них ты – средство, хоть они и слабее тебя. Чтобы нивелировать это, твой отец и не рассказывал тебе ничего. Я сильнее их, и я предлагаю тебе общаться на равных.
– Тогда для начала, чтобы общаться на равных, принесите мне кофе и снимите с меня эту дрянь, которая мешает шевелиться. А то я чувствую себя несколько скованно.
Магистр поколебался, на лице его промелькнуло сомнение.
– Хорошо, – поддался он. – Но учти, если ты попытаешься поднять на меня руку или сбежать, я ударю. Не смертельно, но больно. И очень больно, это я могу.
– Угроза? – полюбопытствовал Володя.
– Нет. Просто хочу, чтобы ты понял: или мы отсюда выйдем друзьями, или ты не выйдешь вовсе.
Он подошел ближе и положил Володе руки на виски. Большие пальцы легли на лоб и принялись хаотично выписывать какие-то знаки. Голова стала нагреваться, словно ее сунули в микроволновку. Казалось, сейчас внутри что-то вскипит и рванет наружу, ломая череп на мелкие осколки.
Перед глазами поплыли мутные пятна, в которых Володя готов был уже снова увидеть сон про мертвого Сталина, или папу магистра, выжившего после зачисток против «Тетраграмматона», или, на худой конец, Троцкого с ледорубом в затылке. Но ничего такого он не увидел.
Муть загустела, к горлу подступила тошнота. Когда казалось, что вот сейчас уже вывернет наизнанку, неожиданно стало легче. Где-то на краю слуха бубнил что-то гортанно-монотонное магистр. Словно нараспев читал стихи, сотканные из слов, не имеющих смысла. Судя по всему, говорил он уже давно. Звук интонационно пошел вверх и резко скатился вниз, сошел на нет.
Тошнота и черная пелена перед глазами уходили с такой скоростью, что через минуту от них не осталось и воспоминания. Хотя двигаться Володя все еще не мог, но ощущения были такими, словно в затекшие члены устремилась бурными потоками кровь.
– Посиди, – велел магистр. – Минут пятнадцать, и все пройдет.
Володя не ответил. Обладатель спортивного пиджака покинул комнату. Соблазн встать и уйти был велик, но руки и ноги на попытки пошевелить ими лишь конвульсивно подергивались.
Магистр вернулся через минуту с чашкой кофе, поставил фаянсовый «наперсток» на подлокотник кресла перед Володей и снова уселся на край стола.
– Я же говорил, что буду предельно откровенен. И что мы на равных. Надеюсь, жест доброй воли окончательно убедил тебя в серьезности моих намерений и хорошем расположении. Еще раз предлагаю знания, поддержку и защиту в обмен на содействие ордену.
– Что нужно ордену? – в лоб спросил Володя
Он хотел взять чашку, но рука тряслась, словно в лихорадке.
– Если ты в курсе, что такое орден, то должен знать и о том, что ему нужно, – магистр с интересом наблюдал за телодвижениями Володи. – Как я уже говорил, мы хотим восстановить справедливость.
– Иными словами, вам нужны ключевые источники Москвы и Питера?
– Только Москвы. На город на Неве положили глаз те, кто вел орден в начале прошлого столетия. Это была ошибка. «Тетраграмматон» тогда совершил много глупостей, и они чуть не привели к краху. Мы не хотим их повторять. Нам нужно только то, что по праву было нашим. Источники старой Москвы и то, что мы называли Регистром. Книга уникальных заклинаний и магических формул, которые веками собирали магистры ордена, маги четырех сфер. Это знание было утеряно.
– А я при чем?
Володя невероятным усилием унял дрожь в руке и взял наконец чашку.
– Твой потенциал мага вместе с твоим даром могли бы помочь восстановить Регистр. Или найти его.
– Дар предвидения, насколько я знаю, не поддается контролю, – Володя пригубил кофе и понял, почему магистр мочил в нем губы. Напиток был удивительно ароматен и невероятно крепок. Его нельзя было пить, только смаковать.
– Это не аксиома, а такая же гипотеза, как и все, что касается провидцев. Во-первых, если что-то ни у кого пока не получилось, это не значит, что оно невозможно. Во-вторых, я не встречал еще ни одного провидца, который являлся бы еще и сильным магом, хотя, говорят, в прошлом такие были. В-третьих, случайности тоже подойдут. Как минимум одну мы уже зафиксировали.
– О чем вы? – сыграл в непонимание Володя.
Магистр слез с края стола и нарисовал пальцем в воздухе символ. Знак был искажен, да и читать писанное по воздуху было неудобно, но картинка вышла узнаваемой.
– Это ведь так ты сбежал от рыжей сучки?
Володя кивнул. Дальний потомок Кучко все понял верно и знал о заклинании Аристотеля. Но он сказал, что они зафиксировали одну случайность. Значит, о заклинании французского сатра, которым он уделал мать, они не знают.
Магистр снова уселся на край журнального столика.
– Наконец, у меня есть идея, – поделился он.
– Какая?
– Фрейд, – бросил магистр. – Его теория сновидений. Если она работает с человеческим сном, который тоже никто не объяснил, то, возможно, работает и с твоим даром. Если стимулировать видение искусственно, засорить мозг провидца ассоциациями, вероятно, таким образом, удастся вызвать видение. Если заставить тебя думать о чем-то, возможно, ты сможешь увидеть то, о чем думаешь?
– Бред, – отмахнулся Володя и, сделав глоток, отставил чашку.
Внимание магистра несколько рассеялось, и Володя поспешил воспользоваться моментом. В руке возник «призрачный клинок». Он ударил, ни на что особенно не рассчитывая, а скорее прощупывая противника.
Руку отбросило, словно лезвие столкнулось в воздухе с другим, себе подобным. Кисть дернуло вниз и прижало к подлокотнику. Звонко грохнулась о пол чашечка с остатками кофе, разлетелась на куски.
Володя покосился на руку – ее придавливало нечто черновато-золотистое, похожее на скобу.
– Чашку разбил, – с досадой отметил магистр. – Теперь сервиз неполный. А ведь это любимый был.
Действие заклинаний иссякло, «скоба» растворилась в воздухе. Володя убрал руку.
Магистр с грустью смотрел на осколки.
– Я же предупреждал, чтоб ты этого не делал, – разочарованно сказал он. – Ты потенциально сильнее меня, но потенциал без навыка и учебы ничто. Это все равно, что студент сцепится с доктором наук. Он может быть тысячу раз гением, у него может быть более подвижный ум, но матчасти ему не хватает. Еще один раз – и сделаю больно. Очень больно, как и обещал.
– Вы говорили о святой мести за убийство, – прикидывая что-то в уме, произнес Володя. – И хотите при этом, чтоб я сотрудничал с вами – убийцами моего папы?
– Я его не убивал, – отмахнулся магистр. – Его убила твоя мать.
– А кто дергал ее за ниточки? Кто кукловод? Вы же сами сказали.
– Это было ее самостоятельное решение. А ты подумай лучше о другом. Если ты не станешь сотрудничать со мной по-дружески, на равных, то я не стану тебя защищать. И учить, как защитить себя, тоже не стану. И тогда они доберутся и до тебя, и до дорогих тебе людей. Мы нужны друг другу.
– Не уверен, что будет так, как вы говорите.
– Будет, – пообещал магистр. – Ты им нужен. Просто не представляешь, насколько ты им нужен. Наверное, это потому, что ты плохо себе представляешь, кто ты.
Володя пристально посмотрел в глаза магистру.
– А кто я?
– Сейф, и ключ к нему, и охранная сигнализация. Ты – ящик Пандоры. Ты – бомба замедленного действия, которая может рвануть в любую минуту, если...
– Если что? – напрягся Володя.
– Если этот ящик Пандоры не открыть правильным образом, – с предельной мягкостью и вкрадчивостью отозвался магистр.
– Или если не открывать его вовсе.
Такой поворот, кажется, выбил мага из колеи.
Он ошалело посмотрел на Володю и сказал самое глупое, что можно было сказать:
