить народ к жизни в его отсутствие. После выстрела в 1918 г. Ильич не мог не выжить, потому что в случае его смерти Советская Россия не вынесла бы этой потери. Ленин знал, однако, что скоро он умрет и партия осиротеет. «Но Ильич и это предусмотрел, он не только обошел Антанту, он перехитрил саму природу. Он и туг дал нам передышку — на деле освоиться с мыслью, как жить без него. А когда
