Дневник княгини Варвары Туркестановой, фрейлины Ее Императорского Величества Марии Фёдоровны, за 181

Малаховскому, с которым вы наверняка встречались в Петербурге. Сегодня утром уезжая из Ковно, когда я оказалась на мосту через Неман, я приказала показать мне место, с которого Бонапарт повел в атаку свои войска. Я непременно хотела запечатлеть его в памяти. Помните, какой ужас мы испытали при этом известии? А в какие размышления можно погрузиться, находясь на знаменитом мосту! Да и как не поразмыслить о реверансах, комплиментах, политесе, которые делают нам господа поляки! Altri tempi.[7]

Щукна, 7 сентября.

Сегодня я могу вам сказать, что госпожа Паз красивая, поскольку она приходила ко мне (я представилась ей вчера). Она сказала мне, что в Варшаве мы не увидимся, так как она еще живет в деревне. Я поняла, что просто ее супруг не может появляться при дворе. Вот что я узнала. Генерал, которого я представляла себя необузданным даже внешне, наоборот оказался очень мягким. В течение десяти минут, которые они провели у меня в комнате, мы вели бессвязный разговор. Президент и почтмейстер вчера вели себя просто очаровательно. Эти господа сделали невозможное, вызволяя нас из беды, в которую мы попали, пытаясь взобраться на горы. Несмотря на сильный дождь они вышли из колясок, отдавали распоряжения ямщикам, раздавали факелы. Наконец, они всё время занимались нами. Я поспешила выразить им признательность императрицы, которая поручила мне это сделать, если я увижу их раньше, чем она. Она также превосходно обращалась с ними. Господин Нарышкин уверяет меня, что эти господа не могут придти в себя от приветливости императрицы. Впрочем, вы можете себе это без труда представить. Вы догадываетесь, как она заботится о пленницах. Мы тоже получили урок. Дождь, к счастью, прекратился, и погода прояснилась. Сегодня мы смогли ехать очень быстро. До того, как мы приехали на последнюю станцию, то есть на Щукну, откуда я вам пишу, нам повстречался казачий разъезд, а затем появился сам великий князь. Он пребывает в чудесном настроении и не перестает благодарить императрицу за то, что она изволила ехать через Варшаву. Он рассказал нам обо всём, что нас там ожидало. Вы будете узнавать об этом изо дня в день, поскольку я собираюсь продолжать вам писать ежедневно. Я с горечью предвижу, что потрачу много средств, любезно предоставленных вами мне, однако утешаю себя тем, что получу векселя под залог столового серебра. Мне очень хочется увидеть в Варшаве генеральшу княгиню Чарторыйскую, фрейлину княгиню Радзивилл, и княгиню Марию Вюртенбергскую. Сейчас они там находятся все трое. Великий князь расхвалил наместника, которому было решено оказать особенный прием. Мы, то есть я и госпожа Самойлова, лично нанесем визит княгине Зайончек и ограничимся тем, что остальным дамам пошлем наши визитные карточки. А пока прощайте. Хотя еще нет десяти часов, я немедленно ложусь спать.

Остроленка, 7 сентября.

Сегодня сохранилась хорошая погода, и мы ехали очень быстро. Мы остановились на ночь, когда еще не было и пяти часов. Императрица вечером будет писать письма, поэтому она отпустила нас, чем я и воспользовалась, чтобы отослать вам 20 страниц моего дневника. Великий князь по-прежнему очень любезен и внимателен. Мне показалось, что он прекрасно ладит с поляками. Все утверждают, что он сумел обуздать свою запальчивость. Он мне доверительно поведал, что его долго еще не увидят в Петербурге, поскольку он не пользуется там расположением. Завтра вечером мы приезжаем в Варшаву. На следующий день у нас состоится большая церемония представления, торжественный обед и, возможно, бал у наместника. Подумать только, едва успев приехать, мне придется заняться своим гардеробом. Как печально думать о том, что тебе не нравится. Прощайте до завтрашнего вечера.

Варшава, 8 сентября.

Вчера вечером, отослав вам свой дневник, я только и думала о том, как бы побыстрее лечь спать, ведь мы договорились выехать сегодня в пять часов. Действительно, часы не успели пробить четыре, как нам сообщили, что императрица уже проснулась. Вскоре всё общество было в сборе. Я садилась в карету одной из последних, немного опасаясь, что заставила ждать, однако пришла в немалое удивление, увидев, что Ее Величество оживленно беседует с президентом Зелинским. Они перебирали всех представителей царства флоры. У президента в парках росла белая георгина с пурпурными прожилками. А по тому, как он ее восторженно описывал, сразу можно было понять, что он и любитель, и знаток одновременно. Императрица восторженно слушала его. После Dalia наступила очередь Dattura. Президент проявлял удручающие познания. Нарышкин стал проявлять нетерпение; Вилламов зевал; малышка Самойлова, которая толком не выспалась, едва держалась на ногах; люди постоянно повторяли всё готово[8], но разговор по-прежнему продолжался. Наконец я толкнула локтем Mutterchen, и она подала сигнал. Мы распрощались с Зелинским. Императрица пришла в такой восторг от его глубоких познаний в ботанике, что помимо прекрасного кольца, которое она уже подарила ему, предложила стать крестной матерью ребенка, которого его супруга должна была вскоре, по словам президента, родить. Мы обедали в Пултуске, небольшом городке, живописно расположенном а берегу Нарева. Там мы посетили монастырь бенедектинцев и их колледж. При нашем приезде учащиеся окружили карету, крича Виват и бросая пригоршни цветов в лицо каждой из нас. Мы остановились в резиденции епископа, где для нас был заказан обед. В полдень мы вновь пустились в путь. Дорога была великолепной. Мы мчались словно ветер. В пять часов мы уже приехали в Заблуню, деревню, которая принадлежала Юзефу Понятовскому и которую недавно унаследовала госпожа Тышкевич. Замок очень красив, но парки пришли в полнейшее запустение. В Заблуне императрицу ждал огромный сюрприз: она встретилась там со своим братом Евгением, который специально приехал в Варшаву, чтобы увидеться с ней. Они не виделись 36 лет. Можете сами себе представить, что в ту минуту они испытывали. Этот брат не похож на герцога Александра. Он старше и весьма странно одет. Императрица сочла, что он ей напоминает в точности покойного отца. Полагаю, что мы посетим его, когда будем проезжать Бреслау. По меньшей мере он просил ее остановиться на ночлег не в Вюртенберге, а отдать предпочтение его дому. Я забыла вам сказать, что перед тем как въехать в Пултуск я приказала показать поле сражения, откуда маршал Каменский внезапно покинул армию и бежал как сумасшедший, никому не сказав ни слова. Многочисленные холмики, до сих пор различимые на некотором расстоянии друг от друга, указывают на места захоронения погибших. Въезд в Варшаву через пригород Прага не представляет собой ничего примечательного. Раньше здесь всё было застроено, а теперь это голая равнина, поскольку Бонапарт приказал сжечь всё в этой стороне. И лишь ближе к Варшаве появляются дома. Великий князь Константин является депутатом от этой общины. Вы въехали в город в разгар дня. До дворца нас сопровождала толпа. Его Величество ехал верхом около кареты без всякой свиты. Внизу лестницы стояли наместник, несколько должностных лиц, княгиня Радзивилл с двумя дежурными фрейлинами — княгиней Гедройц и графиней Радалинской. Мы поднялись. Мы пообщались в узком кругу минут пятнадцать, а затем каждый пошел к себе. Великий князь проводил нас в наши апартаменты. Мои апартаменты просто очаровательны. Это те, которые занимал великий князь Михаил. Меня превосходно устроили и я надеюсь хорошо отдохнуть этой ночью в хорошей постели, наконец-то. У князя Зайончека великолепная выправка, седые волосы, весьма почтенный вид. Он с трудом передвигается на костылях и его всегда поддерживают адъютанты. Среди высокопоставленных особ я с радостью заметила господина Новосильцева.

9 сентября, полночь.

День сегодня выдался довольно утомительным, уверяю вас. В половине двенадцатого состоялась церемония представления для военных; они заполнили собой три зала; затем — для духовенства; потом наступила очередь сената и всех гражданских лиц, а под конец вошли дамы. Знаете ли, госпожа графиня, эти польки, о которых нам рассказывают с таким воодушевлением, эта красота, эти столь элегантные манеры… Да этого почти ничего нет! Из 50 дам, собравшихся сегодня, красивыми были только княгиня Максимильян Яблоновская, госпожа Тулинская и одна из барышень Грудзинских, сестра госпожи Гутаковской, с которой мы встречались в Петербурге. Что касается их туалетов, то ничего особенного, вернее совсем ничего особенного. Они одеты по прошлогодней моде. И уверяю вас, что о тонком органсине они знают только понаслышке! Я не заметила, что у этих дам красивый