Ступендьев. Я здесь графа застал и своими собственными ушами слышал, как он приставал: вы, мол, сударыня, не знаете моих чувствий; я, мол, их вам открою, мои чувствия… А ты зовешь меня гулять…
Миша (тоскливо). Кажется, дождик накрапывает… Алексей Иваныч! Алексей Иваныч!
Ступендьев. Ведь вишь, пристал! (Помолчав.) А ведь в самом деле накрапывает!
Миша. Они сюда идут, они сюда идут… (Опять берет его под руку.)
Ступендьев (упираясь). Да нет же, говорят! (Помолчав.) Ну, а впрочем, чёрт возьми, пойдем!
Миша. Позвольте, я шляпу, шляпу…
Ступендьев. Где тут шляпу? брось! (Оба убегают в переднюю.)
Явление двадцать третье Дарья Ивановна и граф входят из сада.
Граф. Charmant, charmant![170]
Дарья Ивановна. Вы находите?
Граф. Ваш сад чрезвычайно мил, как и всё здесь. (Помолчав.) Дарья Ивановна, я признаюсь… я всего этого не ожидал; я в очарованье, я в очарованье…
Дарья Ивановна. Чего вы не ожидали, граф?
Граф. Вы меня понимаете. Но когда вы мне покажете это письмо?
Дарья Ивановна. Зачем оно вам?..
Граф. Как зачем?.. Я бы желал знать, так же ли я чувствовал в то время, в то прекрасное время, когда мы были так молоды оба…
Дарья Ивановна. Граф, нам, я думаю, лучше не касаться до того времени.
Граф. Да почему же? Разве вы, Дарья Ивановна, разве вы не видите, какое вы произвели на меня впечатление?..
Дарья Ивановна (с смущением). Граф…
Граф. Нет, выслушайте меня… Я вам правду скажу… Когда я пришел сюда, когда я вас увидел, я, признаюсь, подумал — извините меня, пожалуйста, — я подумал, что вы желали только возобновить знакомство со мной…
Дарья Ивановна (поднимая глаза). И вы не ошиблись…
Граф. И потому я… я…
Дарья Ивановна (с улыбкой). Далее, граф, далее.
Граф. Потом я вдруг убедился, что имею дело с женщиной чрезвычайно пленительной, а теперь откровенно должен вам сознаться — теперь вы мне совершенно вскружили голову.
Дарья Ивановна. Вы смеетесь надо мной, граф…
Граф. Я смеюсь над вами?
Дарья Ивановна. Да, вы! Сядемте, граф. Позвольте мне вам сказать два слова. (Садится).
Граф. (садясь). Вы мне всё не верите!..
Дарья Ивановна. А вы хотите, чтоб я вам верила? Полноте… как будто бы я не знаю, какого рода впечатление произвожу на вас. Сегодня я вам, бог знает почему, нравлюсь; завтра вы меня позабудете. (Он хочет говорить, но она его останавливает.) Поставьте себя в мое положение… Вы еще молоды, блестящи, живете в большом свете; у нас вы случайный гость…
Граф. Но…
Дарья Ивановна (останавливая его). Мимоходом вы заметили меня. Вы знаете, что наши дороги в жизни так различны… что же вам стоит уверить меня в вашей… в вашей дружбе?.. Но я, граф, я, которой суждено провести весь свой век в уединении, — я должна дорожить своим покоем, я должна строго наблюдать за своим сердцем, если не хочу со временем…
Граф. (перебивая ее). Сердцем, сердцем; vous pites[171] сердцем! Да разве у меня тоже нет сердца, наконец? И почему вы знаете, что оно… это сердце, не… не заговорило, наконец? Вы говорите: уединенье! Но почему же уединенье?
Дарья Ивановна. Я дурно выразилась, граф; я не одна — я не имею права говорить об уединении.
Граф. Понимаю, понимаю — ваш муж… но разве… разве… Ведь это только между нами… одна эдак… de la sympathie[172]. (Небольшое молчание.) Мне только, признаюсь, одно больно: мне больно, что вы не отдаете мне справедливости, что вы видите во мне какого-то, я не знаю… какого-то фальшивого человека… что вы не верите мне, наконец…
Дарья Ивановна (помолчав и посмотрев на него сбоку). Так верить мне вам, граф?
Граф. Oh, vous êtes charmante![173] (Берет ее руку. Дарья Ивановна сперва как будто хочет принять ее, потом оставляет. Граф с жаром ее целует.) Да, верьте мне, Дарья Ивановна, верьте… я вас не обманываю. Я сдержу все свои обещанья. Вы будете жить в Петербурге… Вы… вы… увидите. И не в уединении… я за это вам ручаюсь. Вы говорите, я вас забуду? Как бы вы меня не забыли!
Дарья Ивановна. Валерьян Николаич!
Граф. А, вы сами теперь видите, как неприятно, как оскорбительно сомнение! Ведь я бы мог тоже подумать, что вы притворяетесь, que ce n’est pas pour mes beaux yeux…[174]
Дарья Ивановна. Валерьян Николаич!
Граф. (более и более одушевляясь и вставая). Впрочем, что мне за дело, какого бы вы ни были мнения обо мне!.. Я… я должен вам сказать, что я вам душевно предан, что я, наконец, влюблен в вас, страстно, страстно влюблен, и готов на коленях поклясться вам.
Дарья Ивановна. На коленях, граф? (Встает).
Граф. Да, на коленях, если б это не было принято — так, чем-то театральным.
Дарья Ивановна. Отчего же?.. Нет, это, признаюсь, это, должно быть, очень приятно — для женщины. (Быстро оборачиваясь к Любину.) Станьте на колена, граф, коли вы точно не смеетесь надо мной.
Граф. С удовольствием, Дарья Ивановна, если это только может вас заставить поверить, наконец… (Не без труда становится на колена.)
Дарья Ивановна (дает ему стать на колена и быстро приближается к нему). Помилуйте, граф, что вы! я шутила, встаньте.
Граф. (пробует встать и не может). Всё равно, оставьте. Je vous aîme, Dorothée… Et vous?[175]
Дарья Ивановна. Встаньте, прошу вас… (Из передней показывается Ступендьев, напрасно удерживаемый Мишей.) Встаньте… (Она делает мужу знаки и сама с трудом удерживает смех.) Встаньте… (Граф с изумлением глядит на нее и замечает ее знаки.) Да встаньте же, говорят…
Граф. (не вставая). Кому вы делаете знаки?
Дарья Ивановна. Граф, ради бога, встаньте!
Граф. Дайте мне руку.
