Несколько мгновений постоял под хлещущими струями, не думая ни о чем, а потом начал с остервенением намыливаться и тереть себя жесткой «гостевой» мочалкой. Когда вылез из душевой кабины, кожа его горела, зато тело окутывало приятное ощущение чистоты.
Надевать грязную одежду было противно, но другой все равно не имелось.
Натянув шмотки, Олег вернулся на кухню и обнаружил, что элохим и Наблюдатель пьют чай.
– С легким паром, – сказал Ардиэль, ставя на стол большую чашку с розовощеким херувимом на боку.
– Спасибо. Я бы, честно говоря, тоже от чая не оказался.
– Нет проблем, – хозяин дома поднялся, направился в тот угол, который занимала собственно кухня. Вытащил из навесного шкафа еще одну кружку и принялся наполнять ее кипятком.
– Я ему все рассказал, – сообщил Дмитрий. – Сейчас будем думать, что делать дальше.
– А чего тут думать? – Олег посмотрел на ящичек, внутри которого покоилось хрустальное яйцо, могучий талисман, неизвестно кем изготовленный и непонятно как работающий. – Твое заклинание по перебору вариантов еще действует? Сколько ему осталось?
Наблюдатель посмотрел на висевшие на стене часы.
– Сейчас одиннадцать. Еще примерно два часа, хе-хе, к часу ночи закончит.
– Садись, – Ардиэль вернулся к столу, держа в одной руке кружку, а в другой – тарелку с маленькими круассанами. – Ешь и пей. Иначе ты скоро от слабости свалишься. Мало нам одного лежачего?
Альв оставался все там же, на диване, неподвижный, с закрытыми глазами, и только грудь его еле заметно поднималась и опускалась, давая понять, что провидец просто без сознания.
Олег поблагодарил еще раз, уселся за стол и набросился на круассаны.
– Жаль, что ничего не удалось выяснить на телевышке, – сказал Дмитрий. – Не лезть же туда еще раз?
– Думаю, у вас ничего и не вышло бы, – Ардиэль задумчиво огладил себя по подбородку. – Если уж я не сумел понять, что за существа побывали там, хотя очень внимательно смотрел запись «бесцветных». Кто это такие и зачем они все это затеяли – вот что непонятно! И слаш… да, «повезло» им… могущественные, живучие… и попали в такой переплет!
При упоминании «черных» в памяти Олега всплыл дом в Нижнепрудном переулке и обгорелое тело на полу.
– Слушай, Дмитрий, – сказал он. – А ты ничего не знаешь насчет того, что кто-то вредит лично мне? Когда мы с соратниками по «Золотой розе» пытались разобраться с тем, что творится со слаш…
И он рассказал о том, как кто-то навел милицию на дом в Нижнепрудном переулке.
– Нет, такой информации у меня не имеется, – задумчиво проговорил Наблюдатель. – Хотя это могло быть простым совпадением.
Олег хмыкнул и покачал головой – в совпадения он верил плохо с тех самых пор, как чуть не стал жертвой «Черного солнца».
– Так продолжая мою мысль насчет того, кто за всем этим стоит… – вмешался Ардиэль. – Если мы хотим найти тех бледных ребят, что в ноябре побывали на телевышке, то мы должны постараться сохранить эту штуку, – он указал на стоявший около дивана ящичек. – Если ее уничтожить, то след, скорее всего, будет потерян.
– Посмотрим. Как получится. – Дмитрий забрал с тарелки последний оставшийся круассан и принялся меланхолично его жевать. – Подождем еще два часа, и все станет ясно.
На диване что-то зашуршало, и Олег оглянулся.
Глазастый сидел, глаза его были открыты, а руки шарили в воздухе, словно альв потерял зрение.
– Очнулся, значит? – рокотнул Ардиэль. – А ну…
Глазастый подскочил, точно подброшенный пружиной, подлетел к потолку и на мгновение завис там. А затем принялся опускаться, закутываясь в кокон из белого тумана и размахивая конечностями.
– Ушибется еще! – Олег встал со стула, шагнул к альву, схватил его за лодыжку и… провалился во тьму.
Обнаружил, что стоит на голой, вытоптанной земле посреди квадратного двора.
Двор был окружен дувалом, справа виднелись ворота, и за ними узкая пыльная улица. Слева была стена дома, и из нее выступало толстое, потрескавшееся, с торчащими сучками бревно.
И на нем вверх ногами висел человек.
Он был обнажен, щиколотки перехватывала толстая грязная веревка. Уходила вверх, чтобы петлей захлестнуться на бревне. Другая веревка, потоньше, держалась на изрезанных, покрытых засохшей кровью запястьях.
Кровь покрывала и ноги, в паху виднелся черный уродливый комок, болтались какие-то лохмотья. Из распоротого живота, как из раскрытой сумки, свисали высохшие кишки.
Лицо больше напоминало жуткую маску – пустые глазницы, из которых выпали и засохли, превратились в сморщенные темные катышки глаза, нос был срезан, губы отсечены, блестели белые оскаленные зубы. На лбу выделялась сделанная аккуратными надрезами пятиконечная звезда.
Человек был не просто мертв, он был мертв давно, и беспощадное солнце вывялило его плоть, превратило ее в нечто сухое и жесткое. Земля под телом, пропитанная кровью, мочой и слюной, потемнела и стала твердой, как бетон.
На шее мертвеца висел медный бубенец, слабо и неравномерно звеневший на ветру.
«Откуда? Где? – подумал Олег. – Я ведь уже видел это! Не хочу больше!»
Он провалился более чем на пятнадцать лет в прошлое, в один из знойных летних дней, когда их рота после долгого боя вошла в кишлак, где до этого стояли «духи». Тогда они и нашли то, что осталось от попавшего к врагу в руки и претерпевшего жуткие пытки советского солдата.
Это висящее тело потом некоторое время снилось Олегу…
Он попытался шевельнуться, оглядеться и… обнаружил себя на кухне Ардиэля, рядом со столом. Сообразил, что больше не держит альва за лодыжку, что сам сидит на полу, а лицо мокрое от слез.
– Что случилось? – спросил Наблюдатель. – Ты так кричал.
– Я видел смерть… – ответил Олег. – Самую жуткую смерть, какую мне довелось встречать…
Повернул голову и обнаружил, что элохим удерживает бьющегося в корчах альва на диване и что сам выглядит жутко – красивое лицо перекошено, в светлых глазах пляшет ужас.
– И с ним то же самое… – просипел Олег.
Провидец перестал трепыхаться, и Ардиэль отпрянул от него, словно от прокаженного. Встряхнул головой, поднял руку, точно собираясь дернуть себя за ухо, и приглушенно выругался.
До сегодняшнего дня Олег не подозревал, что «белые» умеют так изощренно материться.
– Вот проклятье, – элохим сделал два шага к столу, схватил графин с водой и принялся пить прямо из него, шумно и торопливо, словно загнанный зверь. – Уф, нет… не хотел бы я вспоминать это еще раз.
Глазастый выгнулся, как удилище, невероятным образом опираясь только на затылок и пятки. Затрясся, и обрывки тумана закружились вокруг его тощего тела.
– Эй, осторожнее! – Дмитрий шагнул к альву, попытался придержать его и вдруг застонал.
А Олег догадался наконец взглянуть на происходящее глазами мага.
Аура альва пылала неестественно ярко и тряслась, словно попавший в стиральную машину кусок ткани. Вмятины появлялись и исчезали, вспучивались бугры, опоясанные кольцами более яркого свечения. И еще что-то колыхалось вокруг – некая вуаль, похожая на маскирующее заклинание, но много более эфемерная.
Наблюдатель отступил, в ужасе заозирался, лицо его покрылось мелкими капельками пота.
– Что, и ты увидел? – спросил Олег, поднимаясь на ноги.
– Да… да… – Дмитрий постепенно успокаивался. – Он во власти провидческого транса, очень сильного, и транс этот связан со смертью.
Глазастый скатился на пол, расслабился, его тело Силы стало обычным, после чего он прошептал: «Они идут» – и затих.
– Может, по сто грамм? – предложил Ардиэль. – Для успокоения нервов?
– Можно, – сказал Олег, чувствуя желание не только выпить, а еще и покурить чего-нибудь вроде «Примы», чтобы продрало горло.
